Эрнест Хемингуэй - Полное собрание рассказов

У них Испанское Марокко, Севилья, Памплона, Бургос, Сарагоса, думал он. У нас Барселона, Мадрид, Валенсия и Страна Басков. Оба фронта по-прежнему еще открыты. И не все так плохо. Даже хорошо. Мне надо раздобыть карту. Я смогу раздобыть хорошую карту в Новом Орлеане.

С другой стороны, он мог обойтись и без карты. Сарагоса – это плохо, думал он. Она отрезает железную дорогу на Барселону. Сарагоса была хорошим анархистским городом. Не то что Барселона или Лерида. Но у них достаточно сил. Они пока не оказали должного сопротивления. Может, еще не вступили в борьбу. Они должны как можно быстрее отбить Сарагосу. Должны подойти со стороны Каталонии и отбить.

Если они удержат железную дорогу Мадрид – Валенсия – Барселона, и разблокируют Мадрид – Сарагоса – Барселона, и удержат Ирун, тогда все будет хорошо. Поставки из Франции помогут вооружить Страну Басков, и они побьют Молу на севере. Это будет самая жестокая схватка. Сукин сын. На юге он мог ожидать похода мятежников на Мадрид по долине Тахо, и они, возможно, попытаются напасть на город с севера. Должны попытаться, прорвавшись через Гуадамар, как Наполеон.

Хотелось бы мне не проводить это время с детьми, думал он. Чертовски хотелось быть там. Но я же не жалею, что провел это время с детьми. Нельзя одновременно быть везде. И как ты мог быть с ними, когда все началось. Ты не огненная лошадь, и у тебя такие же обязательства перед детьми, как перед кем угодно в этом мире. Пока не придет время бороться за то, чтобы сохранить мир таким, в каком они смогут жить, поправился он. Но это прозвучало помпезно, и он вновь сделал поправку: пока борьба не станет важнее пребывания с ними. Это было более нейтрально. И такой момент мог наступить в самом ближайшем будущем.

Подумай об этом и реши, что тебе надо сделать, а потом не отступайся от намеченной цели. Хорошенько подумай, а потом сделай то, что должен сделать. Хорошо, сказал он себе. И продолжил размышлять.

Елена проспала до половины двенадцатого, и он успел выпить еще одну кружку виски.

– Почему ты меня не разбудил, дорогой? – спросила она, открыв глаза, перекатилась к нему и улыбнулась.

– Во сне ты выглядела так очаровательно.

– Но мы не смогли выехать пораньше.

– Мы это сделаем завтра утром.

– Поцелуй.

– Целую.

– Обними.

– С удовольствием.

– Это приятно. Ох, как это приятно.

Выйдя из душа с убранными под резиновую шапочку волосами, она спросила:

– Дорогой, ты пил не потому, что чувствовал себя одиноким?

– Нет. Просто хотелось выпить.

– Так тебе было плохо?

– Нет. Все прекрасно.

– Я так рада. Мне стыдно. Я все спала.

– Мы можем поплавать перед ланчем.

– Не знаю. Так есть хочется. Как думаешь, может, нам пойти на ланч, потом поспать, или почитать, или заняться чем-то еще, а уж потом поплавать?

– Wunderbar [184] Чудесно ( нем. ). .

– Или нам лучше уехать во второй половине дня?

– Как ты сочтешь нужным, дочка.

– Иди сюда.

Он подошел. Она обняла его, и он почувствовал, как она свежа после душа – еще не обсохла, и он поцеловал ее медленно и ощутил приятную боль в том месте, где она крепко прижималась к нему.

– Как тебе это?

– Мне нравится.

– Хорошо. Тогда едем завтра.

Песок на пляже был белоснежным и напоминал муку, сам пляж простирался на мили. Они долго шли под скатывающимся к горизонту солнцем, купались, лежали в чистой воде, смеялись и брызгались, плавали, вновь шли по берегу.

– Пляж тут лучше, чем в Бимини, – сказала девушка.

– Но вода не настолько хороша. Заметно влияние Гольфстрима.

– Наверное. Но после европейских пляжей это что-то невероятное.

Чистая мягкость песка делала каждый шаг настоящим удовольствием, и ощущения были разными – будто нога ступала на сухой, мягкий, подобный мелкому порошку песок, или на влажный и податливый, или твердый и прохладный, только что показавшийся из-под откатившейся волны.

– Я бы хотел, чтобы мальчики оказались здесь, находили для себя что-то новое, показывали мне, объясняли, что они нашли.

– Я могу показывать.

– Не нужно. Ты просто иди чуть впереди и дай мне полюбоваться твоей спиной и попкой.

– Ты иди впереди.

– Нет, ты.

Тогда она подошла к нему.

– Хорошо. Давай пробежимся.

Они побежали по полоске плотного песка, остающегося там, где откатились волны. Она бегала хорошо, даже слишком хорошо для девушки, и, когда Роджер чуть прибавил скорость, не дала себя обогнать. Какое-то время он сохранял темп, а потом опять чуть прибавил. Она не отстала. Но выдохнула: «Пожалуйста, ты меня убьешь». Он тут же остановился и поцеловал ее, разгоряченную от бега.

– Нет. Не надо.

– Это очень приятно.

– Сначала давай искупаемся. – Они нырнули в волны, поднимающие песок со дна, и выплыли уже в чистой зеленой воде. Она встала, над поверхностью показались только плечи и голова.

– Теперь целуй.

Ее губы были покрыты солью, лицо блестело от морской воды, и в поцелуе она так повернула голову, что мокрые волосы упали ему на плечо.

– Очень солоно, но очень вкусно. Обними меня крепко.

Он обнял.

– Идет большая волна. Действительно большая. Давай попытаемся устоять.

Волна накрыла их, но они держались, крепко прижимаясь друг к другу.

– Лучше, чем утонуть, – прокомментировала девушка. – Гораздо лучше. Давай повторим.

Они дождались гигантской волны, и, когда она поднялась и закруглилась, чтобы разбиться о берег, они с Роджером упали на песок, и волна обрушилась на них и покатила по песку, словно сухую корягу.

– Давай смоем песок, а потом полежим на берегу, – предложила она. Они отплыли на чистую воду, поныряли, а потом вылезли на берег и рядом легли на песок, так чтобы волны, разбившись о берег, касались пальцев их ног.

– Роджер, ты все еще меня любишь?

– Да, дочка. Очень сильно.

– Я люблю тебя. С тобой так весело играть.

– Я люблю поразвлечься.

– Мы развлекаемся, так?

– Весь день.

– Только полдня, потому что я плохая девочка, ведь так долго спала.

– Ты все правильно сделала.

– Я просто ничего не могла с собой поделать.

Он лежал рядом с ней, его правая ступня касалась ее ступни, бедро – ее бедра, и он положил руку ей под шею.

– У тебя мокрые волосы. Тебя не продует?

– Не думаю. Если бы мы все время жили у океана, я бы подрезала волосы.

– Нет.

– Короткая стрижка мне идет. Тебе бы понравилось.

– Мне нравятся твои волосы такими, какие есть.

– Короткие волосы хороши для плавания.

– Но не в постели.

– Ну, не знаю. Я бы все равно выглядела как девушка.

– Ты так думаешь?

– Я почти уверена. В крайнем случае могла бы тебе об этом напомнить.

– Дочка?

– Что, дорогой?

– Тебе всегда нравилось заниматься любовью?

– Нет.