Афонсо Лима Баррето - Печальная судьба Поликарпо Куарезмы

Следуя этим соображениям, он купил поместье, название которого — «Покой» — прекрасно соответствовало новой жизни, которую он вел после бури, сотрясавшей его почти с год. Участок располагался недалеко от Рио. Куарезма выбрал его именно за необработанность и заброшенность — они позволяли нагляднее продемонстрировать силу и мощь человека, с любовью и упорством предающегося сельскохозяйственному труду. Майор ожидал отличного урожая фруктов, зерна, овощей; его примеру, конечно, последуют тысячи земледельцев, и вскоре окрестности столицы станут настоящей житницей, процветающей, изобильной, способной потеснить аргентинцев и европейцев.

Надо было видеть, с какой радостью он взялся за дело! Он почти не тосковал по своему старому дому на холме Сан-Жануарио, перешедшему теперь к другим хозяевам: возможно, его ждала жестокая участь — быть сданным внаем… Он не беспокоился о том, что просторная комната, столько лет служившая тихим убежищем для его книг, могла превратиться в дурацкий бальный зал, стать свидетелем супружеских ссор и внутрисемейных раздоров, — милая, чудесная комната, с высоким потолком и гладкими стенами, носящая отпечаток движений его души, пропитанная его мечтами!

Он был доволен. Как это просто — жить на своей земле! Четыре тысячи мильрейсов в год, которые она будет приносить: все так легко, приятно, радостно! О благословенная земля! Почему все хотят стать чиновниками и гнить за письменным столом, принося в жертву свою независимость и гордость? Почему люди предпочитают жить в тесных жилищах, без воздуха, без света, дышать испарениями, грозящими эпидемией, скверно питаться, когда так легко начать счастливую, изобильную, свободную, радостную и здоровую жизнь?

А ведь он только сейчас пришел к этому выводу, после того, как столько времени выносил невзгоды городской жизни и вел серое существование чиновника! Он пришел к нему поздно, но не настолько поздно, чтобы не познать перед смертью удовольствий тихой сельской жизни и не насладиться плодородием бразильской земли. И Куарезма решил, что зря мечтал о коренных реформах государственного устройства и нравов. Основа величия любимой родины — крепкое сельское хозяйство и культ ее изобильной почвы: именно они позволят решить все остальные задачи, стоящие перед страной.

К тому же при таких богатых землях и разнообразном климате сельское хозяйство оказывалось легким и прибыльным занятием, так что этот путь представлялся самым естественным.

Куарезма уже видел апельсиновые деревья в цвету, пахучие, белые-белые, выстроившиеся на склонах холмов, словно ряды невест; абрикосовые деревья с морщинистыми стволами, не без труда удерживающие на ветвях большие зеленые плоды; черные, твердые жабутикабейры; ананасы с коронами роскошнее королевских, получающие теплое помазание от солнца; тыквы, стебли которых стелются по земле, с мясистыми цветами, полными пыльцы; арбузы такого глубокого зеленого цвета, что они кажутся крашеными; бархатистые персики, чудовищных размеров плоды хлебного дерева, жамбо, дурманящие манго; и посреди всего этого — красивая женщина, у которой обнажено одно плечо, с полным подолом фруктов. Она возводит на него благодарный взгляд и медленно улыбается воздушной улыбкой богини: это Помона, богиня фруктовых садов!..

Первые недели, проведенные в «Покое», Куарезма посвятил методичному изучению своих новых владений. На участке было много всего: старые фруктовые деревья и густая роща с вербеной, огненными деревьями, зантоксилумами, табебуйями, бобовыми деревьями и так далее. Анастасио, сопровождавший майора, вспоминал те времена, когда был рабом на фазенде, и перечислял названия местных растений Куарезме, который так много знал обо всем бразильском.

Вскоре майор создал в «Покое» музей натуральных продуктов. Лесные и полевые растения были снабжены этикетками с их простонародными, а где возможно — и научными названиями. От кустарников брались листья, от деревьев — небольшие куски ствола в вертикальном и поперечном разрезе.

Превратности чтения привели его к изучению естественных наук, и Куарезма, охваченный самообразовательным пылом, получил солидные познания в ботанике, зоологии, минералогии и геологии. Не одни только растения заслуживали инвентаризации — животные тоже, но места было недостаточно, а консервация экземпляров требовала более серьезных усилий. Поэтому Куарезма ограничился созданием музея на бумаге: ознакомившись с ним, можно было узнать, что страну населяют броненосцы, агути, бразильские свинки, змеи различных видов, погоныши, рисовые овсянки, вьюрковые овсянки, танагры и так далее. Геологический отдел был беден: глина, песок и валяющиеся там и сям битые глыбы гранита.

Закончив инвентаризацию, он две недели занимался устройством библиотеки по сельскохозяйственной тематике и составлением списка метеорологических инструментов, необходимых для земледельческих работ. Он заказывал отечественные, французские, португальские книги, покупал термометры, барометры, плювиометры, анемометры. По прибытии все они были размещены должным образом, в надлежащих местах.

Анастасио удивленно наблюдал за всеми этими приготовлениями. Зачем столько всяких вещей, столько книг, столько стекляшек? Что, его бывший хозяин вознамерился стать аптекарем? Сомнения старого негра длились недолго. Однажды Куарезма считывал показания плювиометра. Анастасио, стоя рядом, с изумлением глядел на него — так, словно находился на сеансе магии. Хозяин, заметив его изумление, спросил:

— Знаешь, что я делаю, Анастасио?

— Нет, сеньор.

— Смотрю, сильный ли был дождь.

— Зачем, хозяин? Можно сразу оценить на глазок, сильный был дождь или слабый. Если хотите что-то сажать, надо убрать сорняки, посеять семена, оставить все это расти, а потом собрать урожай.

Он говорил с мягким африканским акцентом, не нажимая на «р», медленно и убежденно.

Куарезма не забросил инструмента, но учел совет слуги. Участок давно зарос травой и кустарником. Апельсиновые, абрикосовые, манговые деревья были в плохом состоянии — со множеством сухих ветвей, все в медузообразных комках сорной травы. Но время не благоприятствовало стрижке ветвей и спиливанию сучьев, так что Куарезма ограничился прополкой земли возле корней фруктовых деревьев. Они с Анастасио вставали рано утром, закидывали на плечо мотыгу и шли на полевые работы. Солнце немилосердно пекло — была середина лета, — но Куарезма проявлял отвагу и непреклонность, и они шли в поле.

Надо было видеть, как он, в шляпе из кокосового волокна, совсем маленький, близорукий, хватал большую мотыгу с суковатой ручкой и наносил удар за ударом, выкорчевывая непокорные корни гибискуса. Его мотыга больше напоминала драгу или экскаватор, чем небольшое сельскохозяйственное орудие. Анастасио стоял рядом, благоговейно и изумленно наблюдая за хозяином. Расчищать эту землю просто из удовольствия, ничего не понимая?.. Чего только в мире не бывает!