Жан-Батист Луве де Кувре - Любовные похождения шевалье де Фобласа

— Да, неприятное.

— Дело касается Софи?

— Нет.

— Моей сестры?

— Нет. Прощайте. Спите хорошенько, хотя, как вы уверяете, вы отлично провели прошлую ночь. Сын мой, завтра и даже послезавтра вы наденете обманчивое платье, я позволил вам это, но запомните: вы явитесь в виде мадемуазель де Брюмон в последний раз. В последний раз, понимаете?

На следующий день мы с баронессой в двенадцатом часу приехали к графине де Линьоль. Мой доктор недолго заставил себя ждать. Никто не узнал бы в докторском наряде друга шевалье де Фобласа. Это уже не был изящный молодой человек, легкомысленный, блестящий, полный огня, любезности и остроумия; к де Линьолю явился милый доктор, любезный, почти обольстительный, слащавый, как все наши медики. Он прямо подошел к Элеоноре.

— Вот и больная, мне незачем ее показывать! Однако что это за болезнь? Где кроется она? Ее не видно в этом личике, в этих глазах! Я вас спрашиваю, не безумие ли это? Нужно хорошо знать хитрую болезнь, чтобы найти ее причину. Но погодите, мы ее прогоним... Господин граф видел новую пьесу?.. Она никуда не годится! Я не видел, у меня нет ни минуты покоя, толпа больных осаждает меня, впрочем, это довольно естественно — людям не хочется, чтобы их хоронили. Ну, посмотрим ваш пульс. Ах, какая хорошенькая ручка, очаровательная ручка! — С этими словами Розамбер поцеловал руку графини.

— Что вы делаете? — засмеялась графиня.

— Да, я знаю, другие щупают пульс, а я его слушаю; я мог бы даже разглядеть его биение сквозь вашу тонкую кожу.

Маркиза д’Арминкур. Какой веселый доктор! (Тихо Фобласу.) Благодарю вас, наверняка это вы уговорили мою племянницу принять единственное решение, которое может ее спасти. Если к этому благодеянию вы прибавите другое, а именно: никогда более не увидитесь с ней, я скажу, что, несмотря на все ваши заблуждения, вы честный человек.

Розамбер. Толкуют о войне. Император строит завоевательные проекты. Если бы я был на месте султана, я собрал бы пятьсот тысяч человек и переправился через Дунай... Он неспокоен, прекрасная дама.

Графиня (смеясь). Кто, султан или Дунай?

Розамбер. О, мы вас вылечим, вы любите посмеяться! Я говорю о вашем пульсе, моя прелестная пациентка, что-то заставляет его биться чаще... И я осадил бы Вену. Мне кажется, графиня жалуется на тошноту?

Графиня. Вы ошибаетесь, доктор, я чувствую боль в сердце и тошноту, но не жалуюсь...

Розамбер. Однако следует остерегаться, с сердцем не шутят! Это благородный орган. Вы понимаете, что, предприняв осаду, я хотел бы одержать и победу. Одержав победу, я направился бы прямо в Санкт-Петербург, к этой честолюбивой императрице. Хорошо ли она спит?

Мадемуазель де Брюмон. Доктор, честолюбивые люди никогда не спят.

Розамбер. О, я говорю о графине!

Графиня (продолжая смеяться). Это другое дело, с некоторых пор я сплю плохо. (Она смотрит на меня серьезно и нежно, потом, бросив мне быстрый, но многозначительный взгляд, прибавляет.) Правда, у меня всегда было только одно честолюбивое желание, а именно: желание обходиться без докторов и их предписаний.

Розамбер. Я согласен с вами, лучше жить вовсе без лекарств, но иногда приходится уступать необходимости... В конце кампании я вернулся бы отдыхать в моем серале. Но я хотел бы иметь в гареме француженок. А вы, граф?

Граф де Линьоль. Я тоже.

Розамбер. Надо сознаться, в мире нет никого милее французских женщин. В этой комнате несколько очаровательных женщин, а ваша жена, граф, стоит целой тысячи одалисок. Но подумайте, какое наслаждение иметь еще двести—триста жен вроде вашей, не считая других красавиц, привезенных из Италии, Испании, Англии, Голконды, Кашмира, Африки, Америки, словом, со всего света.

Баронесса (смеясь). Ого, доктор, каким вы были бы султаном!

Графиня (мужу). Я думаю, такое количество жен только поставило бы вас в неловкое положение!

Розамбер (графине). Ага, маленькая ревность! Пожалуйста, не сердитесь на меня, ведь я несерьезно советую графу... (Господину де Линьолю.) Вы часто утомляете ее?

Граф де Линьоль. Я? Она сама убивает себя...

Розамбер. Молодые женщины любят это, и они правы, им редко вредит усталость. Как у вас с аппетитом, графиня?

Графиня. Был, теперь я начала его терять.

Розамбер. Вы теряете аппетит, вы не спите. Прелестная пациентка, ваша душа страдает от какого-то тайного горя.

Граф де Линьоль.Доктор, вам знакомы страдания души?

Розамбер. Лучше, чем кому бы то ни было.

Граф де Линьоль. Лучше? Легко сказать! Но посмотрим, позвольте мне подвергнуть ваши глубокие познания испытанию. Скажите мне, находится ли моя душа в своем обычном состоянии?

Розамбер. Ваша душа? Неужели вы думаете, я не вижу, что в настоящее время ее что-то сильно угнетает.

Граф де Линьоль. Что же именно?

Розамбер (недовольным тоном). Вы меня вынуждаете... Я обязан сказать всё, до конца... Ваша душа страдает, так как вы думаете, что болезнь графини может оказаться серьезной и что в случае смерти вашей супруги вам придется вернуть ее родным полученное за ней приданое.

Граф де Линьоль (высокомерно). Господин доктор, с вашей стороны это дерзость!

Розамбер (живо). Вы сами виноваты, граф, зачем вы не обращаетесь с учеными так, как они того заслуживают, то есть с уважением и обходительностью! Кроме того, ваша душа страдает оттого, что ваше сочинение не подвигается так, как вам хотелось бы. Я не останавливаюсь на вашем внешнем виде, который говорит, что вы человек мужественный, я смотрю в вашу душу, она сквозит в ваших манерах, в ваших глазах. Я читаю в ней, что вы с успехом занимаетесь литературой.

Граф де Линьоль (радостно). Вы очень прозорливы, вы очень опытны. Действительно, в настоящую минуту меня очень мучит одна шарада.

Розамбер. Как, неужели я имею счастье говорить с тем графом де Линьолем, который наполняет газетные листки своими четверостишиями, который поддерживает «Меркурия» своими маленькими поэтическими произведениями, своими шедеврами!

Граф де Линьоль (в восторге). О, шедеврами! Вы слишком добры. Впрочем, я именно тот Линьоль, о котором вы говорите.

Розамбер. Ах, граф, простите недостаток уважения...

Граф де Линьоль. Вы шутите. Это вы должны меня простить, сознаюсь, действительно трудно лучше вас изучить науку души.

Розамбер. Мне говорили, что и графиня занимается шарадами.

Графиня. Да, я составила одну шараду.