Эжен Сю - Зависть

- Немного терпения, мадам, он должен осмелиться.

- Скажи мне, моя девочка, - обратилась к ней вдова после долгого молчания, во время которого она нюхала табак, - знаешь, чем больше я думаю об этой крошке Бастьен, тем больше нахожу различных доводов в поддержку того, что для мальчика она будет чудесной находкой, если нам удастся…

- Я с вами согласна, моя госпожа.

- Итак, надо ковать железо, пока горячо, - заключила вдова после первого размышления. - Который час, Зербинетта?

- Половина пятого, мадам, - ответила ее спутница, взглянув на часы.

- Очень хорошо, у нас еще есть время. В это утро, когда он уезжал к Меренвилям, чтобы провести у них в Бонкуре весь день, я обещала Раулю выехать навстречу к пруду Логе, в пять часов. Ну, в путь, Зербинетта, я хочу сейчас же сделать выговор Раулю из-за прекрасной Бастьен.

- Но, мадам, вы забываете: г-н Рауль послал своего конюха вам передать, что он нанесет, кроме того, визит в Монтень и вернется в замок не раньше семи часов вечера.

- Погоди-ка, это, кажется, правда, моя девочка; я совсем забыла. А возвращаться из Монтеня он должен через впадины Вель-Куп. Я боюсь какой-нибудь неприятности при спуске - в экипаже я становлюсь трусихой. Впрочем, еще только половина пятого. Мне слишком долго придется ждать моего внука. Лучше я вечером прочитаю ему в замке нравоучения, касающихся милой отшельницы.

- Да, к тому же солнце зайдет, а вечерний холод вам вреден.

- Пойдем, Зербинетта, дай твою руку. Но только перед уходом я еще разок взгляну на скалу Гранд-Сир.

- Да, мадам, но умоляю, не приближайтесь к ней. Несмотря на совет Зербинетты, маркиза подошла к скале и бросила меланхолический взгляд на дикий ландшафт.

- Ах, скалы совсем не изменились. Все, как шестьдесят с лишним лет назад…

Затем, после минутного молчания, она весело обратилась к Зербинетте, осторожно державшейся на расстоянии:

- Моя девочка!

- Да, мадам?

- Эта история с орланом разбередила мою память. Я думаю, меня развлечет, если я начну писать мемуары.

- О, хорошая мысль, мадам.

- Это послужит наставлением моему внуку, - добавила маркиза, заливаясь смехом, который разделяла Зербинетта.

Еще несколько минут под покровом леса раздавался дребезжащий удаляющийся смех двух старух.

Когда шум совсем стих, бледный и страшный Фредерик вылез из темного грота, где он скрывался и слушал весь разговор вдовствующей маркизы де Пон-Бриллан с Зербинеттой.

Фредерик, воспитанный под материнским оком и бывший чистым и наивным, скорее почувствовал, чем понял, гнусные планы вдовы и ее наперсницы в отношении мадам Бастьен, которую они хотели с откровенным цинизмом сделать любовницей Рауля де Пон-Бриллана. В самом деле, как выразилась маркиза, это была «чудесная находка » в их глазах - прелестная, уважаемая женщина, которая живет вблизи замка, и муж которой почти всегда в отъезде. А чтобы не было ни малейшего затруднения, ее сына можно пристроить в помощники интенданта в замке и дать ему хороший оклад.

Эта беседа вселила во Фредерика убеждение, больше инстинктивное, чем рассудочное, что речь идет о подлом намерении в отношении его матери, и что в этот вечер молодой маркиз будет ознакомлен с этим замыслом, сообщником которого его хотят сделать.

Так думал сын мадам Бастьен.

При этих новых, страшных открытиях, присоединившихся к прежним, при воспоминании о человеке, который занимался тем же, чем и отец Фредерика, и которого избил отец нынешнего маркиза Пон-Бриллана, презрительно отвергнувший поединок с ним, Фредерик прошептал:

- Со мной будет точно так же: Рауль с презрением отнесется к моему вызову. Но сегодня, по крайней мере, он уехал утром, не получив записки от меня. К счастью, надвигается, ночь, он будет возвращаться один. И я знаю впадину Вель-Куп.

И Фредерик, захватив ружье, быстро направился в другую часть леса.

Впадина Вель-Куп, через которую приходилось возвращаться Раулю де Пон-Бриллану из монтеньского замка, была глубокой лощиной, стиснутой между холмами, поросшими стройными соснами - они отбрасывали такую густую тень, нависая над впадиной, что там даже днем было очень мрачно.

В этот вечер, когда солнце уже садилось, в лощине было совсем темно. Все силуэты казались смутными. Два человека, встретившись здесь лицом к лицу, не смогли бы узнать друг друга.

Было около шести часов вечера.

Молодой маркиз, один (как мы уже пояснили, он отослал своего грума в замок, чтобы известить бабушку об изменении первоначальных планов), въехал в лощину, где темнота сразу сгустилась. До этого он двигался по дороге, еще освещенной последними лучами солнца.

Проехав шагов двадцать, он уже немного свыкся с темнотой, и это позволило ему заметить человеческую фигуру, неподвижно стоявшую посреди тропинки.

- Эй! - крикнул он. - Посторонитесь!

- Одно слово, господин маркиз де Пон-Бриллан, - раздался незнакомый голос.

- Чего вы хотите? - спросил Рауль, придерживая своего коня и наклонившись с седла - он пытался рассмотреть своего собеседника.

Но видя, что это невозможно, он повторил:

- Что вам нужно? Кто вы?

- Господин де Пон-Бриллан, вы получили этим утром записку, в которой вас просили о свидании у скалы Гранд-Сир?

- Нет, так как я оставил Пон-Бриллан в восемь утра. Но еще раз вас спрашиваю: что вам надо от меня?

- Я тот, кто вам писал этим утром.

- Ну, мой друг, вы можете…

- Я не друг вам, а враг, - прервал его голос.

- Что вы сказали? - воскликнул Рауль с удивлением и некоторым волнением.

- Я говорю, что я ваш враг.

- Правда? - насмешливо спросил Рауль. Его первое изумление прошло, так как от природы он был очень храбр. - Это очень любопытно. И как же вас зовут, господин мой враг?

- Для вас неважно мое имя.

- Пусть так. Но что же, милейший, почему вы меня остановили посреди дороги? Ах, вы, наверное, мне об этом писали?

- Да.

- Вы хотите сказать, что…

- Что вы будете трусом, если…

- Негодяй! - закричал обозленный Рауль, пустив коня прямо на Фредерика.

Но сын мадам Бастьен, ударив коня в грудь стволом своего ружья, принудил его остановиться.

Рауль, сначала немного испуганный, но всё же горевший нетерпением узнать, что нужно от него неизвестному, успокоился и сказал с насмешливым хладнокровием:

- Вы сказали, господин враг, что имели честь писать мне?

- Да, я хотел объявить вам: если вы не трус, то придете, сегодня к скале Гранд-Сир один, имея при себе ружье, заряженное пулями, тогда как я приду со своим ружьем.

Справившись с удивлением, маркиз отвечал:

- А могу ли я спросить: что бы стали делать вдвоем с нашими ружьями?

- Мы отошли бы на расстояние десять шагов и стреляли бы друг в друга.

- Черт возьми! Вот к чему вы ведете. И с какой же целью мы предались бы этому развлечению, господин враг?