Ливиу Ребряну - Ион
- Название:Ион
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Художественная литература
- Год:1989
- Город:Москва
- ISBN:5-280-00641-6
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Ливиу Ребряну - Ион краткое содержание
Ион - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Розу Ланг он все же не забывал и даже подумывал, как бы и ее ввести в рамки будущей новой жизни, не сковывая своих устремлений. Он, правда, со стыдом вспоминал, что объяснился в любви на венгерском и что первой его страстью была венгерка. Впрочем, он утешал себя, допуская, что, может, Роза еврейка, как и сам Ланг, а тогда для их любви нет препятствий — евреям ведь, как известно, чуждо национальное чувство… Проведя несколько недель в разлуке с ней, он уже так не изнывал от любовной тоски, но был уверен, что стоит им опять увидеться, как он полюбит ее еще безумнее. Так он и решил, что эта любовь отнюдь не противоречит его планам, да и вообще нельзя простирать свою ненависть на женскую половину угнетателей. Для полного успокоения он дал себе обещание выучить ее румынскому.
Теперь, когда он полагал, что начертал себе руководительную линию жизни, Фридман стал ему глубоко безразличен. Мысленно Титу взирал на него с очень отдаленной высоты и сравнивал его с малоприметной кочкой. Ему только досадно было, что письмоводитель не догадывался о происшедшей с ним перемене. Если бы догадался, то стал бы упрекать его, а это бы доставило Титу радость. Зато он проникся симпатией к рьяному студенту, — тот просто бесновался, оттого что Титу не желает говорить по-венгерски, и обзывал его то «шовинистом», то «агитатором».
Ему было совестно, что он до сих пор не пытался хотя бы из книг узнать Румынию, страну, к которой теперь устремлялись все его вдохновенные помыслы. Он горевал, что не может раздобыть себе открыток с видами «румынского рая», как он окрестил свою отчизну в одном из споров с письмоводителем. На его взгляд, преступниками были все учителя-румыны, неспособные противоборствовать запретительным мерам венгерского правительства и приучить воспитанников дышать воздухом их истинной родины.
Так как Фридман бывал в Румынии и несколько лет жил там, Титу постоянно подбивал его на разговоры о тамошнем житье, не показывая виду, что сам он и по карте не слишком хорошо знает страну. Он обычно страдал, слушая рассказы письмоводителя, который с жаром рисовал ему крестьян, задавленных бедностью, и помещиков, не знающих счета своим владеньям, убогие деревни, хуже рабских поселений, и города, отравленные роскошью и развратом, мытарствующих во тьме барщинных мужиков и людей из интеллигентных кругов, которые стыдятся говорить по-румынски и щеголяют своим умением болтать по-французски, вылощенных живоглотов, не признающих ни бога, ни закона…
— Вы смотрите на Румынию глазами венгра, — всякий раз при этом говорил Титу, пытаясь остановить поток осуждений.
— Вы так думаете?.. Если вы когда-нибудь попадете туда, то еще вспомните меня и признаете, что я нисколько не преувеличивал… Все вы, фанатики, даже и не представляете себе, что такое Румыния. Будь в моих руках власть, я бы собрал вас всех и отправил туда на казенный счет, чтобы вы хоть годик пожили в вашем раю. Уверен, что исцелил бы вас от ирредентизма. Потому что, к вашему сведению, милейший, они там и слышать про вас не хотят!
— Это уж вы слишком! — с запальчивостью перебил Титу.
— И слышать не хотят, милейший, а в большинстве просто ненавидят вас, потому что вы им до смерти надоели своим мученичеством!.. Кстати, для трансильванцев там весьма характерное прозвище. Вы им говорите «брат», а они вам «мадьяришка»!
Титу, конечно, не верил ни одному слову из всего плохого, что рассказывал письмоводитель, а рисовал себе как раз обратное. А если когда ненароком Фридман поминал что-то добрым словом, Титу гордился так, точно похвала относилась лично к нему.
Но он изо дня в день чувствовал, что ему не место здесь, в «гнездилище» венгров, а главное, не по нем эта злосчастная служба, прямо направленная против бедных и притесняемых. Его нерадивость не укрылась от письмоводителя, — Титу небрежничал, и тот попросил его меньше заниматься политикой, больше — делом, иначе он вынужден будет подыскать себе более прилежного помощника.
Перед пасхой Фридман энергично потребовал от него немедленно приступить к взысканию недоимок, объяснив, что из-за проволочек по его милости он, старый, добросовестный письмоводитель, получил строжайший выговор. Оскорбленный Титу отправился в село, проходил целый день и вечером вернулся с возом вещей, отобранных за недоимки у одних только венгров.
Фридман, когда узнал об этом, побагровел от гнева и, с трудом сдерживаясь, заявил ему:
— Вы, видимо, хотите впутать меня в политическое дело… Так дальше нельзя, и я весьма сожалею… Нам придется расстаться!
— Во всяком случае, моя совесть чиста! — ответил Титу с достоинством и со скромной улыбкой.
В тот же вечер письмоводитель дал ему расчет, выплатив сорок пять крон, а на третий день, в четверг, когда у него были дела в Армадии, он доставил Титу до пивной «Рахова», откуда в свое время взял его.
Мачедон Черчеташу прямо из церкви зашел к учителю Херделе сообщить новость, что поп собирается мирить Иона с Василе Бачу и велел им прийти к нему домой после обеда, чтобы свести их. Херделя ничего не сказал, но в душе огорчился. Поведение Белчуга возмутило его. Значит, тот старается обласкать Иона в пику ему? Или, может быть, он этим хочет отплатить парню за какую-то подлость, которую тот подстроил своему благодетелю?.. Ему вспомнились попреки Иона, и тут он понял, откуда такая неблагодарность: Белчуг виной… «Стало быть, поп подбил его выдать меня… Вот до какой гнусности доходит образованный человек! Солидаризируется с крестьянином против меня…»
Впрочем, уже с того дня, когда судья остановил его возле лицея, и особенно после наглой выходки Иона, учитель был почти уверен, что над ним собирается гроза из-за той злополучной жалобы. Втайне он проклинал тот час, когда сжалился над бедой негодяя парня. Одна надежда была на расследование, о котором ему передавал Гицэ Поп. Если судью сочтут хоть сколько-нибудь виноватым, тогда он спасен. Но надежда эта была такой слабой, что и Херделе она казалась химерической. После того, когда Ион надерзил ему, он поспешил в Армадию и узнал от Гицэ Попа, что расследование уже кончилось и установило беспристрастность судьи, признав совершенно правильным ведение дела. Тут учитель приготовился ко всему. Писец не смог рассказать ему подробностей, опрос производился в секрете, чтобы не поколебать авторитет правосудия; Херделя только и узнал, что первыми выслушаны были Белчуг, Ион и Симион Лунгу… А раз никто из них ни словом не заикнулся ему о происходившем, значит, его дело плохо. Возможно, если бы он по-настоящему хотел знать правду, Ион признался бы во всем, без утаек. В действительности Херделя не стремился к определенности. Ему еще хотелось верить, что в конце концов все обойдется и все к лучшему. Любопытство подстрекало его, а страх останавливал. Он зажмуривал глаза и старался хотя бы отсрочить удар, если уж он неминуем: зачем искать беду, беда сама тебя сыщет… И вот, вместо того чтобы поразведать у истока, где он нашел бы все, что его томило, он зачастил в Армадию и постоянно выспрашивал Гицэ Попа, заведомо зная, что ничего определенного у него не почерпнет.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: