Жан-Батист Луве де Кувре - Любовные похождения шевалье де Фобласа

Да, я пойду: графиня меня не остановит. Однако она хороша, графиня! Маленькая, черноволосая, белокожая, молодая, пылкая, но такая властная! О маленький дракон! Умна ли она? Любит ли она своего мужа? Однако что за мысли рождает моя слишком богатая фантазия! Разве для того, чтобы заниматься подобными пустяками, попросил я у графини позволения уйти? О мой отец, радуйтесь: у вас любящий сын. Для беседы с вами Фоблас оставил красивую женщину, Фоблас наслаждается возможностью написать вам.

Я не могу не привести здесь целиком мое нежное и почтительное письмо.

Отец,

возможно, в эту самую минуту вы обвиняете меня в неблагодарности и жестокости; я покинул вас в доме, который вы сняли для меня, но вам известно, какая страсть снедает сердце, которое вы сделали слишком чувствительным, вам известно, какой удар нанес ему человек, называвший себя нашим другом. Отец мой, покидая вас, я надеялся скоро вернуться, я думал, что мне удастся сейчас же залечить вашу рану, вызванную моим отсутствием. Увы, моя жена страдает, как и я, в разлуке, которая могла сделаться вечной из-за отчаяния одного из влюбленных. Правда, отец, в том, что вдали от вас я живу только наполовину, но я не мог бы существовать вовсе вдали от моей Софи.

Я узнал, что она в Париже, и полетел сюда. Я не мог проститься с моим дорогим отцом, потому что он не позволил бы мне подвергнуть себя опасностям, ожидавшим меня на пути. Со мною не случилось ни одного из предвиденных мною несчастий, но меня встретили многие неожиданные и ужасные случайности. Вот уже три дня я в столице, а это моя первая свободная минута, и я посвящаю ее тому, кто был бы для меня самым дорогим созданием в мире, если бы не Софи.

Я надеялся вернуться к вам, отец, а между тем умоляю вас приехать в Париж. Тут вам нечего бояться, кроме опасностей, грозящих мне, но вскоре они исчезнут. Я уже приобрел могущественных друзей, которые вместе с вашими друзьями замнут мое несчастное дело. Кроме того, я надеюсь самое позднее через три дня найти безопасный приют. Приезжайте сюда, прошу вас, умоляю. Как будет прекрасен тот день, когда шевалье де Фоблас и его жена обнимут милого отца!

В ожидании этого счастья соблаговолите черкнуть мне одно слово, чтобы успокоить меня. Вот мой адрес: вдове Гранваль в монастыре ***, улица ***, предместье Сен-Жермен. Отец мой, представьте себе мою радость: ваш ответ застанет меня рядом с Софи. Прошу вас, отец, напишите незамедлительно.

Остаюсь с глубоким уважением и пр.

P.S. Я еще не смог повидать мою дорогую Аделаиду, но при первой же возможности напишу ей в монастырь.

Я запечатал письмо, написал адрес и имя господина де Белькура и теперь могу осмотреть комнату. Одна дверь ведет в спальню графини, другая на потайную лестницу, которая спускается во двор. Очень удобно. Что, если ночью мне вздумается навестить госпожу де Линьоль? Я не пойду к ней, ты можешь быть спокойна, моя Софи! Спит ли с ней граф? Не все ли мне равно? Зачем эта мысль пришла мне в голову? Впрочем, невелика беда: ведь это не так уж меня занимает, во мне говорит лишь любопытство. Однако это не дает мне покоя, мне хотелось бы знать, живут ли супруги в разных комнатах. В спальне графини одна кровать, но очень большая, может быть, у графа нет отдельной комнаты? Как это узнать? Очень просто: выбрать удобную минуту и подсмотреть в замочную скважину. Так, еще только семь часов; они будут ужинать в десять и пойдут спать не раньше полуночи: придется ждать целых пять часов! Я умираю от усталости. Нет-нет, моя очаровательная жена, я буду думать только о тебе и в доказательство сейчас же лягу.

Я исполнил мое намерение и заснул так крепко, что на следующий день графине пришлось послать за мною, чтобы я присутствовал при ее пробуждении.

— Как вы провели ночь, мадемуазель де Брюмон? — с живостью спросила она.

— Превосходно. А как спали вы, графиня?

— Плохо.

— Однако я вижу, что у графини свежий цвет лица и блестящие глаза.

— Я вас уверяю, я спала плохо, — ответила она с улыбкой.

— Может быть, в этом виноват граф?

— Как так? Объяснитесь, мадемуазель.

— Графиня...

— Говорите, я хочу знать.

— Прошу вас, графиня, извинить меня; может быть, я рассердила вас невинной шуткой.

— Ничуть, но я ее не понимаю. Объясните мне, и поскорее, я не люблю ждать.

— Графиня...

— Мадемуазель, вы меня сердите; говорите, я так хочу.

— Графиня, я повинуюсь. Правда, графу скоро минет пятьдесят, но графиня, кажется, еще очень молода.

— Мне шестнадцать.

— Правда, граф, кажется, слаб здоровьем, но графиня так красива!

— Серьезно, вы находите?

— Конечно, и я повторяю то, что графиня привыкла слышать.

— Вы очень любезны, мадемуазель де Брюмон. Однако вернемся к тому, что вы говорили.

— Охотно. Итак, граф — муж графини, но ведь графиня недавно стала его женой?

— Два месяца тому назад.

— Итак, из всего этого я заключила, что граф мог...

— Скажите же, что он мог?

— Прийти к графине сегодня ночью.

— Граф никогда не приходит ко мне ночью.

— Или же вчера вечером остаться здесь дольше обыкновенного и немного помучить графиню.

— Помучить меня? Зачем же?

— Когда я говорю помучить, я подразумеваю ласки, столь дозволительные между супругами.

— Как, только это? И вы тоже воображаете, что я не усну лишь оттого, что вечером мой муж пять-шесть раз меня не поцелует? Не понимаю, в силу какого безумия все говорят такие странные вещи.

С этими словами графиня вместе со своей горничной прошла в уборную, сказав, что скоро вернется. Оставшись один, я глубоко задумался.

«Эта женщина меня удивляет, — говорил я себе. — Может, я плохо притворился смущенным? Не смеется ли она надо мною? Нет, она говорила серьезно, и вид у нее был невинный, а голос звучал наивно. Как, молодая женщина после двух месяцев супружества в некоторых отношениях не более опытна, чем до свадьбы? Он так очевиден, смысл этой фразы: “Может быть, в этом виноват граф”! Почему она упорно ее не понимает? Или она просто желала вежливо пресечь непонравившуюся шутку? Вряд ли. Такая властная и живая женщина просто сказала бы: “Это мне не нравится!” Напротив, она потребовала от меня нелегкого объяснения, которое я дал кое-как, опять-таки уверила меня, что не поняла его, и самым простодушным тоном произнесла двусмысленный ответ: “Вы тоже воображаете, что я не усну лишь оттого, что вечером мой муж пять-шесть раз меня не поцелует?” О, госпожа графиня, что всё это значит? Сознаюсь, я не могу примирить вашего положения новобрачной с вашим девственным взглядом и речами, то ли слишком наивными, то ли слишком фривольными».

Госпожа де Линьоль сдержала слово и вскоре вернулась в очень простом платье, потом прошла в свой будуар, попросила меня последовать за ней и приказала подать нам горячий шоколад. Мы собирались позавтракать, когда вошел граф и закричал: