Петр Радченко - На заре

— Обуздывай язык, тихо-мирно поживешь, — посоветовала Василиса. — А то он у тебя, как помело: что знает, все скажет, и чего не знает, и то скажет.

— Ето ты уж не бреши! — возразил Гусочка.

На перелазе [283] Перелаз — специально устроенное место в ограде, преодолимое для человека, но являющееся преградой для скота и домашней птицы. Как правило, на перелазе высота ограды сделана меньшей — такой, чтобы через неё можно было переступить, перебросив ногу. У перелаза может быть устроена ступенька. Перелазы часто устраивались между соседними дворами в селе, особенно если имелся один колодец на несколько дворов. — прим. Гриня показался Яков Калита. Проходя мимо крыльца, на котором восседал сосед со своей половиной, поздоровался с ними, пересек двор и, склонясь на плетень, стал слушать Батракову.

— Мы должны выявлять белых, — говорила она, — всех врагов Советской власти.

Она сложила газету, и беседа приняла более оживленный характер.

К Виктору Левицкому, заступившему на дежурство в ревкоме, по ступенькам парадного поднялась Клава Белозерова, спросила:

— Петр Владиславович у себя?

— Да, — ответил Виктор.

Клава прислушалась у двери, вошла в кабинет.

— Петр Владиславович, — заспешила девушка, — у Гусочки хлеб схоронен в яме. Только что женщины сообщили моей матери.

— Хорошо, — сказал Корягин. — Сейчас к нему придут.

Через полчаса Виктор с чоновцами явился к Гусочке. Из дома выглянула Василиса.

— Где ваш хозяин? — обратился к ней Виктор.

— Куда-то ушел, — ответила Василиса.

— Почему хлеб не молотите и не рассчитываетесь с государством? — спросил Виктор, подходя к крыльцу.

— А я почем знаю! — сердито бросила Василиса. — С него и требуйте.

— Постой трошки, Васька, — сказала Фекла Белозерова. — Не горячись. Я давно говорила вам, чтобы вывезли хлеб на ссыпку. Теперь мы ждать не будем! Сегодня притянем к вам молотилку и начнем молотьбу.

Василиса пожала плечами.

— Дело ваше. Я тут пришей-пристегни.

Чоновцы, сопровождаемые хриплым лаем Дурноляпа, рассыпались по двору, и небольшая яма с хлебом нового умолота была найдена.

— А это что? — спросил Виктор.

— Не знаю, — с удивлением развела Василиса руками. — Когда же он успел?

— Вытаскивайте мешки, ребята! — распорядился Виктор.

Чоновцы дружно принялись за дело.

На реке вздымался седой утренний туман, растрепанными космами пластался в садах станицы. Соня оставила мать у забора и, кутаясь в синий полушалок с барашковой каймою, поднялась к Виктору, сидевшему в коридоре за столиком.

— Ты в город? — торопливо спросил тот, вставая и поправляя рубашку под казачьим поясом.

— Да, собираюсь, — ответила Соня.

— Хорошо сделала, что ушла из монастыря. Помнишь, я тебя встречал в лесу?

— Помню, — улыбнулась Соня. — Я тогда думала, что ты какой-нибудь разбойник. Из тех, что были в монастыре.

Виктор громко рассмеялся.

— А ты знаешь, что я о тебе подумал в то время?

— Нет.

— Я подумал, что тебе не место в монастыре. Ты такая хорошенькая.

Соня взяла чемоданчик и направилась по коридору. Ее догнал отец, и они зашли к председателю.

К крыльцу подъехала линейка. С нее соскочили Гаврила Мечев и Аминет. К ним подбежали девушки и юноши. У Вьюна курчавые волосы еще сильнее почернели, лицо выровнялось, покрылось густым загаром. Широко улыбаясь, он стиснул их руки, спросил:

— Едешь, Аня?

— Да, — весело подмигнула Аминет.

— Бросает нас, — улыбаясь, протянул Гаврила.

Клава крепко обняла Аминет, расцеловала.

