Сиро Алегрия - В большом чуждом мире

Посадки были огромные и тянулись по всей долине так далеко, что до конца их дойти не удалось, а в ширину — от обрыва к реке с одной стороны до скалистых выступов с другой.

Кока, пышное кустистое растение, поднималась в тени гуайяв, апельсиновых, кизиловых и лимонных деревьев, выстроившихся вдоль борозд, разбитых на участки. В ветвистых кронах пели лесные голуби. Если бы Деметрио был здесь! Стояла пора апельсинов, земля золотилась от них, и яркая их желтизна заглушала цвет травы. Кока грациозно покачивалась на ветру, а с отягощенных деревьев падали апельсины, мягко ударяясь о землю. Друзья принялись есть только что упавшие плоды, которые из-за жары казались еще слаще.

Иполито рассказал, что кока, такая пышная с виду, очень нежное растение. Ночью ее надо поливать, потому что корни за день высыхают в раскаленной солнцем почве. Иногда зеленая гусеница, питающаяся листьями, слишком размножается, и тогда нужно окуривать кусты, тоже ночью, чтобы гусеницы погибли. Апельсины и другие деревья посажены не для плодов: коке непременно нужна тень. Живет она лишь несколько лет и от ничтожнейшей причины высыхает, то и дело приходится подсаживать. Амадео изумленно смотрел на немудреное растение. Богу одному известно, какие секреты таят в себе тонкие побеги, которые извлекают из глубин жизни сок, превращающий их листья в главное богатство Анд.

Когда они возвращались, уже после полудня, зной усилился. Солнце сверкало па красных склонах ущелья, просачивалось сквозь ветви. Амадео дотронулся до камня, лежавшего под прямыми лучами, и обжегся. В горах, должно быть, жарко, как в печи. Снизу поднимался влажный пар, пахло нагретой листвой, гнилыми апельсинами, зеленой кокой, пышной травой. Амадео почудилось, что он попал в душную подмышку земли.

На следующий день, еще затемно, надсмотрщики велели пеонам построиться. Сто человек стали в ряд. Их белые рубахи, черные штаны, кожаные сандалии, плетеные сомбреро и бронзовые лица нелегко было разглядеть в предрассветных сумерках. Сделали перекличку, записали имена отсутствующих. Потом главный назвал нескольких пеонов, казавшихся совсем больными, велел им подрезать ветки деревьев вместе с Амадео, а ему приказал:

— Будешь выходить с ними, пока привыкнешь.

Остальных отправил на сбор коки, вручив им по большому куску брезента, а двоим надсмотрщикам поручил:

— Подите-ка приведите сюда всех лентяев. Больными притворяются, бездельники! Оставьте тех, у кого жар…

Амадео и другим дали ножи, и они приступили к работе, сначала — поближе к домам, чтобы не мешать сборщикам. Другие пеоны ушли далеко, растянувшись вдоль первого ряда посадок. Солнце уже припекало. Амадео со своей группой должен был обрезать нижние ветви деревьев, посаженных ради тени, чтобы над кустиками оставался простор для воздуха и света. Ну и баловали эту коку! Когда ветви становились слишком толстыми и пышными, их приподнимали веревками, чтобы они не повредили нежному растению. Мимо сновали сборщики с большими узлами брезента. На ровной площадке утоптанной земли, расположенной в солнечном месте против дома, где жили надсмотрщики, они высыпали коку, а сушильщики разгребали листья, располагая их равномерно, тонким слоем. Товарищи сказали Амадео, что листья надо высушивать очень тщательно, иначе они портятся, становятся бурыми с белой каемкой. И от дождя то же самое бывает, даже от маленького. Сушильщики должны следить за облаками, чтобы вовремя убрать коку в сараи. Ну и ну! Амадео подумал, что у коки уж слишком много капризов.

Как-то пришел «счетчик», высокий и крепкий метис с широкими ладонями, отсчитал девяносто борозд на участке, где обрезали ветви Амадео с товарищами, и стал обирать листья с девяносто первой. Амадео узнал, что другие пеоны идут сзади и что счетчиком называют всякого сборщика, который, благодаря своему опыту и вы-иосливости, вырывается вперед. Он отсчитывает борозды, чтобы оставить каждому пеону его долю, а сам идет дальше. Работа показалась ему легкой. Человек нагибал куст коки, брал ветки в кулак и проводил по ней, обрывая листья, а потом ссыпал их на брезент, расстеленный на земле. Закончив борозду, счетчик перешел на другой участок. На следующий день начали подходить самые ловкие работники, а через несколько дней и все остальные. Они работали медленно, вид у них был усталый. Все же Амадео думал, что дело у него пойдет. Он чувствовал в себе силу.

Иполито был среди тех, кто шел следом за счетчиком. Друзья спали рядом, но почти не разговаривали. Все приходили очень усталыми и сразу же засыпали, едва пожевав вареной пшеницы. Плохая еда мучила Амадео не меньше, чем москиты. Давали по три миски пшеницы в день. Апельсинов стало меньше, принесенный из дома поджаренный маис уже кончался, а пресное зерно надоедало ему. Другие пеоны не высказывали недовольства и молчаливо съедали свою порцию. Что касается ядовитых змей, из-за которых пользуются дурной славой речные долины, то он еще не видел ни одной. Зато Иполито до смерти боялся их. Он говорил, что брат у него на глазах умер от укуса змеи. Пеоны успокаивали его:

— Не бойся, Иполито, от страха хуже будет.

Но он все равно боялся. Для большей надежности Иполито стелил себе внутри круга, образованного длинным, цветным кушаком. Кушак был очень широкий, и Иполито устраивал из него нечто вроде ограды. Считается, что змея, наткнувшись на незнакомый предмет, например, на шерстяную ткань, дальше не поползет. Но, несмотря на все предосторожности, Иполито все-таки не уберегся. Однажды он проснулся от боли, разбудил Амадео, и они побежали к надсмотрщику. Там все были в сборе, и с ними хозяин, по имени Косме, который приехал в тот день поглядеть, как идут работы. Дон Косме зажег свечу и рассмотрел небольшую ранку на самой груди, за отворотом рубахи.

— Змея! — вскрикнул он.

Это куда хуже, чем скорпион. Иполито хрипло застонал, дон Косме схватился за веревку колокола, свисавшего с перекладины… Загорись сейчас дом, не было бы такого звона. Потом он надрезал рану крест-накрест.

— Брызнула кровь. Тем временем стали подходить пеоны, разбуженные колоколом, расслабленные от сна, жары и темноты.

— Змея, — только и сказал дон Косме, и вялость как ветром сдуло. — Полено из костра! — крикнул хозяин, забыв, что на дворе ночь, но тут же выругавшись, добавил: — Какое там полено… Раздуйте огонь в кузнице и раскалите два клейма! Быстро, быстро!

Все засуетились.

— Стойте… принесите лимонов, лимонов побольше.

Пеоны, бросившиеся было бежать, остановились, выслушали приказание и побежали дальше, исчезнув во мраке. Меж тем Амадео с замиранием сердца смотрел на своего друга, который то стонал, то взвизгивал от животного страха.