Эжен Сю - Зависть

Этот шум производила текущая вода. Опытный слух Анри не позволял усомниться в этом.

Страшная мысль пришла ему в голову, но его активность и решительность, на мгновение заторможенные ужасом, получили новый мощный импульс: на влажной земле отчетливо виднелись следы Фредерика. Давид стремглав бросился вперед, так как по расположению отпечатков, оставленных юношей, он видел, что молодой человек уже бежал.

Но скоро почва сменилась сухой и твердой, потому что стала выше и последовала за глинистым, размытым грунтом. Следы юноши исчезли.

Давид очутился на перекрестке тропинок. Отсюда еще громче доносился рокот Луары, воды которой значительно поднялись за время дождей.

Бежать прямо к реке, ориентируясь на шум - таково было решение Давида, поскольку теперь не видны были следы Фредерика. С усиливающейся тревогой Давид вспомнил ночное прощание сына с матерью.

Опасность крылась в реке, и Давид мчался к ней, прислушиваясь к шуму воды.

Скоро он пересек кустарник, луг и подбежал к речной дамбе и в несколько прыжков вскарабкался на нее.

Чуть ниже под собой он увидел широкий поток желтоватой воды - быстрый, пенящийся, разбивающийся о песчаный берег.

Вдали, насколько мог рассмотреть Давид, задыхающийся от быстрого бега, не было видно никого.

Никого… Другой берег реки тонул в тумане. Никого… А серое и унылое небо разразилось моросящим дождем. Никого… А поток тинистой воды, грохочущий, как гром, мчась на запад, извивался крупным зигзагом, выше которого громоздился лес Пон-Бриллан, увенчанный великолепным замком.

Сокрушенный вынужденным бездействием, Давид почувствовал, как в его сильную и мужественную душу вонзились шипы отчаяния.

Напрасно он боролся с этим чувством, убеждая себя, что вряд ли Фредерик решился на страшную крайность. Он уже хотел приписать странное исчезновение юноши простой шалости, свойственной юности.

Увы! Давид недолго сохранял эту иллюзию. Порыв ветра, яростно дувшего вдоль течения реки вынес к ногам Давида картуз из голубого драпа с кантиком по краям, который носил Фредерик.

- Несчастный! - закричал Давид с глазами, полными слез, - а его мать, его мать! Как это ужасно!

Вдруг ему послышался сквозь рокот воды донесенный ветром отчаянный крик.

Определив направление ветра, принесшего этот звук, Давид бросился в ту сторону.

Внезапно он остановился.

Слова, выкрикнутые душераздирающим голосом, донеслись до него:

- Мама! Мама!

В то же время Давид увидел в ста шагах перед собой, посреди быстрого течения лицо Фредерика, бледное и испуганное. Его волосы слиплись на висках, глаза расширились от ужаса. Руки в последнем усилии конвульсивно били по поверхности воды.

И вдруг все скрылось. Только пузыри, расходящиеся по воде, указывали место, где скрылся Фредерик.

Луч надежды промелькнул в душе Давида. Чувствуя величину опасности, Давид начал раздеваться быстро и хладнокровно.

Освобождаясь от лишней одежды и обуви, Давид в то же время внимательно следил за течением реки и полагал, что увлекаемый ею Фредерик должен теперь находиться не более чем в пятидесяти шагах от него, Давид рассчитал верно. Скоро он увидел примерно на этом расстоянии, ближе к середине реки, на мгновение показавшуюся голову Фредерика и рукав его охотничьей куртки.

Затем юноша снова погрузился в воду.

Момент настал.

Твердым и решительным взглядом измерив расстояние, Давид бросился в воду и поплыл прямо к противоположному берегу. Он рассчитал, что когда окажется на середине реки, ему не придется долго ждать, пока течение поднесет совсем близко тело Фредерика.

Давид не обманулся в своих предположениях. Он был уже на середине Луары, когда заметил слева от себя безжизненное тело сына мадам Бастьен.

Схватив одной рукой за его длинные волосы, Давид стал грести другой и с огромными усилиями добрался до берега, с тревогой спрашивая себя, не спас ли он только труп.

Крепкий и ловкий, он вынес молодого человека из воды на руках и положил на дамбу недалеко от своей сброшенной одежды.

Став на колени возле утопленника, Давид приложил руку к его сердцу - оно больше не билось. Его конечности стали холодными, как лед, губы - синими и крепко сжатыми. Сквозь них не прорывалось дыхание.

Ужаснувшийся Давид приподнял веки юноши и увидел неподвижные, тусклые зрачки.

Дождь потоками лил на это безжизненное тело. Давид не мог удержаться от рыданий. На пустынном берегу нельзя было рассчитывать на помощь, а ее нужно было оказать Фредерику немедленно, пока в нем сохранилась, может быть, искра жизни.

Давид бросил вокруг отчаянный взгляд и вдруг увидел невдалеке густой столб дыма. За ним, несомненно, находилось обитаемое строение, которое дым, расползаясь, мешал разглядеть.

Давид схватил Фредерика на руки и, несмотря на тяжелую ношу, побежал туда. Он действовал уже стихийно. Приблизившись к строению, он понял, что это маленький кирпичный завод, каких много на берегах Луары. Здесь есть все необходимое для производства: глина, песок вода и лес.

Покопавшись в своих воспоминаниях о путешествиях, Давид вспомнил, как индейцы, живущие на берегах больших озер, возвращая к жизни наполовину утонувших, согревают их и вызывают циркуляцию крови посредством широких горячих камней, на которые они помещают умирающих, растирая их конечности каким-нибудь спиртным напитком.

Рабочие поспешили прийти на помощь Давиду. Фредерика закутали в толстое одеяло и уложили на ложе из горячих кирпичей так, чтобы жар печи согревал его лицо. Бутылка водки, пожертвованная мастером, послужила для растирания.

Долгое время Давид сомневался в успехе своих забот. Однако некоторые признаки жизни, появившиеся у Фредерика, наполнили его сердце надеждой и радостью.

Час спустя, перенесенный на завод, Фредерик полностью пришел в себя, но был еще настолько слаб, что не мог произнести ни слова, хотя несколько раз его взгляд останавливался на Давиде с выражением бесконечной признательности.

Воспитатель и его ученик находились в скромной комнатке мастера завода. Тот с рабочими пошел взглянуть на уровень реки, который уже много лет не поднимался так высоко. Конечно, не опасайся прибрежные жители разлива, состояние Луары не беспокоило бы их столь сильно.

Давид приподнял Фредерика, чтобы напоить его горячим питьем. Тот произнес слабым и взволнованным голосом.

- Месье Давид, это вам я обязан счастьем снова увидеть свою мать.

- Да, вы увидите ее, - подтвердил наставник, пожимая юноше руку. - Но как же вы не подумали, что ваш безрассудный поступок убьет вашу мать?

- Мне пришло это в голову слишком поздно. Тогда, чувствуя, что гибну, я крикнул: «Мама!», словно зовя ее на помощь.