Жан-Батист Луве де Кувре - Любовные похождения шевалье де Фобласа

— О, моя благодетельница! — воскликнул я. — О, мой великодушный друг!

Маркиза отдернула руку, которую я вновь хотел схватить, и продолжала:

— И когда мне удастся соединить двух супругов, я осмелюсь для их счастья сделать нечто еще более важное. Если Фоблас вознаградит меня за заботы своим доверием, если позволит как старшей руководить им, я постараюсь дать ему оружие против соблазнов и заблуждений, я постараюсь внушить ему, что юноша, к которому брак столь благосклонен, должен найти свое счастье в лоне семьи. Не думайте, что я не вижу всех трудностей задуманного мною дела. Да, я знаю, что самая большая помеха заключается в вашей натуре. Я знаю вашу нетерпеливую пылкость, которая редко дает вам возможность противиться опасным искушениям, знаю вашу кипучую фантазию, которая часто заставляет вас идти навстречу приключениям. Вот, Фоблас, чего я боюсь, вот ваши истинные враги, вот что меня пугает больше, чем выходки вашей неосмотрительной графини и ловкое подстрекательство ее подруги, интриганки баронессы.

Я прервал маркизу:

— Как, вы знаете этих дам? Но откуда?

— У виконта де Вальбрёна, — ответила она, — мало секретов от госпожи де Мондезир, а эта женщина вот уже три месяца ничего не скрывает от меня.

Взгляд, которым маркиза подчеркнула двусмысленные слова: «Вот уже три месяца ничего не скрывает от меня», не позволил мне усомниться в смысле, приданном ею этой фразе. Я невольно покраснел, маркиза заметила мое смущение и прибавила:

— Оставим Жюстину; мы еще поговорим и о ней, но прежде всего мне нужно осветить вам характер госпожи де Фонроз. Мне будет также очень приятно доказать вам, что я знаю и графиню де Линьоль.

Маленькая графиня весьма гордится своей красотой, так как считает ее несравненной, своим умом, так как ей твердят, что он очень своеобразен, и своим происхождением, так как она не знает, что его законность сомнительна! Она также гордится своим будущим богатством и положением в свете; на ее счастье, случай дал ей самую слабовольную из теток и самого глупого из мужей. И вот маленькая графиня воображает, что все должны перед нею преклоняться, обожать ее и чтить. Она неосторожна, упряма, своевольна, капризна и ревнива, словом, у нее все недостатки избалованного ребенка. Для нее всегда будет важнее не желание нравиться, а желание распоряжаться, она будет самой требовательной из любовниц, так же, как в настоящее время она самая дерзкая из жен. Своего возлюбленного она превратит в первого лакея, как превратила мужа в последнего раба. Уверяю вас, она совершенно не способна скрывать свои странные взгляды и подавлять свои беспорядочные страсти. Совершая глупость, она будет пытаться загладить ее нелепыми извинениями. И я осмелюсь предсказать, что из-за своего бесконечного самолюбия она так и не сумеет избавиться от недостатков, данных ей природой и привитых воспитанием.

