Валерий Строкин - История с Малыми Тмутараканями [СИ]

Стоящий среди старцев Рух покачал головой.

— Пара хорошая, но он должен уйти.

— Действуйте, чародеи, — приказал Мстислав.

Чародеи начали действовать…

Длинная процессия потянулась через ворота. Впереди шли пятеро старцев-старейшин, опирающихся, на высокие дубовые посохи, обвитые ветками омелы. За старцами, окруженные дружинниками: Кузьмич, Карпенко и Максим. Юлиан временно, прощаясь, шел в середине процессии, рядом с Устей и князем.

— Товарищ князь, ну почему мне нельзя остаться? — раненная рука почти не болела. На рану была наложена чистая белая повязка с какой-то сильно пахучей травой. В другой руке Студент крепко держал ладонь девушки. Сейчас, когда ему казалось, что он нашел для себя все то, о чем бессознательно мечтал всю жизнь, возвращение для него казалось хуже смерти. Он полюбил этот странный новый старый мир. Может, и время неспокойное, а когда оно спокойное и безопасное? Главное, что он чувствовал себя в нем не лишним, своим и даже нужным, хотя бы Усте и, возможно, спасенному князю. История сохранена. Но главное другое — ему нравился спокойный, размеренный быт этого поселка, доброжелательный, добродушный характер людей, выглядевших чистыми, архаичными и незапятнанными, по сравнению с людьми нового времени, когда уже не сами люди, а пробужденный ими к жизни прогресс заставлял, наяривал, погонял, хотят того гегемоны-люди или нет, двигаться вперед. Вроде стали жить дольше, но и быстрее. Революции, войны, социальные потрясения, катастрофы, ломка старого, строительство нового времени, новые погони за новыми религиями, за новыми — а такие ли они новые? — идеями. Угнетало не только это, Студент подозревал, что если у Строгова сохранится память, то в лучшем случае, что их ждет (в частности, его и Карпенко, вина Кузьмича перед революцией не доказана) — это революционный суд. Их поставят перед трибуналом и товарищ Шарапов огласит приговор — виновны. Исключат навечно из списков в кандидаты коммунистов и поставят к стенке. Может, сам комиссар скомандует: «Огонь!!»

Но сейчас, когда рядом с ним шла девушка и он держал в своей руке её, об этом и думать не хотелось. Ведь оставалось совсем немного. Надо насмотреться в эти янтарные глаза, запомнить эту добрую улыбку, её голос…

— Не я решаю — волхвы, — ответил князь. — Но ты можешь попробовать, если багровый туман тебя выпустит.

— А, вы князь, не хотите наш век навестить? — пошутил Юлиан.

— Нет, уж лучше вы к нам. Волхвы обещали навсегда запечатать эти ворота.

— А как получилось, что они открылись для нас?

— В очень древние времена там было капище, уж и не знаю, какому народу оно принадлежало, — освещала вопрос Устя как внучка чародея, — но это было еще до готов и антов. Может, таврам, только на этом капище совершались человеческие жертвоприношения. Очень злое и нечистое место. Старейшины так и не смогли уничтожить темное пятно, которое там живет.

— Какое темное пятно?

— Проход в другие миры, иногда, даже мой дедушка не знает когда, он может открыться. Помните, князь, дракона, которого лет восемьдесят назад одолел в этих местах Добрыня?

— Сказ про змея и богатыря Добрыню? — усмехнулся Мстислав.

— Так это здесь произошло. Через те ворота к нам попал этот дракон. Но сегодня это место очистится и благодаря тебе тоже, — Устя посмотрела на Юлиана.

— Почему?

— Ты ведь будешь пробовать остаться?

— Конечно! — с жаром воскликнул юноша.

— Значит и ты будешь биться за то, что проход был запечатан.

— Буду, останусь ли я для вас чужаком?

— Нам ты не чужак, — ответил князь, хлопая Студента по здоровому плечу. — Если вернешься, пойдешь в мою дружину, десятником назначу. Ловко ты повалил Вакулу, по тебе не скажешь, что крутой молодец. Покажешь мне свой хитрый прием?

— Обязательно.

— Князь, зачем ему в дружину, пусть остается в деревне, — вмешалась Устя.

Мстислав рассмеялся.

— Красавица, слишком рано для такого молодца о печи да о женитьбе думать. Пусть повоюет за землю Русскую, пусть заболеет новой Родиной. Как думаешь, Юлиан?

— Для меня Родина не новая. Хочешь, оставь меня здесь десятником?

Князь нахмурился.

— Хитрец. Ты еще испытания не прошел, пройдешь, будет видно.

— Пройду, — пообещал Юлиан, только не князю, а девушке.

Процессия остановилась на холме, перед редким подлеском. За ним, метров через сто, начинался спуск в проклятый лог. Сейчас это был не такой уж, глубокий и большой овраг.

Поселяне и дружинники вытянулись в цепочку, крепко взяв друг друга за руки. Вперед вышли пятеро старейшин-волхвов.

Не ко времени стемнело. Темные, низкие тучи заполнили собой небо. Иногда сверкали молнии, начинал глухо ворчать гром, но дождя все еще не было.

— Сам Перун пришел, слышь, как грохочет, гневается, — шептали люди.

Началось чародейство. В центр стал волхв Рух. С четырех сторон его окружили другие волхвы, правильно сориентировавшись по сторонам света, положили правые руки ему на плечи. Воткнули посохи, перед собой в землю, держась за них левыми руками.

Устя привлекла к себе Юлиана, быстро его поцеловала и подтолкнула к стоящим, перед старцами сослуживцам.

— Иди, если сможешь, возвращайся, я буду ждать тебя, — быстро прошептала она.

Мстислав поймал ее руку, крепко сжал в своей ладони. С другой стороны, это повторил Вакула.

— Иди, Юлиан, — приказал князь, видя колебания юноши.

— Иди, я буду ждать тебя, — кивнула головой Устя.

— Я вернусь. — Юлиан присоединился к троице.

Они стояли, как на судилище, лицом к волхвам и вытянутой живой цепочке людей. Сотни глаз были направлены на них, от этого делалось как-то неуютно, стыдно и страшно. Холодный озноб пробегал по спинам, заныли суставы.

— Теперь, можете идти, — сказал Рух, — желаем счастливого пути.

Волхв, держась двумя руками, поднял к нему свой посох. Зигзагообразная молния, змеей пронеслась в тучах, впилась в посох. Гром не ударил, сильный порыв ветра, налетел на старика, разметал его седую бороду. Молния должна была его испепелить на месте, но волхв стоял, не пошелохнувшись, словно ничего не произошло. Вот только глаза старика изменились, чужими стали, налились слепящей синевой, в которой уже ничего не отражалось. Эти глаза принадлежали не человеку, а другому существу, верно, и впрямь Перун вселился.

«Чужаки» отпрянули в испуге от преобразившегося старца.

— Быстрее бегите в лес! — закричали из-за спины Руха волхвы. — Иначе вас испепелят молнии. Люди! Направьте свои взгляды на посох Руха! Ни о чем не думайте, освободите свои головы.

И неожиданно посох Руха вспыхнул. Он не загорелся, а засиял, словно в его руках была небесная, живая и пульсирующая, молния.

— Бегите! — предостерегающе закричали волхвы чужакам, парализованным тем, что они видели.