У Цзин-цзы - Неофициальная история конфуцианцев

— Вы вчера передали то, что я просил? Когда можно туда сходить? — спросил он, увидев Цзинь Сю-и.

— Я вчера был там. Они ждут вашего визита.

— Я пойду вместе с вами, — произнес Чэнь Четвертый и пошел переодеваться. Облачившись в новое платье, он приказал слуге позвать паланкин. Но тут вошел мальчик-слуга и подал письмо от Сюя Девятого. Чэнь распечатал его и прочитал: «Двоюродный брат Му-нань! Снегопад закончился, и погода прояснилась. В саду Чжаньюань расцветают красные сливы. Надеюсь, что двоюродный брат навестит меня, и мы потолкуем около теплого очага. Ни в коем случае не отказывайтесь! Очень прошу! Сюй Юн бьет челом».

— Я должен идти в дом гогуна, — вздохнул хозяин. — Ничего не поделаешь, приходите завтра.

Когда посредник ушел, Чэнь Му-нань сел в паланкин и в сопровождении двух слуг отправился к арке Большого Успеха. У ворот дома гогуна паланкин остановился, слуги пошли доложить о прибытии гостя. Ждать пришлось долго. Выйдя наконец из паланкина, Чэнь Му-нань прошел ворота, миновал зал Серебряных Колокольчиков и через боковую дверь проник во внутренние апартаменты. Хозяин стоял у калитки, ведущей в сад Чжаньюань.

— Четвертый брат, почему ты так тепло одет? — спросил он гостя.

На Сюе Девятом была черная шляпа с собольим хвостом, короткая, затканная золотом куртка из небесно-голубого атласа, подпоясанная кушаком, и красные туфли. Хозяин и гость взялись за руки и прошли в сад.

Перед ними то там, то здесь высились изящные горки, сложенные из камней, привезенных с озера Тайху. Кое-где снег еще не стаял. Прогуливаясь вдоль ограды по извилистой тропинке, Сюй Девятый и Чэнь Му-нань дошли до беседки. Она была построена на самом высоком месте, и из окон открывался на все четыре стороны прекрасный вид: вокруг цвели сотни сливовых деревьев, покрытых едва распускающимися красными бутонами.

— Как рано установилась теплая погода в Нанкине! Пожалуй, до конца десятой луны зацветет весь сливовый сад. Будет чем любоваться, — проговорил Сюй Девятый.

— У двоюродного брата все не так, как у других. Вот хотя бы эта беседка. Хотя она просторная и на высоком месте, но холодный ветер не проникает в нее. Хорошо сказано в танских стихах: «Никто не чувствует, как холодно снаружи». Разве можно, не побывав здесь, понять красоту сравнений древних поэтов! — воскликнул Чэнь Му-нань.

Пока они так беседовали, слуги накрыли стол, принесли серебряные блюда на подставках. Под блюдами горело вино, которое не давало ни запаха, ни дыма, и изысканные яства были все время горячими.

Хозяин и гость приступили к еде.

— В наше время сосуды и утварь делают на новый лад, не знаю, какой формы были сосуды у древних. Едва ли они были так же изящны, как теперь, — проговорил Сюй Девятый.

— Жаль, я немного поздно приехал сюда. Когда доктор Юй служил в Государственном училище, Чи Хэн-шань пригласил его быть главным жрецом на церемонии жертвоприношения в храме Тай Бо. Жертвоприношение было проведено в соответствии с древним этикетом и сопровождалось древними мелодиями. Закупили жертвенную утварь и сосуды только древних образцов. Если бы я был тогда в Нанкине, я обязательно принял бы участие в жертвоприношениях и посмотрел на форму древних сосудов, — сказал Чэнь Му-нань.

— За последние десять лет я часто бывал в Нанкине, но не знал, что у меня на родине имеются такие благородные мужи. Какое упущение, что я с ними никогда раньше не встречался, — сокрушался Сюй.

От еды Чэнь Му-наню стало жарко. Он поднялся и скинул с себя накидку. Слуги моментально подхватили ее и повесили на вешалку.

— Я слышал, что раньше здесь жил некий господин Ду из Тяньчана, который на озере Мочоуху устроил грандиозное состязание артистов. В то время было много знаменитых артистов, а теперь их нет и в помине. Посмотреть хоть бы на одного из них! Неужели сейчас небо уже не рождает таких талантов? — вздохнул опять Сюй Девятый.

— Если уж вы заговорили об этом, то я осмелюсь возразить: то, что устроил в тот раз господин Ду, — чистейшей воды безобразие, и плохо, что эта затея получила распространение, — прервал Чэнь Му-нань хозяина. — Начиная с древности женщины никогда не делились на благородных и низких. Если даже у гетеры из веселого заведения, ставшей чьей-то наложницей, рождался сын, который потом становился чиновником, то лучи его славы возвеличивали и его мать, бывшую гетеру. А актеры, как бы хороши они ни были, всегда остаются людьми низкой профессии. После же того, как этот господин Ду собрал артистов и стал превозносить их до небес, все ученые мужи, шэньши и чиновники тоже начали приглашать к себе на пиры актеров, которые рассаживались вперемежку с чиновниками и болтали с ними о чем им только заблагорассудится. Разве это прилично! Наверное, и сам господин Ду не может отрицать своей ошибки!

— Так поступают только выскочки. Разве у меня в семье артисты осмелились бы вести себя подобным образом!

Чэнь Му-нань скоро снова почувствовал, что ему жарко, и быстро сбросил верхнее платье, которое сразу же подхватили слуги.

— Хотя лучше вашего почтенного дома ничего не найдешь на свете, но почему все-таки у вас так жарко? — не выдержал Чэнь Му-нань.

— Четвертый брат, видно, не заметил, что вокруг беседки на расстоянии одного чжана совсем нет снега? Эта беседка была построена еще при жизни гогуна. Она вся выплавлена из латуни, и внутри стен горят угли. Вот почему так жарко. Разве где-нибудь еще найдешь такое место!

Только сейчас Чэнь Му-нань догадался, почему ему так не по себе. Хозяин и гость снова выпили вина. Тем временем стемнело, и на сотнях сливовых деревьев тысячами ярких жемчужин загорелись фонарики, сделанные из бараньих рогов. Покачиваясь на ветках, они бросали яркие блики на выступающие из тьмы стройные стволы слив, склонившихся к земле.

Вино кончилось, подали чай. Наконец Чэнь Му-нань простился и ушел.

Через день он написал записку с просьбой дать ему взаймы двести лянов серебра и послал с ней слугу к Сюю Девятому. На полученные деньги он накупил атласу, из которого было сшито несколько платьев в подарок гетере.

В сопровождении слуги Чэнь Му-нань отправился к Пин Нян. У ворот дома Приезжих Гостей на них раза два тявкнула маленькая, похожая на мартышку, собачонка. Навстречу вышла толстая черная старуха и, увидев представительного господина, поспешно пригласила:

— Пожалуйста, зятек, войдите и посидите.

Чэнь Му-нань последовал за ней и скоро оказался в большой спальне. Рядом была небольшая туалетная комната, с большим вкусом убранная вазами для цветов и столиками для курильниц.

Пин Нян с каким-то человеком играла в облавные шашки [274] Облавные шашки — древняя игра в шашки, суть которой заключается в том, чтобы окружить своими фигурами фигуры противника. .