Гомер - Илиада. Новый стихотворный перевод Аркадия Казанского

Враз его раздевает тут Идоменея слуга.

Там Скамандрий Строфид, молодой зверолов именитый;

Сам Атрид Менелай, обратив его в бег, там достал. {50}

Зверолов был; научен богиней всему, Артемидой,

Всех зверей поражал, и холмов, и дубрав всех пород;

Но его не спасла Артемида, стрелять что привыкла,

Ни искусство, каким он, стрелец очень меткий, был горд.

Но Атрид Менелай, знаменитый копейщик, тут прыгнул, – {55}

Близ его убегавшего, пикою острой поддел,

Между плеч поразил, и сквозь грудь он кровавую выгнал.

Грянул в прах он лицом, загремели доспехи в беде.

Мерион Гармонида Ферекла повергнул, что верный,

Зодчий был, у которого руки во всяком труде {60}

Знали опыт; ценила Паллада Афина безмерно.

Александру суда строил он, много вёсел вертел;

Там начало всех бедствий, троянцев сгубивших наверно,

И его; он богов всемогущих и знать не хотел.

Там его Мерион, пред собою гоня, и настигнув, {65}

В правый бок поражает копьём; глубоко пролетев,

В пузыре, под лобковою костью, там пика застыла.

С воплем пал на колени, и Смертью лишился всех прав.

Мегес храброго Антенорида Педея взял с тыла;

Незаконный он был, но Феано, его воспитав {70}

Так же нежно, как собственных чад, угодила супругу.

И Филид, сам копьём на него устремившись, достав,

Так в затылок копьём поразил заострённым с натугой.

Меж зубов пролетев, подсекло у героя язык;

Пал в траву, сталь холодную стиснув зубами, по лугу. {75}

Эврипил Эвемонид сразил Гипсенора тут вмиг,

Долопиона старца был сын он, возвышенный духом,

И Скамандра священник, и чтиться, как бог, он привык.

Но его Эврипил, Эвемона сын, гнавший по кругу,

Пред собой в бегстве видя, догнал на бегу, и рукой, {80}

Острый меч обнажив, отсекал жиловатую руку.

Руки, ноги, и головы падали в пыли земной;

Очи смежила Смерть и могучая Участь сражённым.

И опять воеводы сближались на пламенный бой.

Но Тидида вождя не узнал бы ты, где был стеснённый, {85}

С кем он дрался, троян иль ахеян кругом была рать?

Реял бранным он полем, подобный Реке, наводнённой

В осень бурным разливом, что может мосты рассыпать;

Бег её укротить ни мостов укрепленных твердыни,

Ни плотины в зелёных полях не сумеют опять, {90}

Как внезапно она, дождем Дия вспоённая, хлынет,

От неё и запруды рассыпятся слабой стеной, —

Так Тидидом фаланги вокруг рассыпались, как дыни.

Дети Трои стоять не могли, силой смяты большой.

Скоро сын Ликаона героя узрел пред собою, {95}

Как, крутясь по полям, волновал тот фаланги собой;

На Тидида неспешно он лук напрягал со стрелою,

И, в скакавшего бросив, попал вдруг в плечо; зазвеня,

И доспехи насквозь пролетев, та, гадюкою злою,

Прямо впилась в плечо, – оросилась там кровью броня. {100}

Громко крикнул сынок Ликаона, гордясь своей силой:

«Слава, други! Бодритесь все всадники храбрых троян!

Ранен славный ахеец; и он, я считаю, не в силах

Долго биться с могучей стрелою, в плече что торчит;

Ведь меня Дия сын устремил из пределов ликийских!» {105}

Так кричал, возносясь; но героя стрела не смирит;

Он, чуть-чуть отойдя, у коней с колесницею рядом

Встал, к Сфенелу воззвал; Капанея сын рядом стоит:

«Капанид, друг, спеши с колесницы сойти на отраду,

Чтоб извлечь у меня из плеча стрелку горестных бед!» {110}

Так сказал, – и Сфенел с колесницы тут спрыгнул к отряду;

Стал за спину, извлёк из плеча стрелку острую. Вслед

Брызжет быстро багряная кровь сквозь кольчатые брони.

