Алишер Навои - Язык птиц

Лишь помыслит о чем-нибудь — сбудется враз,
Небывалое в быль превратится тотчас.

1065 Как-то раз ночь за ночью ему сновиденье, —
Потерял он покой и лишился терпенья.

Он проснется и молит защиты и крова,
А закроет глаза —тот же сон ему снова:

Будто в чуждой стране он бредет наобум,
А потом узнает, что страна эта — Рум. [111] Рум—Византия; в широком смысле — Запад вообще, обобщенный образ стран, населенных немусульманами.

Там забрел в монастырь он и вдребезги пьяным
Стал молиться под стать бывшим там христианам. [112] Там забрел в монастырь он и вдребезги пьяным Стал молиться под стать бывшим там христианам. — См. примеч. к бейтам 1048—1049, 1051.

Сон маячил пред ним неотвязною тайной,
И решил он: беда эта — знак не случайный.

1070 Всякий жребий — притон ли, святыня святынь —
Предначертан судьбой, как ни брось, как ни кинь.

Значит, надо в те страны скорее сбираться,
Если рок повлечет — не робея, сбираться.

Раз уж мне этот край предуказан судьбою,
Что со мной ни случится — я связан судьбою.

Поразмыслил о деле он: как ни верти,
Видит — выхода нету и надо идти.

Вот пошел он, как путник, к священным оградам,
Сотню раз обошел их прощальным обрядом.

1075 Обходя, предавался он горестным думам,
И пошел он в предел, называемый Румом.

И узнали сподвижники шейхов обет,
И пошли они в странствие шейху вослед.

Так и шли они — праведник подвигов славных
И четыреста присных — мужей достославных.

В сердце шейха запали тревога и смута
И губить его стали жестоко и люто.

Каждый миг приносил ему тяготы дум,
И от них непрестанно бывал он угрюм.

1080 И друзья перемену в нем ту распознали,
И печаль, и его маету распознали.

И решили вопрос обратить к нему чинно, —
Им неведомо было, в чем грусти причина.

На вопрос их — от шейха ни слова в ответ,
И от этого было немало им бед.

Прямо к цели за ним они следом шагали,
Да не к цели — к бесчисленным бедам шагали!

И пока они шли в ту страну вереницей,
В сердце шейха тревоги вздымались сторицей.

1085 Миновали они много мест и дорог
И увидели вдруг необычный чертог.

Купола его — ровня небесному своду,
Много башенок странных, невиданных сроду.

Его камни — из скал неудач и несчастий,
А кирпичная кладка — из глины напастей.

В красоте его скрыто сто грозных примет,
Сто узоров на нем —1 удивительней нет.

Там с причудливых башенок смотрится смута,
И скитальцу ни крова там нет, ни приюта.

1090 Ярче страстных очей там оконные щели,
Но пристанища зла в них укрыться сумели.

Истой вере чертог этот — гибель и вред,
И повсюду там страсти погибельной след.

Там в проемах — как горы камней для защиты —
Саблей страсти ссеченные головы скрыты.

Правоверных побить они градом готовы,
Целый мир погубить камнепадом готовы.

Скрыты полчища гнуси за створой ворот,
Гнусный купол дворца — шириной в небосвод.

1095 Там сто тысяч коварств слиты в цепь, словно звенья,
Страсть безумьем сковала их в цепь исступленья.

Жаром страсти горят там сто огнемолелен,
В них — ста тысяч безумств хоровод беспределен. [113] Жаром страсти горят там сто огнемолелен... — См. примеч. к бейтам 1048—1049.

В том чертоге— кружение дыма, и чад
Черным мраком безверья и злобой чреват.

И доныне притон, столь же преданный сквернам,
И неверным неведом был и правоверным.

И покинули силы тут шейхово тело,
Душу немощью горя и мук одолело.

1100 Цепенением слабости скован он был,
Блеском мира чудес очарован он был.

Зачарованным взором скользя по громадам,
Вдруг с одним из чудес повстречался он взглядом.

Видит — будто завеса окошко прикрыла,
Широтой — словно небо, а в центре — светило.

Ветер полог надует и чуть отвернет —
И лучи того солнца сверкают с высот.

Да какое там солнце — сто солнц бесноватых
Мотыльками порхают в горящих закатах.

1105 Воплощенье чудесного духа то диво,
Его трепет в душе отражается живо.

А за ним — дивный лик, душу жгущий красой —
Кипарису и розе присущей красой.

И душа зачарована блещущим ликом, —
Каждый миг предстает он в виденье столиком.

Чудный лик красотою — прекраснее гурий,
Он сияет, как солнце, в рассветной лазури. [114] Гурии — по мусульманским верованиям, вечно непорочные красавицы, предназначенные для услаждения праведников в раю.

Лик ее — яркий свет, кудри — темень и мрак,
Признак веры — тот свет, тьма — безверия знак.

1110 А завесой кудрей лик свой томный закроет —
Будто солнце завесою темной закроет.

Темный мир ее кос — словно стоны влюбленных,
Чадный дым их сердец, жаром страсти спаленных.

А бровей-полумесяцев тонкий изгиб!
Тут и толпы влюбленных смутиться могли б!

А под сводом бровей — взор, грозящий бедою, —
Ведь и своды чертога там смотрят с враждою!

А ресницы у глаз — что войска: ряд за рядом,
Все мятежной толпою готовы к осадам.

1115 Под очами — по крошечной родинке. Да!
Это точка под буквою в слове «беда»! [115] ...Это точка под буквою в слове «беда». — В начертании арабским алфавитом слово «беда» имеет точку под первой буквой. Особенности арабских букв часто обыгрываются в поэтических образах.

Эти точки — под оком, и в точках — уста,
У единой беды точек — словно у ста!

А уста — как тайник, тайны страсти таящий
Под незримой завесою, к тайнам манящей.

Те уста исцелят даже тяжкий недуг,
В них дыханьем Исы вдохновлен каждый звук.

Их рубины исток вдохновениям дали,
Для ослабших они исцелением стали.

1120 Ямки щек! Там сто тысяч невольников скрыто —
Ханаанских Юсуфов столикая свита! [116] ...Ханаанских Юсуфов столикая свита.—Ханаан — древнее название Финикии и Палестины. Юсуф — коранический персонаж, соответствующий библейскому Иосифу Прекрасному.