Жан-Батист Луве де Кувре - Любовные похождения шевалье де Фобласа

Граф, не упустивший ни слова из моего разговора с баронессой, спросил, живут ли мои родители теперь в Париже. Баронесса ответила, что они приехали в столицу инкогнито, вследствие известных ей причин, которых она не может открыть.

Мы пошли к столу. Меня посадили между мужем и женой, и время от времени графиня, опустив руку, нежно пожимала мои пальцы; мое колено касалось ее ноги. Графа вскоре удивила бы наша рассеянность, если бы внимательная и любезная госпожа де Фонроз раз двадцать не оживляла разговора, готового затихнуть, не предупреждала наших неосторожностей или не выводила нас из задумчивости. Однако за десертом мне пришлось пробудиться. То ли баронесса хотела отвлечь меня от предмета, слишком занимавшего мои мысли, то ли ей вздумалось меня помучить, но она нанесла удар, который мне было очень трудно парировать.

— Кстати, — сказала она, — знаете ли вы интересную новость? Шевалье де Фобласа выпустили из Бастилии.

— Кто этот шевалье де Фоблас? — спросил граф.

— Разве вы не помните историю красивого молодого человека, который в женском платье проник...

— К госпоже де Б.?

— Да-да.

— И этого негодяя освободили? И он не будет до конца жизни сидеть в тюрьме?

— Граф, вы очень суровы, говорят, он премилый мальчик.

— Он развратник, которого следовало бы высечь на площади!

Баронесса обратилась ко мне:

— Вы, мадемуазель де Брюмон, молчите, неужели вы согласны с графом?

— Нет, баронесса, не совсем... Я нахожу извинения для шевалье Фобласа, о котором вы говорите... Он очень молод, и если он не совершил таких проступков, которые...

— То, что он совершил, ужасно! — воскликнул де Линьоль. — Вы, вероятно, не знаете его истории? Я расскажу вам ее. Он снял с себя мужское платье и, выдавая себя за женщину, явился в спальню маркизы де Б. почти на глазах ее мужа. Ну, не ужасно ли это?

— Позвольте усомниться, граф. Тут есть что-то неправдоподобное. Разве мужчина может походить на женщину до такой степени, чтобы вводить всех в заблуждение?

— Это необыкновенно, но иногда бывает. — Если бы это говорили не вы, я не поверила бы, — сказала графиня.

— Нужно верить, — ответил он, — потому что это случилось. Впрочем, маркиз де Б. глуп, при всех его познаниях в физиогномике. Самое главное — изучать сердце.

Я прервал графа:

— Мне кажется, если бы вы были на месте несчастного маркиза, этот де Фоблас вас бы не обманул!

— Будьте уверены! Возможно, я не умнее других, но я наблюдателен; мне знакомо человеческое сердце, и от меня не укрывается ни одно движение души.

— Мы это знаем, — сказала баронесса. — Однако вернемся к проказнику шевалье. Я удивлю вас, сказав, что он обязан своим освобождением маркизе.

— Госпоже де Б.! — воскликнул граф.

— Госпоже де Б.? — с живостью спросила графиня.

— Госпоже де Б.! — повторил я с притворным изумлением.

— Госпоже де Б., — холодно кивнула баронесса. — Все твердят об этом.

Графиня быстро встала и спросила у меня:

— Как, неужели маркиза?..

Она говорила так громко и так быстро, она казалась до того изумленной, встревоженной и рассерженной, что я, боясь неосторожных упреков или опасных вопросов, остановил ее:

— Обратитесь к баронессе. Почему вы спрашиваете меня? Ведь я не знаю ни слова изо всей этой басни!

Де Линьоль поддержал меня:

— Да, это басня, мадемуазель де Брюмон совершенно права.

— Можно ли допустить, чтобы маркиза осмелилась....

— Я говорю сущую правду, — продолжала баронесса. — И вполне естественно, что мадемуазель де Брюмон — молодая, чистая девушка, бесхитростная, не ведающая ни страстей, ни пороков, находит странным событие, о котором я рассказываю, и что она по невинности своего сердца отказывается мне верить. Кстати, я должна побранить графиню, которая уже знает свет, за то, что она обратилась с подобным вопросом к такой неопытной особе, как ее компаньонка. Но я не могу допустить, чтобы господин де Линьоль, человек умный, думающий, знающий свет, двор, а главное — женщин, чтобы господин де Линьоль, глубокий наблюдатель, превосходный мыслитель, словом, знаменитый граф де Линьоль мог назвать басней происшествие, без сомнения, необычайное, но не беспримерное и понятное всякому, кто знаком с нравами нашего испорченного века!

— Мне следовало бы, — ответил граф, — тщательно изучить характер маркизы де Б., я же знаю ее лишь понаслышке.

— А я, к несчастью, часто встречала ее на моем пути. Я могла бы оспаривать ее природные дарования и приобретенные ею достоинства, но многие молодые люди, бывающие при дворе, утверждают, что она красавица, и они, конечно, имеют для этого основания; старые придворные уверяют, что она более ловка и скрытна, чем все они, вместе взятые, и приходится им верить! Одни приписывают ей большой ум, другие признают за ней блестящие таланты. Все соглашаются, что она рождена для интриг; некоторые поражаются, что честолюбие может так всецело царить в сердце, которое они считают созданным для более сладких чувств; иные же, напротив, видя, что маркиза постоянно занята важными делами, не понимают, каким чудом она находит мгновения для любви. Каждый восхищается в ней смешением смелости людей сильных с хитростью, присущей людям слабым. Порой она изумляет своих врагов и соперниц неожиданными ударами и очень часто изматывает их своим терпением и настойчивостью. Она то раздраженный тигр, что бросается на охотника, повергая его на землю, то хитрая кошка, часами подстерегающая добычу. После своего ужасного падения она скоро поднялась и приобрела больше власти, чем когда бы то ни было, а это доказывает, до чего она умна и ловка. Когда ее приключение с шевалье Фобласом наделало шума, мы все считали ее погибшей; она одна не растерялась и не пала духом. Как уж она уверила своего обманутого, побитого и недовольного мужа, что он не играл глупой роли, — не знаю. Одно верно: они совершенно помирились. Впрочем, не это составляло главную ее цель. Едва маркиза уговорила своего доброго мужа, как стала думать об освобождении своего милого дружка. Что сделала она для этого? Господин де ***, имевший много сторонников, потому что у него было мало достоинств и большое состояние, уже давно безнадежно любил ее и тщетно стремился занять министерский пост. Маркиза присоединилась к многочисленной партии, старавшейся продвинуть его; после четырехмесячных усилий она свергла бывшего министра, напугала одного конкурента, обманула другого, и их счастливый соперник, которому она служила, наконец получил вожделенный портфель. Тогда его благодетельница стала его любовницей... Вы, кажется, удивлены, мадемуазель де Брюмон? Увы, да, прелестная маркиза пожертвовала собой. Она великодушно пошла на это. Вот каким образом госпожа де Б. вернула себе прежнее влияние и даже еще усилила его. И вот так шевалье де Фобласа вернули обществу, чтобы он, если мы не позаботимся о нем, придумал какую-нибудь новую шалость.