И взмолился богам воевода тогда, Диомед:

«Слушай, непобедимая Диева дочь Атритона! {115}

Если ты и отцу благосклонно могла помогать

В брани смертной, будь мне ты, Афина, ещё благосклонней!

Дай того мне найти и ударом копья покарать,

Упредив кто меня, уязвил, и считал, покалечил, —

Хоть недолго мне в жизни свет солнышка будет сиять!» {120}

Так вскричал он, молясь, и Паллада Афина, конечно,

Ноги, руки героя тут лёгкими сделав: – «Летай!»

Приближаясь к нему, говорила крылатые речи:

«Ну, дерзай Диомед, и без страха троян совладай!

В грудь тебе я послала отеческий дух безудержный, {125}

Чем Тидей всадник, крепче, чем кованый щит, обладал.

Мрак от глаз отведя, окружавший налёт смою прежде, —

Ты познаешь и бога, и смертного мужа, я жду, —

Выйди! Если бессмертный тебя искушает, в надежде, —

На бессмертных богов не дерзай ополчаться в беду {130}

Сам; но если вдруг Диева дочь Афродита изволит

Выйти в поле сражаться, сама её сталью найду!»

Отошла теперь дева Афина, сказавшая волю.

Сын Тидея, тогда обратившись, вперёд поспешил;

И, как пламенно прежде с троянцами дрался на поле, {135}

Так, в три раза сильнейшим, как лев, тут он жаром вспылил.

Лев, которого пастырь в степи, у овец большой стаи

Ранил, через ограду скакавшего, но не сразил,

Отогнать не надеясь, лишь силу его пробуждая;

В тень пастух укрывается; сирые овцы в загон, {140}

По овчарне толпятся, одни на других наступая.

Разозлённый лев через высокий вдруг скачет препон.

Так Тидид Диомед распалённый вокруг сокрушает.

Астиной свержен им, и народов вождь там Гиперон;

Одного у сосца в грудь стальным он копьём поражает, {145}

А другого мечом, по плечу возле шеи, без слов

Рубанул он, плечо от хребта, шеи враз отделяет.

На Абанта напал, и вождя Полиида, сынов

Старца Эвридаманта, гадателя снов, но с успехом

Отходящим, родитель не смог разгадать смысл снов. {150}

Диомед с них могучий, с поверженных, снял все доспехи.

После шёл он на Ксанфа и Фоона; больше Феноп

Не имел сынов поздних, и старость его без утехи

Сиротит, и кому бы именье отдал, сходя в гроб.

Их он свергнул, и сладкую жизнь у несчастных бесславно {155}

Отнял братьев; отцу же, – и слёзы, и мрачную скорбь

Старцу дал; но детей, возвратившихся с брани кровавой,

Не обнял он; наследство его там чужой разделил.

Там двоих он сынов захватил Дарданида Приама,

Эхемона, и Хромия с ним, в колеснице, убил; {160}

И, как лев на тельцов нападёт, вырывая отдельно

Или горло тельцу, иль телице, лишившимся сил, —

Их обоих Тидид, с колесницы летящей, смертельной,

Сбил нещадно на прах и доспехи сорвал им на срам.

Слугам вверил коней он, – пусть гонят к корме корабельной. {165}

Тут могучий Эней усмотрел истребителя; сам

Быстро шёл сквозь гремящую битву, где копья летели,

И безбожного Пандара, глядя кругом, поискал;

Ликаонова храброго сына нашёл он без дела;

Стал пред ним, и такие слова говорил, грея кровь: {170}

«Пандар! Где у тебя и твой лук, и крылатые стрелы?

Где же слава твоя? Не оспорил никто из сынов,

Между гордых ликийцев; один такой непревзойдённый!

Руки к Дию воздень, и пусти ты пернатую вновь;