Алишер Навои - Язык птиц

2705 Там неверье и вера равны меж собою,
Там взыскующий встретится с трудной судьбою!

Два любителя шахмат, искусности редкой,
Взяли доску со светлой и черной расцветкой

И, фигуры расставив по крупному строю,
Сели чинно за доску, занявшись игрою. [200] И, фигуры расставив по крупному строю... — Имеются в виду так называемые «большие шахматы» — стоклеточная доска с большим, нежели в современных шахматах, количеством фигур, правила передвижения которых также отличались от современных. Эти особенности «больших шахмат» отражены и в настоящей главе.

С двух сторон падишахи явились стоять,
И у каждого войско — отборная рать.

Тут везиры, что ходят прямой полосою,
И ферзи — эти ходят дорогой косою. [201] Тут везиры, что ходят прямой полосою... — Везир (букв. — сановник, ближайший советник властителя) — фигура в «больших шахматах» (см. примеч. к бейту 2707).

2710 Там один из них — румского войска властитель,
А противник его — черных войск повелитель. [202] Рум — см. примеч. к бейту 1067.

Рать и шахов поставили два игрока
И построили чинным порядком войска.

На ристалище вывели конницу оба:
Лишь начнется игра — и погонятся оба.

Строй содеяли, крепость с оградой и тылом,
Чтоб укрыться при случае сломленным силам.

А в строю боевом — и жирафы, и слон,
И медведи, и башни — напор и заслон. [203] А в строю боевом — и жирафы, и слон, И медведи, и башни... — См. примеч. к бейту 2707.

2715 Впереди — войско пешее сомкнутым рядом,
Изготовлено к натискам или к осадам.

И соперники бой повели по законам,
То в атаку идя, то вставая заслоном.

Лишь один в наступление рать поведет,
Как другой замышляет коварный обход.

И чудес в том сражении было в достатке,
Без числа там являлись задачи-загадки.

Храбрецы-предводители бились немало,
И разить и запутывать силясь немало.

2720 Долго длилась та битва, трудна и тяжка, —
Оба шаха водили в сраженье войска.

Много времени битва кипела — поболе,
Чем сражение ратей на воинском поле.

В рукопашные схватки кидались отряды,
Бой открытый сменялся борьбой из засады.

Крылья войска и справа и слева дрались,
И ударным отрядам случалось сойтись.

С каждым ратником сын — и защитой и стражей,
Чтобы первому встретиться с силою вражьей.

2725 И, пройдя до конца поле брани военной,
Он отцу своему становился заменой. [204] ...Он отцу своему становился заменой. — Речь идет о превращении пешки на последней горизонтали в фигуру.

А один пехотинец пошел там в обход,
Дескать, будет помощником мне небосвод, —

Дай-ка я стороной вражий клин одолею,
И все войско врага я один одолею!

И великую битву такого размаха,
Где соперники — два неприятеля-шаха,

Где у каждого — неисчислимая рать,
Где шел бой, да такой, что и не описать,

2730 Где в делах и порядок и лад небывалый,
Где войска — красоты да и силы немалой,

Где немало враги приложили стараний
Для устройства засад, нападений и браней,—

Эту битву — один ее край и другой,
Рано, поздно — ас поля сметают рукой!

Поглядишь — и ни строя, ни клина не стало,
Ничего — ни порядка, ни чина не стало!

Сколько было свершений и дел знаменитых,
Сколько было усилий — в боях и защитах, —

2735 Все пропало, что делали два мудреца, —
Все их мысли, чьей мудрости нет и конца,

И от них не осталось ни слуха, ни духа!
Так больная столетним недугом старуха

Хлам в тряпицу завяжет, невиданный сроду,
И не знаешь — в огонь ли кидать или в воду!

Вот и здесь приключился такой поворот,
Что и муж разуменья не сразу поймет.

Всех в мешок побросали с единого маха,
Так что пешки легли там поверх падишаха!

2740 Это тоже — основ безразличья примета,
Даже самый надежный пример для ответа.

Вникни в это вот дело и вдумчивым будь,
Сотни тысяч таких — безразличия суть.

Ну а понял — да будет крепка твоя вера:
Что ни сделаешь — помни о смысле примера.

Дальше — дол Единения, — ведай об этом,
Здесь в едином дано быть единым приметам.

Как пройдешь до предела ты этой долиной,
Ты пребудешь один вместе с сутью единой.

2745 Как минует и этой долины страна —
Там сто тысяч несчитанных птиц— как одна.

Цель желаний для всех — единение будет,
И об этом и песнь их и пение будет.

А придет их влечение к этим началам, —
И пребудет в единстве великое с малым.

Там в едином единому нет и числа, —
Вся премудрость бы этому внять не смогла.

А когда утвердишься ты в этом устое,
Все, что чуждо единому, будет пустое.

2750 Будь един, говори, помышляй — о едином,
Не стремись пробавляться там двойственным чином!

А с двоякою сутью — собьешься с пути,
И тайник единенья не сможешь найти! .

Шейх Мансур, муж достойный и столп единенья,
«Я есмь истина божья», — любил изреченье. [205] Мансур — Мансур Халладж (857—922), суфийеретик, который в экстазе слияния с божеством провозглашал себя божественной истиной («Я есмь истина божья»), за что был подвергнут мучительной казни: его публично бичевали, отсекли кисти рук, повесили вниз головой на виселице, побили камнями, в заключение отрубили голову и сожгли тело.

Люди веры ему наставленья давали,
Мол, для праведных это прилично едва ли.

И подвижникам стало известно о том,
И они втолковать ему тщились добром,

2755 Мол, от сих притязаний ты делом избавься,
И от висельной петли ты телом избавься. [206] ...И от висельной петли ты телом избавься. — См. примеч. к бейту 2752.

Но оплел его хмель в одеянье такое,
Что от этой припевки не знал он покоя.

И увидел однажды он диво сквозь тьму,
И всечасно видение было ему.

Будто божий посланник предстал перед взором
И Бурака погнал к поднебесным просторам. [207] Божий посланник — см. примеч. к бейту 96. Бурак — см. примеч. к заглавию 4.