Мао Дунь - Избранное

Ф. медленно пошел к двери. Сердце мое болезненно сжалось. Я старалась успокоить Ф.:

— Нельзя так мрачно смотреть на жизнь!

Ф. остановился, посмотрел на меня и, указывая себе на грудь, проговорил:

— Ты не знаешь, что творится в моем сердце… В нем не осталось никакой надежды. Боюсь, что мы никогда больше не увидимся.

Я шагнула к нему и, не в силах говорить, протянула руку. Он вяло пожал ее, затем стал сжимать сильнее, сильнее. Пальцы его были холодны как лед.

Затем он осторожно выпустил мою руку, как-то странно улыбнулся и вышел.

Я бросилась в постель, чувствуя, что сейчас начнется приступ. Но все обошлось. Только сердце, казалось, сжигает огонь. Сжечь бы весь мир в этом огне, а потом самой сгореть в нем!

3 ноября

Получен приказ: усилить активность. В управлении появились какие-то типы, и теперь оно напоминает помойную яму, в которую попало несколько навозных жуков, — мухи переполошились. Никто не знает, что у этих типов на уме, их даже толком никто не видел. Но «мухи» шепотом передают друг другу, что это те, кого называют «изменниками». Сделают они свое черное дело и скроются. Не раз так бывало. Я знаю.

Поползли слухи о каких-то тайных планах, все дрожат от страха. Как бы это не отразилось на…

Приказ об «усилении активности» издан с целью укрепить единство тыла и фронта… Черт бы его побрал! Не удивительно, что толстяк Чэнь, когда я рассказала ему о Шуньин, советовал «не лезть в чужие дела»! А Шуньин, как только заходит речь о работе ее мужа, бормочет что-то невнятное.

Говорят, что везде идут обыски и аресты, только в городе М. схвачено в один день более двухсот человек! Вчера слышала, что и к нам «прибыло» несколько человек, которым оказали «великолепный» прием…

Вчера прошлась по одной из улиц. Один за другим открываются новые магазины, старые — срочно ремонтируются. На одном, еще не достроенном, — огромная вывеска. Я насчитала больше десяти таких вывесок только на этой улице! Иллюзия мира и процветания.

Один мой земляк и дальний родственник открыл лавку. Это стоило ему не то две, не то три тысячи в государственной валюте, да еще тысячу он потратил на оборудование. За аренду помещения он ежемесячно платит семь-восемь сотен. Словом, расходам конца не видно. Позавчера я проходила мимо и зашла. Народу как пчел в улье. Купила кое-какую мелочь, юаней на пятьдесят или шестьдесят. Хотела платить, но тут увидел меня хозяин и говорит: «Не надо, это сущий пустяк!»

Мне стало неловко, ведь он мой земляк, да к тому же еще родня. Но потом я подумала: деньги эти ему легко достались, и решила, что нечего с ним церемониться.

В тот же день я встретила Шуньин. Ее просто не узнать — так шикарно и модно она одета.

Вероятно, дела у них идут совсем не плохо. Я подытожила все, что мне пришлось видеть и слышать за последние дни, и осталась очень довольна. Не знаю почему, но я всегда радуюсь, когда мне удается раскрыть истинную сущность человека.

Начался сезон туманов, и воздушные налеты прекратились, словом, наступило всеобщее спокойствие, но в воздухе все сильнее и сильнее пахнет кровью. Из-за всех этих дел я совершенно забыла о данном мне «десятидневном» сроке. Но Чэнь помог мне продлить его.

4 ноября

Было часов около десяти утра, когда я подошла к парому. Вдруг завыла сирена. Я взглянула на небо — оно было затянуто тучами: значит, вражеские самолеты не пробьются к городу; впрочем, если верить официальным сводкам, они и в ясную погоду не могут пробиться.

Интересно, что думает по этому поводу К. Может быть, он испугался тревоги и не придет? Стоит ли мне переправляться на ту сторону?

Я поискала его в толпе. Потом пошла на плавучую пристань.

Отбоя тревоги все не было. Что делать? Возвращаться?

А может быть, К. уже на том берегу? Впрочем, неважно. Если даже он не придет, искупаюсь в горячих источниках и погуляю. Как не повезло, что именно сегодня тревога.

К. действительно задержался из-за тревоги и явился лишь в три часа. Ни на кого не глядя, он соскочил с коляски рикши и бегом бросился к пристани. Я, улыбаясь, издали следила за ним. Там он остановился и со скучающим видом огляделся по сторонам. Потом какое-то время смотрел на небольшую закусочную, словно намеревался войти туда, и вдруг свернул на выложенную камнем дорожку, ведущую к «общественному парку»… Я тихонько подкралась сзади и положила ему руку на плечо. К. резко обернулся, и я в страхе отпрянула назад — такое было у него выражение лица.

Даже узнав меня, он не сразу успокоился.

Я ничего не сказала, только улыбнулась, осторожно погладила его руку и слегка сжала пальцы.

В стороне, за небольшой бамбуковой рощей, виднелся дом, прямо перед нами расстилался луг, на котором резвились ребятишки. Место было уединенное, к сожалению слишком уединенное, и мы легко могли привлечь внимание.

— Ты давно здесь? — улыбнулся наконец К. — Я думал, ты не придешь из-за тревоги.

Я умышленно промолчала.

К. посмотрел на наши сплетенные пальцы, и взгляд его остановился на моих часах.

— Ого, уже четвертый час! — проговорил он, словно обращаясь к самому себе. — Скоро стемнеет.

Я не удержалась, чтобы не рассмеяться. Он поднял глаза и с изумлением посмотрел на меня: так смотрит ребенок на взрослого, когда тот ни с того ни с сего расшумится.

— Пусть стемнеет, что в этом страшного? — тихо сказала я. — Разве так уж плохо провести здесь ночь?

На лице его отразилось беспокойство. Он бросил на меня быстрый взгляд и, продолжая наблюдать за играющими на лугу детьми, проговорил:

— Какое счастье вот так играть, не зная ни забот, ни горя!

— Пойдем и мы порезвимся! — предложила я и, выпустив его руку, побежала на луг.

У пристани я обернулась и вскочила в лодку. К. тоже прыгнул в лодку, сел напротив и углубился в свои мысли.

Сквозь тучи пробивалось солнце. Его лучи уже озарили противоположный берег и золотыми бликами играли на темной зелени кустарника. Мягко плескалась под веслом вода, лодка слегка покачивалась, словно убаюкивая нас. Мы молчали, но глаза наши невольно встречались и как будто говорили: ну, скажи что-нибудь. Молчание становилось неловким.

Я дразнила К. улыбкой, но по-прежнему не произносила ни слова. Наконец К. не выдержал и робко спросил:

— У тебя дело ко мне?

— Нет, — усмехнулась я.

— Но когда мы уславливались о встрече, ты, кажется, говорила, что должна поговорить со мной.

— А-а, ты вот о чем? — притворившись взволнованной, сказала я. — Может быть, должна, а может быть, и нет. Впрочем, все зависит от тебя.

Я не сводила с него глаз и говорила очень медленно, чтобы он мог взвесить каждое мое слово. В ответ он усмехнулся и стал насвистывать какую-то песенку. Я была разочарована. Интересно, как он понял мои слова? Надо еще немножко подразнить его.