Эрнест Хемингуэй - Полное собрание рассказов

– Заткнитесь, к черту, оба, – лениво бросил сержант. – Они наркоманы, – объяснил он отцу. – Свихнувшиеся, как клопы.

– Клопы? – воскликнул коротышка. – Нет на мне никаких клопов, сержант.

– В его роду множество английских графов, – добавил второй арестованный. – Спросите сенатора. – И он кивнул головой в сторону моего отца.

– Спроси маленького человечка, – предложил коротышка. – Он в возрасте Джорджа Вашингтона и не может солгать.

– Говори, мальчик. – Второй арестованный, габаритами побольше коротышки, посмотрел на меня.

– Прекратить! – рявкнул сержант.

– Да, сэр, – кивнул коротышка. – Заставьте его прекратить. Он не имел права втягивать в разговор мальчика.

– Я тоже когда-то был мальчиком, – напомнил второй арестованный.

– Заткни свою чертову пасть, – предложил сержант.

– Будет исполнено, сержант, – ответил коротышка.

– Заткни свою чертову пасть.

Коротышка мне подмигнул.

– Может, нам лучше уйти в другой вагон. – Отец встал, посмотрел на сержанта. – Еще увидимся.

– Конечно, за ланчем, – ответил сержант. Второй детектив кивнул. Коротышка нам подмигнул. Наблюдал, как мы идем по проходу. Второй арестованный смотрел в окно. Мы вернулись из вагона для курящих к нашим местам в другом вагоне.

– Ну, Джимми, что ты об этом скажешь?

– Не знаю, что и сказать.

– Я тоже.

За ланчем в «Кадиллаке» мы сидели за стойкой, когда они вошли и парами сели за стол. Ланч удался. Мы взяли закрытый пирог с курятиной, а потом я выпил стакан молока и съел кусок черничного пирога с мороженым. Народу в зале было достаточно. Через открытую дверь я видел поезд. С высокого стула наблюдал, как едят все четверо. Арестованные ели левой рукой, а детективы – правой. Когда детективы хотели разрезать мясо, они брали вилку левой рукой и при этом тянули правую руку арестованного на себя. Обе скованные руки постоянно оставались на столе. Я наблюдал, как ест арестант-коротышка, и он вроде и не специально мешал сержанту. Непроизвольно дергался, то и дело двигал правой рукой, которая тянула за собой левую руку сержанта. Двое других ели спокойно. Внимания к себе не привлекали.

– Почему бы вам не снять их, пока мы едим? – спросил коротышка сержанта. Тот не ответил. Он потянулся за кофе, и, как только поднял чашку, коротышка дернул рукой и кофе пролился. Не глядя на коротышку, сержант двинул правой рукой, да так, что оба сцепленных наручниками запястья ударили коротышку по лицу.

– Сукин сын, – прошипел коротышка. Из разбитой губы потекла кровь, и он облизнул ее.

– Кто? – спросил сержант.

– Не вы, – ответил коротышка. – Не можете вы им быть, раз уж вас приковали ко мне. Ни в коем разе.

Сержант убрал свободную руку под стол и посмотрел коротышке в глаза.

– Что ты там говоришь?

– Ничего, – ответил коротышка. Сержант еще какое-то время смотрел ему в глаза, а потом потянулся за кофе скованной рукой. Правая рука коротышки поползла по столу следом. Сержант поднял чашку и подносил ко рту, чтобы выпить, когда кружка вдруг вылетела из руки и кофе пролился на стол. Сержант, не посмотрев на коротышку, дважды ударил его наручниками по лицу. Крови прибавилось, коротышка облизал нижнюю губу и уперся глазами в стол.

– Тебе хватило?

– Да, – ответил коротышка. – Хватило.

– Чувствуешь, что успокаиваешься?

– Уже успокоился, – ответил коротышка. – Как вы себя чувствуете?

– Вытри лицо, – буркнул сержант. – У тебя весь рот в крови.

Мы видели, как они по двое идут к поезду, а потом тоже встали и пошли к нашему вагону. Второй детектив, не тот, которого называли сержантом, а скованный с заключенным более крупных габаритов, словно и не заметил случившегося за столом. Он наблюдал, но будто ничего не заметил. Другой арестованный не сказал ни слова, но тоже внимательно за всем наблюдал.

На наше сиденье напа́дал пепел, и отец смахнул его газетой. Поезд тронулся, и я выглянул из окна, чтобы получше рассмотреть «Кадиллак», но ничего особенного не увидел, только озеро, фабрики и отличную гладкую дорогу, проложенную вдоль рельсов. На берегу озера высились горы опилок.

– Не высовывай голову, Джимми, – велел отец, и я сел. Все равно смотреть было не на что.

– Это город, откуда приехал Эл Могаст.

– Угу.

– Ты видел, что произошло за столом? – спросил отец.

– Да.

– Ты видел все?

– Не знаю.

– Почему, по-твоему, коротышка все это затеял?

– Думаю, он хотел допечь сержанта, чтобы тот снял с него наручники.

– Больше ты ничего не видел?

– Я видел, как сержант трижды ударил его по лицу.

– А куда ты смотрел, когда сержант бил его?

– На лицо коротышки. Наблюдал, как сержант бьет его.

– Так вот, пока сержант бил коротышку по лицу его же правой рукой в наручнике, левой он схватил со стола нож со стальным лезвием и спрятал в карман.

– Я этого не видел.

– Не видел, – согласился отец. – У каждого человека две руки, Джимми. По крайней мере изначально. Ты должен наблюдать за обеими, если хочешь что-то увидеть.

– А что делали остальные двое? – спросил я.

Отец рассмеялся:

– Я на них не смотрел.

После ланча мы сидели на своих местах, я рассматривал из окна окружающую местность. Не сказать чтобы это было мне интересно, но другого занятия не находилось, а предложить отцу пойти в вагон для курящих, до того как он сам это сделает, мне не хотелось. Он читал, и, полагаю, моя нетерпеливость мешала ему.

– Ты когда-нибудь читаешь, Джимми? – спросил он.

– Мало, – признал я. – У меня нет времени.

– А что ты сейчас делаешь?

– Жду.

– Хочешь туда пойти?

– Да.

– Ты думаешь, мы должны сказать сержанту?

– Нет.

– Это этическая проблема, – отец захлопнул книгу.

– Ты хочешь ему сказать? – спросил я.

– Нет, – ответил отец. – Потому что человек считается невиновным, пока закон не докажет его вины. Он, возможно, не убивал того итальянца.

– Они наркоманы?

– Я не знаю, сидят они на наркотиках или нет, – ответил отец. – Многие их принимают. Но от них люди не разговаривают так, как разговаривали эти двое.

– А от чего так разговаривают?

– Не знаю, – пожал плечами отец. – Что может заставить людей так разговаривать?

– Давай сходим туда. – Я встал. Отец снял с полки чемодан. Положил в него книгу и что-то еще из кармана. Запер чемодан, и мы пошли в вагон для курящих. Шагая по проходу, я увидел, что оба детектива и оба арестованных спокойно сидят. Мы сели по другую сторону прохода.

Коротышка натянул кепку на повязку, его губы раздулись. Он бодрствовал и смотрел в окно. Сержанту хотелось спать. Его глаза закрывались, потом открывались, какое-то время оставались открытыми и снова закрывались. На сиденье впереди них и арестованный, и детектив спали. Арестованный прислонился к окну, детектив отклонился к проходу. Чувствовалось, что им обоим неудобно, и чем глубже становился их сон, тем они сильнее сближались друг с другом.