Хуан Валера - Испанские повести рассказы

Поразмыслив, дон Робустьяно счел наконец самым подходящим обратиться за советом к кому-нибудь из людей своего круга . Он стал припоминать всех соседей по очереди, чтобы избрать среди них наиболее достойного. Разумеется, у знатного сеньора не только не было друзей в округе, но он даже и в глаза никого не видел, зная о них лишь понаслышке, из рассказов отца. Но он полагал, что в данном случае это обстоятельство не имеет большого значения.

И вот каков был результат произведенного им смотра знати. Десяток семей находился в смертельной вражде с его родом: одни потому, что когда-то их интересы столкнулись; другие — из-за мелочных вопросов этикета; третьи — по несоответствию характеров. О местопребывании примерно еще такого же числа семей он не имел никакого представления. С полдюжины старинных родов, как он с грустью убедился, совсем исчезли с лица земли, многие же ныне представлены лишь унылой старой девой либо выжившим из ума одиноким стариком. Только одна семья вселяла в него некоторые надежды: близкие и сердечные отношения с этим родом продолжались еще при жизни его деда. В дальнейшем представители обеих семей ни прямо, ни косвенно не общались друг с другом, но это не могло послужить препятствием для осуществления планов старого сеньора. Стоило ли останавливать внимание на подобных мелочах, когда перед глазами встают иные примеры из далекого прошлого, иные уроки истории! На этом и порешил дон Робустьяно: доверить свои горести и получить советы, покровительство… или бог весть что, нанеся визит этой единственной семье, на которую он мог рассчитывать, после того как мысленно перебрал всю знать в округе. Следует признаться, у него было немного сведений об этой семье: он знал, что ее нынешнего представителя звали доном Рамиро и что был он примерно одного с ним возраста. Дон Рамиро, женатый на дворянке из самой родовитой местной знати, проживал поблизости. Девиз его рода был единственным во всей области Гор, который мог поспорить с девизом рода Трес-Соларес:

Итак, решение принято. Опасаясь, как бы не охладел его пыл, а воля не ослабела, дон Робустьяно, едва забрезжил рассвет, приказал изловить и привести коня, бог весть куда запропастившегося после вчерашней бури, а изловив, основательно почистить веником; затем Робустьяно объявил о намерении отправиться на охоту, чтобы немного развлечься и отдохнуть от пережитых бед. С величайшей поспешностью Вероника приготовила отцу белую рубашку, и, соблюдая уже известный нам церемониал, в десять часов утра дон Робустьяно затрусил на своей лошадке. Он миновал шесть уличек, дна перевала и один пригорок и на склоне последнего увидел среди могучих дубов ворота, некогда величественные а ныне столь же ветхие, как его собственные, но, разумеется, украшенные гербом владельца. Здесь жил дон Рамиро. Бросив поводья пажу, дон Робустьяно окликнул какого-то верзилу мрачного вида и приказал доложить хозяину о своем приезде.

В ожидании дона Рамиро гость окинул взглядом дом и убедился, что это жилище находится в столь же плачевном состоянии, как и его дворец . По-видимому, его расчеты, по крайней мере в части непосредственной помощи со стороны знатного собрата, не оправдаются. Но, придя к этому заключению, он приободрился и еще раз мысленно решил вести себя с доном Рамиро на равной ноге, что в какой-то степени утешило его.

Между тем дон Рамиро, застигнутый врасплох известием о визите дона Робустьяно и не имея времени приличным образом одеться, накинул на плечи некое подобие шерстяной пелерины, чтобы скрыть под ней недостатки своего ветхого и изрядно потрепанного будничного платья, и спустился вниз, — где встретил гостя преувеличенными знаками внимания.

— Я имею честь разговаривать с сеньором доном Рамиро Сейс-Регатос-и-Дос-Портильяс де ла Вега [148] Смысловая фамилия; в переводе означает: шесть канав и две калитки на лугу. , — спросил его, спешившись, дон Робустьяно.

— Напротив, для меня ваш визит — высокая честь, сеньор дон Робустьяно! — возразил дон Рамиро с глубоким поклоном.

Гость протянул хозяину руку.

— Друзья перчаток не снимают, — сказал дон Робустьяно, называя перчатками ветхое их подобие, украшенное, впрочем, тремя рядами блесток.

— Согласен и отвечаю тем же, — ответил Сейс-Регатос, крепко пожимая протянутую руку.

Он провел гостя в дом, отправил пажа на кухню и распорядился поставить лошадь в конюшни . О завтраке для пажа и корме для лошади гостя распоряжений отдано не было.

Комнаты, через которые проследовали оба сеньора, прежде чем добрались до места назначения — гостиной, не заслуживают особого упоминания; ни одна из них не выглядела лучше запущенных покоев дворца дона Робустьяно. Да и гостиная как по размерам, так и по скудости обстановки была под стать уже известному нам «парадному залу». Не было здесь лишь портретов. Их отсутствие возмещалось старинными часами в деревянном футляре да трофейным оружием, а именно: двумя повешенными крест-накрест кривыми саблями, шпагой с эфесом, охотничьим рогом и охотничьими ножами. Обстановка состояла из обитого кожей кресла с тисненым фамильным гербом на спинке и четырех стульев с сиденьями из плетеной соломки, весьма жалкого вида…

Дон Робустьяно быстро оценил все достоинства этой комнаты — надо полагать, лучшей во всем доме — и пришел к заключению, что хозяин, так же как и он, стоит на пороге нищеты. Но и дон Рамиро имел достаточно времени рассмотреть одежду своего гостя и в свою очередь убедиться, что вести, доходившие до него о печальном положении дел дона Робустьяно, соответствуют действительности.

Оба сеньора уселись, и хозяин сказал:

— Прежде всего должен выразить крайнее сожаление ввиду невозможности представить вам мою супругу и дочерей: они с утра отправились в церковь.

«Как же! — подумал дон Робустьяно. — Бьюсь об заклад, что они спрятались в укромном уголке, потому что им не в чем предстать перед гостем».

Но вслух он ответил:

— Сеньора ваша супруга и сеньориты дочери, весьма почитаемые мною, могут считать вашего покорного слугу в неоплатном долгу перед ними, сеньор дон Рамиро.

— Тысяча благодарностей от их и моего собственного имени, сеньор дон Робустьяно. Чем мы обязаны удовольствию и чести видеть вас в нашем доме?

— О, это не для вас, а для меня честь, сеньор дон Рамиро! Что же касается цели моего визита, то она сводится попросту к желанию лично познакомиться с благородным внуком лучшего друга моего деда.

— Я так признателен случаю, который доставил мне удовольствие пожать вашу руку и предложить вам мою сердечную дружбу!