На порожках появились председатель ревкома и секретарь комячейки. Позади — Калита с дочерью, спустились вниз. Денисовна поклонилась Корягину и Жебраку со слезами посмотрела на дочь.

Шофер, прибывший из отдела, вывел автомобиль из-под навеса.

— Ну, как? — обратился к нему Корягин.

— Хорошая машина. Товарищ Жолобов еще не имел такой. Будет вам благодарен за подарок.

— Пущай пользуется, — сказал Корягин и, сунув трубку в рот, закурил.

Соня и Аминет простились с провожавшими, уселись в машине. Денисовна всплакнула. Шофер включил мотор, выехал со двора.

Сгущалась синева ночи. В ревкоме и квартальных комитетах было людно. Блестели огоньки папирос, пахло табачным дымом. Шум и громкие разговоры не умолкали. В станице шла напряженная работа по продразверстке.

По поручению Корягина Фекла Белозерова со своим активом продолжала наблюдать за двором соседа. Но Гусочка, видимо зная уже, что произошло у него дома, и боясь ареста, не возвращался. Тогда Корягин отдал распоряжение председателям квартальных комитетов во что бы то ни стало разыскать его и привести в ревком. Но поиски не дали никаких результатов. Гусочка точно в воду канул. Корягин сунул руки в карманы галифе и, резко зашагав по кабинету, с досадой проговорил:

— Следовало бы самому поехать к нему. А то этот Левицкий неопытный. Не с того начал! Прежде надо было изловить эту контру, а потом приниматься за яму.

Вошел Жебрак и, сразу же обратив внимание на вскрытый пакет, лежащий на столе у председателя, спросил:

— Что это у тебя?

— Только что получил из отдела, — ответил Корягин и, вынув бумагу из конверта, подал секретарю. — Читай.

Жебрак развернул ее перед лампой, прочел:

27 июля 1920 года

№ 19, гор. Екатеринодар

Ввиду того, что за последнее время на Кубани заметно начали активизироваться контрреволюционные силы, Революционный военный совет IX Красной армии, Кубано-Черноморский революционный комитет и областной военный комиссар постановили произвести до 10 августа сего года на территории Кубанской области регистрацию бывших офицеров, военных чиновников и вольноопределяющихся, служивших в белой армии или проживавших на территории Кубанской области до прихода Красной Армии.

Начальникам и комиссарам всех частей IX Красной армии, революционным комитетам и военным комиссарам приказываем всех задержанных после 10 августа лиц без регистрационных карточек от особого отдела или отделения немедленно расстреливать на месте без суда и следствия.

Распространение настоящего приказа в частях армии и станицах Кубанской области возлагается на политический отдел IX Красной армии, политические отделы дивизий, особый отдел и отделения революционного комитета и военные комиссариаты.

Командующий IX Красной армией Левандовский.

Пред. Кубано-Черноморского рев. ком. Ян Полуян [284] Полуян , Ян Васильевич — советский государственный деятель, активный участник Октябрьской революции и гражданской войны в России. В 1917 году избран председателем Исполкома Екатеринодарского совета, членом Екатеринодарского комитета РСДРП(б). В годы Гражданской войны — на Кавказе, в 1918–1920 годах Я. В. Полуян последовательно занимает должности председателя Кубанского областного ревкома и облисполкома, председателя Совнаркома Кубано-Черноморской советской республики, председателя реввоенсовета Северо-Кавказской (11-й) армии, член Реввоенсовета Кубанской (9-й) армии, начальника политотдела Юго-Западного фронта. После окончания войны Я. В. Полуян — на государственной, хозяйственной и партийной работе. В 1920–1922 годы — председатель Кубанского ревкома и облисполкома, член Кубано-Черноморского обкома РКП(б). Именно подпись Полуяна как руководителя Кубанской области стояла под текстом телеграммы, отправленной 10 ноября 1920 года: «Считаем название Екатеринодар напоминающим рабские времена, совершенно бессмысленным в республике труда навсегда освободившихся от потомков Екатерины и их приспешников. В связи с этим Кубчероблревком постановил просить ВЦИК именовать город Краснодаром» — прим. Гриня .