Жан-Батист Луве де Кувре - Любовные похождения шевалье де Фобласа

— Виконт, я не говорила, что могу пожаловаться на графа.

— Теперь я поклялся бы в этом, — возразил он. — Скажите, чего вы добиваетесь?

Я прервал их, заметив:

— Возможно, я могу появиться в виде женщины не у графини, а в другом месте? Нельзя ли мне в этом платье поехать в монастырь, к Софи?

— Сегодня, — ответил виконт, — опасность была бы крайне велика. И каким образом вы намерены остаться в монастыре?

— Погодите, — вмешалась баронесса, — мне небезразлична участь его молодой жены. Шевалье, вы вдохновили меня на новый план, который непременно удастся. Завтра, да, завтра обещаю вам поехать в монастырь к Софи и узнать, нет ли там свободной комнаты...

— Для молодой вдовы, вашей подруги, которую вы привезете послезавтра, баронесса?

— Послезавтра? Нет, в конце недели.

— О моя Софи!

— Да не скачите так, — остановила меня де Фонроз. — Вы испортите себе прическу. — Потом прибавила: — Я не только принимаю этот план, но и восхищаюсь им. И никто не поверит, что такое мог придумать мужчина ради встречи с женой.

— Баронесса, — предложил виконт, — мы можем ехать, уже стемнело. Как вы думаете, госпожа де Линьоль сегодня же возьмет себе компаньонку?

— Да, виконт, я позабочусь об этом.

— А граф не воспротивится?

— Знаете, когда говорит графиня, граф умолкает; если она скажет: «Я так хочу», — ему придется согласиться.

— Пойдемте, шевалье, — обратилась она ко мне, — и помните: теперь ваше имя де Брюмон.

Мы спустились по лестнице. Когда садились в карету, я увидел, как к ней привязали сундук.

— В нем лежит ваше приданое, — пояснила баронесса.

Я попросил виконта непременно зайти ко мне завтра же. Он обещал явиться в дом де Линьоля вечером и рассказать обо всем, что сделает госпожа де Фонроз. Тогда я наклонился к его уху и шепнул:

— Думаю, маркиза де Б. уже вернулась. Не могла бы Жюстина дать ей знать обо мне и справиться, как она?

— Пожалуй. Значит, маркиза де Б. вас еще интересует?

— Не в том смысле, как вы полагаете, даю вам слово. Но мне очень хочется знать, как принял ее маркиз.

— Завтра я постараюсь все выяснить.

Хотя де Вальбрён уверял, что не ревнив, расстался он с нами лишь у дверей графского дома.

Когда о нас доложили, граф был на половине своей жены. Баронесса представила меня госпоже де Линьоль:

— Познакомьтесь с этой юной особой, в ней вы найдете все качества, необходимые для тройных обязанностей, которыми вы намерены ее почтить. Она читает, пишет и прекрасно говорит. Ходят слухи, что она очень образованна, но это меньшее из ее достоинств. Я знаю, что у нее прекрасные наклонности, похвальные вкусы и такие способности, какими редко обладают девушки столь юного возраста. Не думайте, что я преувеличиваю, графиня, скоро вы станете задушевной подругой вашей любезной компаньонки; это истинное сокровище, и вы еще поблагодарите меня за то, что я отыскала его и отдала именно вам.

— Благодарю вас заранее, — ответила графиня. — После вашей рекомендации я не стану колебаться.

— Многие мои подруги желали бы иметь таких компаньонок, — продолжала баронесса, — но я поняла, что обязана оказать предпочтение вам. И потом, откровенно говоря, я хотела доставить удовольствие графу.

Графиня снова стала благодарить баронессу и заявила, что с этого же вечера...

— Как?! Прямо с этого вечера?! — прервал ее граф. — Погодите немного.

— Я не хочу ждать.

— Но...

— Никаких «но»! Вот уже три дня я ищу компаньонку, и, если мне придется ждать еще, я заболею.

— Но если свет найдет смешным...

— Мне это безразлично, граф.

— Вас будут порицать, графиня, ибо...

— Я так и знала, что опять на сцену выйдет одно из этих ибо, которыми вы то и дело утомляете меня; они невыносимы, особенно когда вы мне противоречите. Сегодня же мадемуазель...

— Но, графиня, прошу вас заметить...

— О, как я несчастна!

— Позвольте вам указать, что, если...

Раздраженная графиня гордо выпрямилась, свысока взглянула на мужа и повелительным тоном произнесла:

— Я так хочу!

— Раз вы смотрите на дело таким образом, графиня, — ответил граф, — пусть будет по-вашему. Что же вы сразу не объяснили? Баронесса, позвольте мне, однако, проэкзаменовать вашу подопечную, потому что очень часто, говоря о начитанности и образованности, подразумевают бог знает что. Я встречал молодых людей, которых мне расхваливали как чудо. Между тем они, получив всевозможные награды в университете, не сумели разгадать ни одной шарады! Подумайте, что бы вышло, если бы их попросили шараду составить! Мадемуазель, я не сомневаюсь, что вы окажетесь более образованной, ибо... ваше лицо... ваши манеры... Как ваше имя?

— Де Брюмон, граф.

— Надеюсь, вы не из философов?

— Нет, граф, я честная девушка.

— Прекрасный ответ, просто восхитительный! Вероятно, вы из хорошей семьи?

— Я дворянка.

— Хорошо, очень хорошо. Вижу, мы понравимся друг другу. Признаюсь, вы приехали очень кстати. Когда о вас доложили, я придумывал последний стих шарады. О, это настоящая шарада! Прошу вас, выслушайте ее и постарайтесь найти ответ. Угадайте, мадемуазель, угадайте!

Действительно, мне пришлось выказать необычайную догадливость, чтобы составить ответное слово. Граф не обладал искусством ясных определений, каждая строчка его шарады была загадкой.

— Она разгадала! — воскликнул он. — Это доказывает, что шарада прекрасно составлена! Баронесса, вы правы: это изумительная девушка.

— Граф, я очень рада, — сказала де Фонроз, — что она понравилась вам, но главное для меня, чтобы она выказала те же достоинства в глазах графини.

— По чести, — не унимался граф, — она изумительная девушка: она только что отгадала мою лучшую шараду, шараду, один план которой стоил мне пяти дней размышлений, а над ее слогом я работал девять с половиной дней. Наконец, я восемнадцать раз изменял первый стих, да, восемнадцать раз, я даже во сне придумывал варианты!

— Как Вольтер, господин граф.

— Ах, мадемуазель, Вольтер никогда не составляет шарад, и потом он же философ! Вернемся к моему произведению. Как вы его находите?

— Выдающимся, оно полно прелестных антитез.

— Прелестных... Как вы выразились? Вы называете это антитезами? Я знал, что это антитеза, хотя и не кончал класса риторики! Но некоторым людям нет надобности учиться таким вещам. Природа внушает им антитезы. Сударыни, это называется антитезами!

— Нет, граф, — отвлеклась графиня от интересного разговора с баронессой, — это называется пустяками.