Что касается баронессы де Фонроз, то ее репутация давно составлена: ее никто не уважает, потому что все очень хорошо знают. Ее первые непристойные выходки отправили Фонроза, несчастного и очень порядочного человека, на тот свет; он был виноват лишь в том, что, занимая в свете видное положение, хотел внушить жене, аристократке до мозга костей, мещанские добродетели. За это в минуты веселья она называла его господином философом с улицы Сен-Дени. Когда Фонроз умер, баронесса, обретя свободу, постаралась оправдать блестящие надежды, которые всегда подавала. Она отбросила все приличия, бывшие вечными ее врагами, и стоически выдерживала характер. Не прошло и десяти лет, как число ее побед умножилось до такой степени, что, боясь забыть какую-нибудь из них, она приняла весьма благоразумную меру: баронесса собственноручно ведет почетный список. В ее бесконечном перечне имя вашего отца, возможно, стоит под тысячным номером, и, весьма вероятно, оно будет далеко не последним. Удивительнее всего, что эта женщина всех принимает и никого не прогоняет. Новый избранник этой Мессалины 10 никогда не мешает ее прежним любовникам. Тот, кому это не нравится, удаляется без шума. Если она замечает пустоту на месте исчезнувшего поклонника, она заполняет ее, но, во всяком случае, дезертир может вернуться через полгода или больше: его ждет одинаково хороший прием. Впрочем, не думайте, что эти мелочи всецело заполняют голову баронессы. Ее гению интриги нужны и другие занятия: баронессе становится скучно, когда собственные любовные приключения оставляют ей свободное время, а потому она покровительствует чужой любви. Пойдите к госпоже де Фонроз в ее приемный день: вы увидите толпу красивых юношей, которых она обучает, и молодых женщин, которых она просвещает.

Вот какие у вас враги, и я предлагаю помощь в борьбе с ними. Однако я считаю, что какое-то время надо позволить им торжествовать. Пополните своим именем громадный список тех, кого осчастливила баронесса. Эта занятая женщина, конечно, лишь на один день удержит молодого человека, как я знаю, чувствительного и, как мне кажется, с тонкой душой. Графине я позволяю держать вас при себе несколько недель. Раз вам необходимо развлекаться, я предпочитаю этого капризного и легкомысленного ребенка другим женщинам; маленькая де Линьоль внушит вам такую же мимолетную склонность, какую испытывает сама. Итак, будьте, когда вам нечем больше заняться, ее любимой игрушкой, но помните: едва я верну вам Софи, с графиней придется раз и навсегда порвать.

Я горячо поблагодарил маркизу за участие и сказал, что, когда моя жена вернется, я буду любить только ее. Однако мне было грустно слышать, что верности Софи требовала от меня именно маркиза. Я спешу (чтобы никто не удивлялся) сказать читателям, что в эту минуту госпожа де Б. более чем когда-либо блистала молодостью и красотой. Ее кожа стала белее прежнего, розы на щеках показались мне свежее, чем несколько месяцев тому назад, а память рисовала мне все остальные ее прелести так же ярко, как в былые дни. В то же время я видел в ее, как всегда, восхитительных манерах нечто более строгое, более уверенное, в ней сквозила сдержанность, не свойственная любви. Я был в отчаянии. Много раз я хотел вызвать у нее волновавшие меня воспоминания и говорил о прошедшем счастье, но она останавливала меня взглядом и жестом, как бы говоря: «Подумайте о моих несчастьях и уважайте во мне друга».

Мне пришлось решиться отнестись к ней с почтением и слушать не прерывая. Она сказала, что придумала, как найти госпожу де Фоблас, и, убедив меня в том, что никто в мире не найдет Софи, если этого не сделает маркиза де Б., заговорила со мной о Жюстине:

— Она обещала не мешать мне сделать вас благоразумным. Однако я не надеюсь, что ей удастся постоянно придерживаться такого сурового решения. Поэтому я вас очень прошу: не подвергайте испытанию ее мужество; вы не можете, — с особым нажимом добавила госпожа де Б., — сохранять к ней вашу прежнюю привязанность. Такого рода интрига никоим образом вам не подходит. Мой друг, вы не настолько безрассудны, чтобы желать обогатить госпожу де Мондезир, и не настолько низки, чтобы любить ее даром. Вы ведь знаете, что толстосума, который платит продажным женщинам, презирают меньше, чем безымянного молодца, который решает любить их бесплатно. И неизвестно, что хуже: насмешка над человеком, дорого оплачивающим их благосклонность, или презрение к тому, кто, не имея золота, униженно добивается их расположения. Зато давно доказано, что человек, который увлекается обществом подобных женщин, если он не остережется, вскоре потеряет не только свое состояние и здоровье, но и уважение честных людей, а также и уважение к самому себе.