Алишер Навои - Язык птиц

А умен — что ж тянуться к пустым разговорам,
Все слова твои сплошь переполнены вздором.

«К-эй, избранник, — явил тут и Селезень норов, —
Мне дарована жизнь среди водных просторов.

920 А без них я страдаю, печалюсь и трушу,
Словно рыба, что брошена силой на сушу.

Ну а раз жизнь в воде уготована мне,
Непорочности благо даровано мне.

Чистота и безгрешность даны мне водою,
И великих похвал я поэтому стою.

Миг единый пробуду с водою в разлуке —
Сотни раз претерплю несказанные муки.

На волнах и молитву творить я привык,
В водном зеркале виден желанный мне лик.

925 Лишь в воде мне дорога к заветным стремленьям
Путь иной для меня был бы злым заблужденьем».

«Тешишь ты себя, — молвил Удод, — ерундою,
Будто дочиста ум твой промыло водою.

Ты твердишь, что свой коврик ты стелешь на воду, —
Даже сыч не грешил этой глупостью сроду. [93] Ты твердишь, что свой коврик ты стелешь на воду... — Имеется в виду коврик, на котором мусульмане преклоняют колени для молитвы. Стелить коврик на воду — значит совершать молитву небрежно, наспех, в том же самом месте, где только что совершалось предмолитвенное омовение.

И о том, что безгрешен ты, вслух не болтай,
Что из грязной воды выйдешь сух, — не болтай.

Если чист ты, зачем же нырять то и дело,
День-деньской на реке полоскать свое тело?

930 Если сеешь в душе своей зерна порока,
Как ни мойся, а все пропадает без прока.

Не достоинство это, а стыд и позор,
Много мылся, а чистым не стал до сих пор.

Если муж ты, то вот тебе море свершений,
Окунись в него смело и стань совершенней».

Жил купец в Индустане с завидной сноровкой —
На морях промышлял он торговлею ловкой.

Вкус торговли познав и деньгу заработав,
Погрузился он в море корыстных расчетов.

935 И ни разу не мешкал он долго нигде,
Лишь закончит торговлю и — в путь по воде.

Он годами ходил вот в такие походы
И считал, что на море не страшны невзгоды.

Близко к Мекке бывало им судно водимо,
Но не ведал он долга: хоть близко, да мимо.

Люди ропщут: мол, путь-то к священным местам,
Он не внемлет им, в жадной корысти упрям. [94] Люди ропщут: мол, путь-то к священным местам... — Речь идет о двух священных городах мусульман— Мекке (см. примеч. к бейту 113) и Медине (см. примеч. к бейту 218).

Как-то раз море вспенилось волнами в шквале,
И суда то ныряли, то к небу взлетали.

940 В бездне алчности сгинул несчастный купчина,
А корабль поглотила морская пучина.

Из-за страсти к воде он для веры погиб:
Стал в гордыне своей он поживой для рыб.

Речь повел и Петух с нерадивостью злостной:
«К-эй, ниспосланный птицам вожак венценосный!

Мы венцами похожи по милости бога,
Только наши дела разграничены строго.

Бог тебя наградил даром власти живой,
Сделал птицам тебя вожаком и главой.

945 Мне он дал дивный голос, чтоб сладостным пеньем
День и ночь я людей призывал бы к моленьям.

Тот, кто создал всех птиц и зверей — все живое,
Дал тебе долю странствий, а мне — жить в покое.

А за то, что петух молодечеству друг,
Дал творец ему много красивых подруг.

Кто не может летать, для того, я не скрою,
Вряд ли нужен Симург да еще с Каф-горою!»

И промолвил Удод: «Что за глупое слово!
Славный муж о себе не расскажет такого.

950 Птица есть— как и ты, силой крыльев не спора,
Но гнезду ее — лотос предвечный опора. [95] ...Но гнезду ее — лотос предвечный опора. — Речь идет о «лотосе крайнего предела», упоминаемом в Коране (53, 14 и след.), — месте, где находится райская обитель.

Ей навеки прибежищем стал этот дом,
Ей вовек не расстаться с родимым гнездом.

Так она и парит на престоле высоком,
Никому не дано увидать ее оком.

Без Симурга не жить ей — отдельно и сиро,
Вне слияния с ним нет иного ей мира.

Ей неведомы беды и горе разлук,
Лик Симурга пред нею повсюду вокруг.

955 Это он увенчал ее дивной короной,
В знак слияния с горним пределом дареной.

Ее жизнь единеньем с собой охранил он,
От других ее мир и покой охранил он.

В единенье душа — словно жемчуг чиста,
Словно створки жемчужниц безмолвны уста.

Ты — той птице не ровня, певец незавидный,
И срамишь ты себя болтовнею бесстыдной.

Лишь грешить день-деньской — твой нелепый обычай,
Да орать непрестанно, не зная приличий.

960 Сто грехов совершаешь ты, душу губя,
А к достойным созданьям относишь себя.

И с такой-то повадкой, ничтожной и слабой,
Ты уже не петух, стал ты курицей-бабой!»

И когда отговорки различного рода
Получили достойный отпор от Удода,

Тут пернатая стая от слов поустала,
Продолжать разговоры ей мочи не стало.

Все в смятении были, куда ни взгляни,
И к Удоду вопрос обратили они:

965 «К-эй, вожак и глава наш, ты — перл совершенства,
И тебе подобает корона главенства.

Много в жизни пустынь и степей одолел ты,
Путь, которого нету верней, одолел ты.

Испытал ты надежды и муки в пути,
Знаешь, как исцеленье от горя найти.

Мы — несчастная стая, поникшая хило,
Униженьем нас горе-злосчастье сломило.

Тайна тайн нашим душам еще не блистала,
В нас невежества много, а знания мало.

970 Нас ничтожной пылинкой в низинах влечет,
Ну а шах — это солнце, что светит с высот.

Высотой он превыше небесного свода,
Широтою он шире всего небосвода.

Он парит над девятым надоблачным слоем,
Мы и жалкой былинки все вместе не стоим. [96] Он парит над девятым надоблачным слоем... — См. примеч. к бейту 132.

Как мы связаны с ним и его существом?
Что за смыслы таимы его существом?