Сергей Щипанов - По ту сторону

О возможном появлении смертельно опасной болезни в Стратфорде судачили все, кому не лень, но, странное дело, рассуждали, словно речь шла о банальном гриппе каком-нибудь. Девиц на выданье, правда, пугала перспектива получить на лицо отметины-оспины, сделаться рябыми. Хотя и в этом имелся свой плюс: в другой раз оспа уж не пристанет (по-научному: вырабатывается пожизненный иммунитет). А мужчины и замужние женщины (для которых красота не имела особого значения), к возможности заразиться оспой со стоическим спокойствием: мол, «чему быть, того не миновать» и «на всё воля божья».

Тёмный вы народ, дорогие предки! Сидите и дожидаетесь, когда зараза убьёт и вас и ваших детей.

Впрочем, то не вина ваша, а беда: до открытия Дженнером способа уберечься от оспы при помощи вакцинации целых два столетия. Так что – ждите.

А вот я ждать не могу. И не хочу.

Помню, ещё маленькой девочкой я обратила внимание на два округлых шрамика у мамы на плече. На мой вопрос, что это такое, она ответила: оспинки. Позже я узнала: такие отметины есть и у папы, и вообще у каждого человека старше тридцати пяти – результат обязательной вакцинации, которую отменили в восьмидесятых.

У меня оспинок нет, я, как и все здешние люди, беззащитна против заразы. Все? Да нет же – доярки, те оспой болеют реже других. Это ещё во времена Дженнера знали. Вот и выход: нужно привить себе безопасную коровью оспу, тогда не заразишься оспой натуральной («чёрной»).

Дело за малым: найти корову с папулами на вымени. Что же, по дворам ходить? Не годится.

А почему обязательно заражённую корову искать? Лошадиная оспа ничуть не хуже.

Я решила начать с осмотра наших с Робертом лошадок. Их у нас две, обе арабской породы: караковая Роберта и моя – игреневой масти. И конюх имелся – деревенский подросток Джим, старшая сестра которого тоже у нас жила, состояла прислугой.

Первое, что бросилось в глаза, когда вошла в конюшню – голые грязные до черноты пятки Джима; бездельник дрых, зарывшись в сено, только ноги наружу. Будить его я не стала, сразу подошла к своей красавице Маркизе, кобыле с серебристо-белыми хвостом и гривой, и шкурой шоколадного цвета. Дала лошадке хлеба, стала осматривать.

Ага, кажется, есть! На сгибе путного сустава я приметила мелкие гнойные язвочки и не вскрывшиеся папулы.

Если это не лошадиная оспа, то я – английская королева!

Стала очень аккуратно вскрывать папулы иголкой, собирая вытекавшую жидкость в бокал венецианского стекла (единственная подходящая посуда из имевшейся в доме). Маркиза стояла смирно. Я так увлеклась, что не заметила, как подошёл проснувшийся мальчишка, встал сзади и смотрит, поражённый, должно быть, странным занятием хозяйки.

– Нечего делать, Джим? Принеси лошадям воды. И навоз убери… Давай, работай!

Терпеть не могу, когда над душой стоят.

В тот же день сделала прививку себе на левом плече. Все прошло как надо: ранки нагноились, а когда подсохли, и отвалилась корочка, остались два аккуратных шрамика. Точь-в-точь, как у моей мамы.

А Роберт, конечно, не понял смысл моих манипуляций, когда приказала ему снять рубаху и подставить плечо для прививки. «Это убережёт тебя от оспы», – сказала я, отвечая на вопрос «зачем».

Он лишь головой покачал.

«Много будешь знать – скоро состаришься».

Кто придумал такую глупую поговорку?! Мне так очень даже помогли знания, и уж, во всяком случае, никак не состарили. Я безумно гордилась собой: смогла решить непростую задачу, обезопасить себя и мужа от оспы, этого бича человечества (хуже только чума). Мне захотелось продолжить: привить наших слуг, все семейство Беркли, да и всех подряд жителей Стратфорда с окрестностями. Спасти десятки, а быть может, сотни, и даже тысячи людей за два столетия до Дженнера!

Но тут, внезапно, напомнила о себе загадочная «Служба контроля и коррекции времени».

Тем же днём, когда я осмотрела плечо Роберта и убедилась, что оспа привита, на телефон пришло сообщение: «Категорически запрещается проводить любые профилактические мероприятия в отношении аборигенов, с использованием неизвестных в 16 веке технологий. Возможны самые серьёзные, вплоть до катастрофических, нарушения временного континуума».

Перепугалась не на шутку. Любой струсил бы на моем месте. И то сказать: вообразила себя благодетельницей человечества, этаким Прометеем в юбке, не имея ни малейшего понятия о возможных последствиях столь грубого вмешательства в ход истории. Натворю, не ровен час, таких дел, что другие тысячу лет не расхлебают. Нет, уж лучше от греха подальше…

А Роберт не ведал ничего о моих страхах. Не знал даже, что я заразила его лошадиной оспой. Этот недуг, кстати, наряду с коровьей заразой, уберёг уже многих, в том числе и соотечественников Роберта. Ещё, кажется, в Древней Греции врачеватели подметили, что конные воины заболевают чёрной оспой гораздо реже, чем пехотинцы, хотя и не смогли объяснить такую закономерность.

Мой муж о болезнях не думал вовсе. Стремился получить от жизни больше радости. По возможности.

Я сидела в нашей с Робертом спальне, и безуспешно пыталась отправить сообщение «Службе». Ни черта не вышло – связь оставалась односторонней. Спрятала телефон в сундук и пошла в холл, где муж любил сидеть, если не было дел, возле камина. Из-за двери в спальню для гостей мне почудилась какая-то возня, но я не обратила особого внимания, решила: наша служанка Полли уборку делает. В холле Роберта не оказалось, вернулась к спальне для гостей, открыла дверь…

В комнате полумрак – единственное окно выходило на север. Но сразу же стало понятно, что за возня тут творится. У стены, прислонившись, стояли двое: Полли и мой муженёк.

Обнимал девку!

Даже не обнимал, а скорее, тискал: та радостно повизгивала.

Я вошла бесшумно, и Роберт, стоящий спиной, не сразу уразумел, что его застукали. А Полли увидела меня и постаралась освободиться от объятий хозяина. Роберт же продолжал бессовестно лапать служанку.

– Хозяйка! – драматическим полушёпотом сообщила Полли «ухажёру». Роберт отпустил, наконец, девчонку и обернулся.

Полли постаралась юркнуть в дверь, но я преградила ей дорогу.

– Стоять!

Лицо девчонки сделалось пунцовым, даже пятнами пошло.

Я в гневе чуть не вцепилась ей в рожу – в последнюю секунду удержалась. И слава богу, а то потом самой было бы стыдно: терпеть не могу, когда бабы решают конфликты царапаясь и таская друг дружку за волосы. Не говоря о том, что недостойно бить служанку, которая не может тебе ответить.

Посмотрела Роберту в бесстыжие глаза. А он и не думал отводить взор, и даже не сконфузился, выглядел, скорее, раздосадованным: зашла, мол, некстати.