У Цзин-цзы - Неофициальная история конфуцианцев

Неожиданно через год толстяк Ван умер, сын его заволновался: ведь имущество-то Вана было у нее в руках. Ну, пришел он в дом отбирать вещи, и родня и слуги за него горой, — надеются, что и им что-нибудь перепадет. Но она оказалась хитрей всех — заранее взяла все драгоценности, да и спрятала их в отхожее место. Пришли они — и ну искать. Весь дом перерыли, а ничего не нашли, стали ее обшаривать — а серебра-то словно и не было. Она — в слезы, крик подняла, да к шанюаньскому уездному с жалобой на пасынка. Уездный вызвал всех, устроил следствие и обвинил во всем пасынка. А ей говорит: «Вы же были два раза замужем и теперь, конечно, не будете соблюдать обет верности покойному мужу, а снова выйдете замуж. Таким образом, пасынок все равно под одной крышей с вами жить не станет. Лучше пусть выделит вам вашу долю, и живите в другом месте. А уж будете вы обет блюсти или замуж выйдете в третий раз — это дело ваше». Кончилась тяжба, и, получила она дом в переулке Яньчжисян… Да, все теперь знают безобразницу Ху и связываться с нею боятся. Все это было лет восемь назад, и сейчас ей двадцать шесть, но она уверяет, что ей всего только двадцать один.

— А правда, что у нее тысяча лянов серебра? — спросил Гуй.

— За эти годы, возможно, она потратила порядком. Но все ее украшения и наряды и сейчас можно оценить в пятьсот или шестьсот лянов. Это у нее есть, — проговорил Шэнь Тяиь-фу.

«Коль у нее и впрямь лянов шестьсот, то моя теща будет очень рада. А что она сварливая бабенка, — это меня не касается. Пусть себе измывается над мальчишкой Тин-си», — подумал Гуй и снова обратился к Шэню:

— Уважаемый Тянь-фу! На ней хочет жениться один юноша, которого воспитывал мой тесть. Сватом будет учитель Цзинь Цы-фу. Вы уж не принимайте близко к сердцу, что она такая взбалмошная, помогите договориться, ну и, конечно, от нее деньжат получите в награду. Почему бы вам не взяться за это дело?

— Конечно, можно! — согласился Шэнь. — Я вот только со своей старухой потолкую, так она любого заговорит. А награда будет за вами.

— Конечно, конечно! — заверил его Гуй. — Так я пока пойду, а попозже приду за ответом.

Гуй расплатился за чай, и оба разошлись в разные стороны. Дома Шэнь Тянь-фу пересказал все жене.

— Небесный владыка! — заохала Шэнь Большая Нога, мотая головой. — Так ведь это не баба, а наказанье. Ей надо, чтобы муж был чиновником, да при деньгах, да красавцем писаным, а дома — чтобы ни свекрови, ни деверей не было. Спит она до полудня, а встает, когда солнце над головой. Ленива так, что и травинки не поднимет. Каждый день фыней на восемь снадобий всяких глотает. Мяса простого не ест. Сегодня ей подавай утку, завтра — рыбу, а на третий день — суп из бамбуковых ростков с овощами. Делать она ничего не делает, только и знает, что лакомится мандариновыми лепешками, драконовым глазом да семенами лотоса. К тому же и к вину она пристрастилась. Каждый вечер цзиня по три «Стоцветного» выпивает, а закусывает жареными воробьями и солеными креветками. А потом — в постель, и чтобы две прислужницы усыпляли ее. Те аж до четвертой стражи ее по ляжкам постукивают. Ты говоришь, ее сватает актер? Много ли у него денег, чтобы такую паву в дом взять!

— А ты ей приври что-нибудь, — посоветовал Шэнь Тянь-фу.

— Я, пожалуй, умолчу, что он из актеров, да и о том, что реквизит они дают напрокат — говорить незачем! Скажу ей, — что он, мол, цзюйжэнь и скоро станет чиновником… что у него, мол, есть своя лавка и земля. Ну как? Пойдет?

