Георгий Караславов - Избранное. Том второй

— Все едино… Нельзя!

Казак сухо прокашлялся.

— Мы предупреждаем согласно закону! — настойчиво повторил Найдю.

— Старые законы уже не действуют!.. Говорю вам по-человечески, чтобы потом не было неприятностей…

— Тогда мы устроим собрание по нашим законам, — сердито и твердо заявил Найдю.

— Я не позволю!

— А мы и спрашивать тебя не будем!

Дели украдкой глянул на Казака. «Неотесанный медведь», — подумал он, а вслух сказал:

— Попробуйте…

— Мы пошли.

Перед школой уже толпился народ. Какой-то парень пролез сквозь разбитое окошко в подвале, пробрался в зал и распахнул запертые лишь на засов боковые двери. Люди хлынули в узкий зал. Последним из партийцев вошел Найдю. Рядом с ним шел невысокий парень, он с живостью оглядывался по сторонам, размахивая короткой, крепкой тростью. Теперь Казак понял, почему Найдю, как только они вышли из общины, куда-то исчез.

— Познакомьтесь! — обратился к нему Найдю, показывая на Казака.

Не успел Казак опомниться, как парень схватил его огромные пальцы и энергично пожал их.

— Наш оратор, — пояснил Найдю с гордостью, словно хотел сказать: «А кто его привел?»

Казак с благоговением смотрел на оратора, удивляясь, что такой паренек будет выступать на публичном собрании.

— Ты охраняй двери, — сказал Найдю, хлопнув его по плечу, многозначительно подмигнул и шмыгнул, как суслик, в глубину узкого, длинного зала.

— Товарищи! — крикнул он и немного выждал. Оживленный шум волной откатился в коридорчик, тоже заполнившийся слушателями. — Товарищи! — повторил Найдю, и голос его зазвучал смело и уверенно. — Из города приехал один товарищ, он расскажет нам о кризисе и выходе из него… Слушайте его внимательно!

Найдю никогда не вел собраний, но знал, что так положено начинать, все заранее обдумал и рассчитал и потому был так уверен и спокоен.

Под сотнями любопытных глаз молодой человек шагнул в сторону, оперся левой рукой на спинку стула и окинул взглядом собравшихся.

— Товарищи!

Это было не обращение, а призыв, краткий, ясный и боевой. Полетели крылатые слова, увлекли даже самых равнодушных, приковали к себе Казака и погрузили в поток мыслей, чувств и желаний, которые волновали сердца и будили умы… Каждый находил в них свою боль, слышал в них свое горе и гнев.

Крестьяне дивились не тому, что слышат свои сокровенные мысли, которыми они до сих пор ни с кем не делились, а тому, что исходят они из уст парня, который, судя по одежде и лицу, никогда и не жил в деревне.

— …И в то время, как дармоеды, эксплуататоры, банкиры снимают сливки с вашего тяжелого и необеспеченного труда, а их слуги и подпевалы придумывают себе все новые вознаграждения, прибавки и командировки, — вы ломаете голову, как перевернуть продранные стельки у царвулей, чтобы дырка не пришлась против дырки!

Среди грома аплодисментов, хохота и возгласов молодой оратор остановился, чтобы перевести дух. И словно по данному знаку все украдкой взглянули себе на ноги.

Зал был переполнен, около дверей толпились вновь пришедшие; покраснев от натуги, они локтями и коленями пробивали себе дорогу, изнемогая от любопытства.

— Подвешен язык у парня…

— От горшка два вершка, а смотри ты…

— Мозги у него росли, не то что у тебя…

— Слушай, не лягайся, а то как вдарю…

— Шшш!

Казака оттесняли все дальше и дальше; даже вытянув шею, он уже не видел оратора, да и стоять на цыпочках было уже тяжело. Но слова по-прежнему звучали ясно, били стальными молотами в навостренные уши, раскрывали сердца бедняков, вселяя в них пламя неведомого восторга и твердую веру в будущее.

В дверях вдруг возникла давка.

— Деян!

— Шшш!

— Со сторожами…

— Смотри, как нахохлился, словно коршун…

— Так мы его и испугались…

Деян остановился у дверей, скорее со страхом, нежели строго, оглядел зал и, шагнув тяжело и угрожающе вперед, спросил, ни к кому не обращаясь:

— Что здесь происходит?

— Собрание, — неуверенно ответил кто-то.

— Кто разрешил вам устраивать здесь собрание?

Наступило краткое, напряженное молчание. Тогда Деян осмелел и, убедившись, что сторожа все на местах, взмахнул своей тонкой железной тростью.

— Марш отсюда!

Казак растолкал нахмурившихся, словно окаменевших, крестьян и пробрался вперед. Он встал перед Деяном, бледный и взъерошенный, его выкатившиеся, округлые глаза сверкали зловещими огоньками, брови сомкнулись, и две складки пролегли между ними. Деян взглянул на Казака, и на его низком лбу выступили капельки пота.

— Кто отпер? — спросил он еще строже, но голос изменил ему, дрогнул и прозвучал неуверенно.

— Я, — ткнув себя в грудь, сказал Казак и шагнул к Деяну.

— А кто ты такой, чтоб тут распоряжаться? — Деян топнул ногой, но голос прозвучал совсем робко и неуверенно. И чтобы придать себе смелости, Деян тоже шагнул навстречу. — Кто тебе позволил, спрашиваю?

— Назад! — процедил Казак сквозь зубы и положил правую руку на пояс.

— Ты, что? Запугиваешь, а?.. Ты знаешь, кто стоит перед тобой?

— Назад, говорят! — крикнул Казак, наступая.

Деян отступил к двери. Двое сторожей отодвинулись в сторону, чтобы дать дорогу. Ухватившись за ручку двери, Деян крикнул, указывая на Казака:

— Арестуйте его!

— Вот ты и подойди, арестуй меня!

— Арестуйте его… Немедленно! — надрывался Деян.

Сторожа нерешительно шагнули вперед.

— Казак, не глупи… Неладно делаешь!

— Знать никого не хочу. На-зад! — проревел Казак, и его тяжелое, плотное тело выгнулось, будто резиновое.

Сторожа отшатнулись.

— Казак!.. Мы свои люди, неужели ты нас не знаешь!

— Никого не знаю!.. Вон отсюда!

Деян не находил себе места.

— Громила!.. Конспиратор!.. Я покажу ему, что к чему!.. Поймет, кого запугивал!.. Ужо сегодня вечером… Цветко, живей в околийское управление… Вызывай полицию!

— Ты без полиции и с женой не ложишься спать! — заметил высокий молодой парень, и дружный хохот прокатился в глубину зала. Собравшиеся беспокойно задвигались, сотни голов обернулись назад с любопытством и тревогой. Оратор на секунду приостановился. Найдю приподнялся, успокоительно махнул рукой и снова сел.

— Что там, что случилось?

— Деян… Деян…

— Пришел разогнать собрание?

— Мерзавец!

— Он еще здесь? Я ему покажу, где раки зимуют!

— Удрал!

— Эх, попробовал бы…

— Чего попробовал?

— Арестовать…

— Да ну!

Найдю снова поднялся.

— Тише, товарищи.

— Шшш!

В зале водворилась тишина.

Казак вернулся на свое прежнее место и, вытянув шею, прислушался к звонкому, четкому голосу.

— Пропустил немного, — сказал он, словно извиняясь, и смущенно улыбнулся.

Дверь хлева скрипнула и распахнулась. Пучок тусклого света упал на крупы лежащих волов.