Жан-Батист Луве де Кувре - Любовные похождения шевалье де Фобласа

— Да, он наш родственник.

— Родственник? На этот раз я вам верю; я очень пристально всмотрелась в него, чтобы убедиться, не переодетая ли это женщина! О, теперь вам меня не обмануть, я буду очень осторожна.

— Кстати, друг мой, ты не видала твоей тетки?

— Нет, я видела только тебя. Зато вы, сударь, кажется, обращали внимание на всех.

— Я обратил внимание на маркизу д’Арминкур, потому что мне показалось, будто она заметила меня.

— К счастью для нас, — сказала графиня, — у нее глаза уже не пятнадцатилетней девочки.

— Элеонора, а вдруг она меня узнала?

— О нет! — воскликнула де Линьоль — Фоблас, это было бы ужасно, будем надеяться, что этого не случилось!

Графиня уже говорила со мною более мягким тоном, и вскоре я убедил ее в моей полнейшей невиновности. Тогда она стала с восторгом слушать мои клятвы, но тем не менее, к моему удивлению и огорчению, отказалась от доказательств моей страсти.

— Нет-нет, — сказала она решительным тоном. — Но ты плачешь, мой друг?.. О чем же?

— О том, что ты меня не любишь!

— Люблю, сударь, люблю больше жизни.

— Прежде ты никогда не отказывала мне...

— Да, тогда вы были здоровы. Ты плачешь? Какой ты ребенок!

И моя благоразумная возлюбленная заставила меня опуститься на колени и стала поцелуями осушать мои слезы.

— Фоблас, не плачь, мне больно... Послушай меня, мой друг. Я помню, как ты в моих объятиях потерял сознание... Твоя болезнь еще больше истощила тебя, ты только-только начал поправляться. Ты хочешь умереть? Тогда я тоже умру. Разве не жаль, что мы умрем оба, такие молодые, такие любящие? Ах, Фоблас, умрем лучше попозже, чтобы как можно дольше обожать друг друга. Вы смеетесь, сударь? Неужели я смешна, когда говорю серьезно? Опять?.. Неужели все, что я говорю, ничего не значит? Довольно, Фоблас, довольно, мой друг... Оставьте меня, сударь, оставьте; я рассержусь... Будьте же благоразумны... Фоблас, мой дорогой Фоблас, — прибавила она с чувством, поцеловав меня очень нежно, — право, мне нелегко бороться с собственным желанием. Если мне придется вооружаться еще и против тебя, не знаю, хватит ли у меня сил.

У моей обожаемой Элеоноры были все основания бояться за себя. Прошло несколько мгновений сладострастной борьбы, потом несколько мгновений полной неги тишины; наконец, немного отдышавшись, дрожащим голосом она сказала:

— Ты видишь, мой друг, ты видишь, что случилось, а между тем, когда я приехала сюда, я дала себе слово, что этого не будет, — и сейчас же она поклялась, что больше ни за что мне не уступит.

Раз я объявил читателю о ее поражении, мне следует сказать и о победе, одержанной моей любимой Элеонорой: несмотря на все мои усилия, мне не удалось еще раз поколебать целомудренные намерения моей трепетной возлюбленной.

— Мой милый друг, счастливые часов не наблюдают: нам пора расстаться.

— Уже!

— Если я запоздаю, мне не удастся сочинить де Белькуру правдоподобную сказку. Мое рабство...

— Погоди, одно мгновение, — воскликнула она со слезами на глазах, — мы расстанемся на три дня!

— На три дня?

— Завтра я уезжаю в Гатине.

— В Гатине, без меня? Зачем?

— Увы, без тебя. Твой отец... из-за твоего отца я умру от тоски! Как будет невесел этот праздник, а ведь, когда я надеялась, что мой любимый украсит его своим присутствием, я с таким наслаждением мечтала о нем.

— Элеонора, твои слезы причиняют мне боль и радость! Вытри их, нет, пусть лучше мои уста... Скажи, мой прелестный друг, что за праздник?

— Быть посреди тысячной равнодушной толпы и не видеть своего любимого!.. Стоять посреди народа, когда хотелось бы вопить в пустыне!

— Скажи же мне, что за праздник?

— С тех пор как я себя помню, ежегодно в день Пасхи самая добродетельная девушка получает венок и медальон из моих рук... 35 В прошлом году я еще не понимала, что делаю. Теперь понимаю. Я надеялась, что мой возлюбленный утешит меня и поддержит, когда мне придет в голову страшная мысль, что я, увенчивающая добродетель, сама добродетелью не отличаюсь. Увы, я знаю, это не моя вина; я всегда буду повторять: зачем меня отдали этому де Линьолю? Мои слова огорчают тебя, Фоблас? Успокойся, я не раскаиваюсь, я ни о чем не сожалею! Только, с тех пор как твой отец говорил со мной, я невольно думаю о бесчисленных опасностях... Успокойся, пока ты будешь меня любить, я тебя не покину, когда же ты меня разлюбишь... когда же ты меня разлюбишь, я в самом отчаянии найду силу, чтобы справиться с ним. Успокойся. Ты плачешь; обними меня, мой друг, пусть сольются наши слезы. Завтра я уезжаю, в воскресенье состоится печальный праздник. В понедельник все возвращаются очень рано. С нами приедут тетушка и баронесса де Фонроз, которая нас так любит. Мы с де Фонроз придумаем какой-нибудь ловкий план, который вернет тебя Элеоноре во вторник же вечером.

Хотя было уже поздно, хотя маркиза меня ждала, а отца, вероятно, тревожило мое затянувшееся отсутствие, я очень долго прощался с Элеонорой, прежде чем решился уйти.

Однако мы наконец нашли в себе силы расстаться, и я поспешил в дом Жюстины, надеясь увидеть там госпожу де Б.

Опечаленная маркиза с покрасневшими глазами и исказившимися чертами лица задыхалась от волнения. Однако ей доставило видимое удовольствие, когда я завладел ее рукою и раз двадцать ее поцеловал.

— Неужели вы не могли прийти немного раньше? — спросила она с бесконечной кротостью, а потом, не дав мне времени ответить, придала своему лицу веселое выражение и, ласково глядя на меня, прибавила: — Он совсем поправился. Кто бы мог подумать, что этот молодой человек всего двенадцать дней назад был тяжко болен? В это не поверила бы ни одна из тех женщин, что только что восхищались цветом его лица, как бы сотканном из лилий и роз, его красотой, свежестью, его... — Госпожа де Б., казалось, сделала над собой усилие, чтобы не сказать лишнего. Ее взгляд на минуту оживился и снова стал задумчив и печален. Слабым и протяжным голосом она продолжала: — Я не поехала бы в Лоншан, если бы знала, что вы там будете. Но я и представить себе не могла, что вы появитесь в толпе, когда вот уже целую неделю де Мондезир напрасно ждала от вас известий.

— Ах, не вините меня. Я никак не мог явиться на ваше приглашение: отец повсюду сопровождал меня, даже сегодня он был со мной.