У Цзин-цзы - Неофициальная история конфуцианцев

Оплакивая его смерть, семья стала готовиться к похоронам. Посреди дома поставили гроб с телом покойного. Несколько дней подряд совершались заупокойные службы, в которых приняли участие все театральные труппы города. Бао Тин-си нашел предсказателя, который определил место погребения и день похорон. Оставалось только сделать надписи на траурных полотнищах, но поручить это было некому.

Однажды, когда Бао Тин-си раздумывал над этим, пришел какой-то человек в одежде слуги и спросил:

— Здесь живет семья Бао Вэнь-цина?

— Здесь. А вы откуда? — поинтересовался юноша.

— Сюда приехал господин Сян, правитель области Дин-чжан в провинции Фуцзянь. Его паланкин уже у ворот.

Бао Тин-си сменил траурные одежды на темный халат и поспешил к воротам, чтобы встретить гостя. Господин Сян уже вышел из паланкина.

— Отец скончался? — спросил он у Бао Тин-си, увидев белые листы на воротах.

— Да, умер, — ответил Бао Тин-си и заплакал.

— Когда?

— Завтра будет двадцать восьмой день со дня смерти.

— А я, после аудиенции у императора, решил по пути заехать в Нанкин и повидаться с твоим отцом. Вот уж не думал, что не застану его в живых. Проведи меня к гробу.

Опустившись на колени, Бао Тин-си стал было отговаривать Сяна, доказывая ему, что они не достойны такой чести, но тот настоял на своем.

— Эх, друг Вэнь-цин! — заплакал он, подойдя к гробу.

Поставив на столик свечу, он отвесил четыре поклона. В этот момент появилась мать Бао Тин-си и стала благодарить Сяна за внимание.

Бао Тин-си проводил Сяна в комнату для гостей, и тот спросил:

— Когда будет погребение?

— Назначили на восьмое число следующего месяца.

— А кто делает надписи на траурных полотнищах?

— Я уже со многими говорил, но все отказываются: им-де неудобно выставлять свое имя.

— Как так неудобно?! А ну, неси сюда бумагу и кисть!

Бао Тин-си сбегал за кистью и бумагой. Сян взял кисть и собственноручно начертал: «Гроб с телом Бао Вэнь-цина, праведного человека, жившего при династии Мин. Ему исполнилось пятьдесят девять лет. Написано старым другом покойного, правителем области Динчжан в Фуцзяни, цзиньши второго разряда Сяном».

— Ну, а теперь позаботься, чтобы в похоронной лавке по этому образцу сделали траурные полотнища! — сказал Сян, протягивая бумагу Бао Тин-си, и добавил: — Завтра я уезжаю. Сегодня вечером пришлю с человеком немного денег на похороны.

Сян посидел еще, выпил чаю и уехал. Бао Тин-си проводил его до лодки, простился и вернулся домой.

Вечером от Сяна явился слуга. Он передал семье Бао Тин-си сто лянов серебра и, отказавшись от чая, быстро ушел.

К восьмому числу траурные полотнища были готовы. Наступил день погребения. Длинная процессия из музыкантов, буддийских и даосских монахов, плакальщиков, слуг, несущих стяги, и товарищей по профессии направилась за Южные ворота. В харчевне десятки столов с поминальными блюдами ожидали участников церемонии, и похороны кончились.

Прошло больше полугода. Как-то к матери Бао Тин-си пришел Цзинь Цы-фу. Бао Тин-си предложил ему сесть и позвал мать. Старая госпожа вышла к гостю и изумленно воскликнула:

— Учитель Цзинь! Сколько лет, сколько зим! Какой это ветер занес тебя нынче к нам?

— Да, я и впрямь давненько не видел вас, уважаемая! Как вы живете? Говорят, реквизит вы стали давать напрокат другой труппе?