— Прекрасно! — одобрил Шэнь Тянь-фу. — Вот это и скажи!

Закусив на дорогу, Шэнь Большая Нога отправилась в переулок Яньчжисян и постучалась в дверь дома, где жила взбалмошная Ху. Ей открыла прислужница Хэ Хуа.

— Вы откуда? — спросила она.

— Здесь живет госпожа Ван?

— Здесь. А что у вас?

— Я пришла поговорить о свадьбе, — заявила сводня.

— Подождите здесь. Госпожа только что встала и еще не одета.

— Что я здесь буду сидеть? — возразила Шэнь Большая Нога. — Я лучше пройду к госпоже и поговорю с ней сама.

С этими словами она откинула дверную занавеску и вошла в комнату. Госпожа Ван сидела на кровати и бинтовала себе ноги. Рядом стояла Пай Лянь с квасцовой коробочкой в руках. Узнав сваху, госпожа Ван предложила ей сесть и приказала прислужницам принести чая. Пока она бинтовала ноги, можно было три раза поесть. Покончив с этим занятием, госпожа Ван принялась медленно расчесывать волосы, умылась и наконец приступила к одеванию. Когда солнце стало клониться к западу, она была готова.

— Как вас зовут? — спросила наконец госпожа Ван. — И что вы хотите сказать?

— Моя фамилия Шэнь, — ответила сводня. — А зашла я, чтобы поговорить о свадьбе. Может быть, госпожа, придется выпить у вас свадебного вина?

— А что это за человек? — поинтересовалась госпожа Ван.

— Он из семьи Бао, что живет у ворот Сишуймынь. Зовут его цзюйжэнь Бао. У него есть участок земли и своя торговля. А имущество оценивается в сотни тысяч связок монет! Ему двадцать три года и у него нет ни родителей, ни братьев с сестрами. Он думает взять ласковую, умную жену, которая была бы хозяйкой в доме. Уже давно он мне говорил об этом. Я вас хорошо знаю и решила, что только вы ему подходите. Вот набралась храбрости и пришла к вам.

— А какое положение этот цзюйжэнь занимает в семье? — спросила госпожа Ван.

— Он сам хозяин и хочет жениться. Никого другого в их доме нет.

— Штатский или военный?

— Из военных, — не моргнув глазом, выпалила сводня Шэнь. — Ох, и силен же он! Натягивает лук, для растяжки которого требуется усилие в сто цзиней. Гирю в триста цзиней в одной руке пронесет.

— Матушка Шэнь! — проговорила госпожа Ван. — Вы ведь знаете, что я кое-что видела на своем веку. Я не такая, как все. Уже через месяц после переезда к Ванам я отправила к родителям мужа свою падчерицу, вышедшую замуж за шэньши Суня. В доме у них три зала, в которых горело больше сотни свечей. На столах лакомства и яства разнообразные — аж глаза разбегались. Когда я навестила их, меня встретили с музыкантами, которые услаждали мой слух нежными мелодиями. Сама старая госпожа Сунь в разукрашенной шляпе и малиновом халате усадила меня на почетное место и потом только села сама. Мою голову украшало столько ниток жемчуга, что они закрывали мне все лицо. Камни были величиной в бобовое зерно. Служанки, стоявшие по бокам, раздвигали украшения — только тогда я могла кушать. Всю ночь актеры давали представления, а мы глядели и попивали вино. На следующий день меня до самого дома провожали четыре прислужницы, и какая-то из них посадила на мою белую шитую золотом юбку пятно грязи. Так я их всех хотела за это со света сжить! Они бросились на колени и стали биться головой об пол, умоляя сжалиться. Но я не простила их. Матушка Шэнь! Говорите мне только чистую правду. Если вы мне хоть немного солгали, я вас так просто из рук не выпущу.