— Да, та труппа выступала в городе, и дела у ней шли не ахти как. Сейчас же я работаю с труппой Вэньюаньбань, в которой половина артистов — ученики моего покойного мужа. Сейчас они выступают в Сюйчи и Тяньчане [172] Сюйчи и Тяньчан — уезды провинции Аньхой. . Там и деревенских ученых много и богатеев — хоть отбавляй, так что я зарабатываю больше.

— Значит, вы, почтенная госпожа, быстро разбогатеете.

Они выпили по чашке чая, и Цзинь Цы-фу промолвил:

— У меня есть на примете невеста для вашего сына. Если он женится на ней, то значительно увеличит свое состояние.

— А из чьей она семьи? — заинтересовалась старая Бао.

— Она из семьи Ху, что живет у Внутреннего моста. Сам Ху служил в административной палате. Сначала он ее выдал за толстяка Вана Третьего — хозяина ломбарда Аньфын. Не прошло года, и тот умер. Сейчас этой девице всего двадцать один год. Умна и красива так, что лучше и на картине не встретишь. Молода и детей нет — вот мать и решила выдать ее замуж. Толстяк Ван оставил ей после смерти тьму всякого добра: зимнюю и летнюю постель, четыре сундука, набитые доверху, так что и пальца туда не просунешь, три золотых браслета, две красные шляпы в золоте. А камней драгоценных не счесть! Кроме того, две служанки, — Хэ Хуа и Цай Лянь, — тоже входят в приданое. Если бы вы согласились женить на ней вашего Бао Тин-си, было бы очень хорошо. Они так подходят друг другу.

— Учитель Цзинь! — воскликнула обрадованная старуха. — Как мне благодарить вас! Я пошлю расспросить о ней своего зятя и, если все уладится, прошу вас быть сватом.

— Тут и расспрашивать нечего. А впрочем, можно и узнать. Так я еще приду за ответом. — Цзинь поднялся, а Бао Тин-си пошел проводить его.

Вечером, когда вернулся домой зять Гуй, старая Бао во всех подробностях рассказала ему о разговоре с Цзинем и попросила его навести справки о невесте. Гуй выпросил у старухи несколько цяней, чтобы утром сходить в чайную. На следующий день он отправился к Шэнь Тянь-фу, чью жену, известную сводню, звали Шэнь Большая Нога.

Гуй вытянул Шэнь Тянь-фу из дома и пригласил его в чайную на чашку чая. Там он завел разговор о свадьбе.

— Э! Да ты хочешь узнать об этой безобразнице Ху! — воскликнул Шэнь. — Это длинная история! Купи мне горячих лепешек, и я тебе все о ней выложу.

Гуй отправился в соседнюю лавку, купил восемь лепешек и, вернувшись в чайную, принялся угощать Шэня.

— Так расскажи об этой истории, — попросил Гуй, продолжая начатый разговор.

— Обожди, не торопись! — одернул его Шэнь. — Вот поем и расскажу.

Наконец он уничтожил лепешки и только тогда спросил:

— Почему ты спрашиваешь? Может быть, на ней кто-нибудь хочет жениться? Такую женщину нельзя брать в жены, она весь дом поставит вверх дном.

— Как так? — удивился Гуй.

— Она дочь Ху по прозвищу Плоская Башка — того самого, что служил писарем в административной палате. После смерти отца она стала жить со своими старшими братьями. Братья у нее — на людей не похожи: картежники и пьяницы. В скором времени они продали отцовское место в податной палате. А тем временем сестре исполнилось семнадцать. На лицо она вышла смазливенькая, ну братья и продали ее в наложницы в дом Лаев у моста возле Северных ворот. Положение наложницы ее не удовлетворило, она ругалась и требовала, чтобы ее называли госпожой. Об этом узнала настоящая жена, дала ей в шею и выгнала из дома. После этого она вышла замуж за толстяка Вана, который ждал назначения на должность помощника окружного, и стала настоящей госпожой. Вот здесь-то она показала себя: на его сына-дурня и служанок кричала целый день, а дворовых девок и слуг била смертным боем. Ох, и невзлюбили же ее, не баба — уксус!