Жан-Батист Луве де Кувре - Любовные похождения шевалье де Фобласа

— Граф де Розамбер, — повторила маркиза д’Арминкур, — как раз эту фамилию... как раз его мне предлагают... Он ваш близкий друг?

— Да, маркиза.

— Я очень рада. Его лицо говорит само за себя. Он мне показался совсем не таким, как господин де Линьоль.

Маркиза вежливо спросила, не собираюсь ли я домой, графиня сейчас же объявила, что я должен остаться до вечера, что, если я уйду до рокового часа, она не позволит де Линьолю войти в ее спальню.

— Опять неосторожность! — воскликнула маркиза. — Графиня, повторяю, пора с этим покончить. В свете начинают сплетничать. Вероятно, о вас распространились очень нехорошие слухи, потому что даже при мне довольно зло шутили относительно девицы Брюмон, к которой вы, как меня уверяли, пылаете страстной дружбой. Да разве мог секрет подобного свойства., давно известный многим лицам, остаться тайной? Племянница, умоляю, послушайтесь меня. Если не из любви ко мне, то из любви к себе, не отталкивайте моих советов. Племянница, не губите себя, не настаивайте, чтобы сегодня...

— Тетя, я хочу, чтобы она была рядом до вечера, а завтра рано утром пришла утешить меня.

— Вы хотите, чтобы она осталась с вами? Придется уступить. Но позвольте мне, по крайней мере, тоже не покидать вас.

— Увы, сегодня вы могли бы уйти совершенно спокойно... и сегодня, и завтра! Клянусь вам, не бывать в один и тот же день отвратительному дележу!

Хотя маркиза в самом деле не оставила нас, Элеонора успела мне шепнуть:

— Тетя не знает, что ты на днях провел здесь ночь, я упросила графа не говорить ей об этом. Я уверила его, что маркиза могла разболтать о твоем посещении кому-нибудь, кто расскажет о нем твоему отцу, и тогда тебе не избежать наказания. Таким же образом, мой друг, нам, может быть, удастся провести еще несколько счастливых ночей. Но это будет не сегодня, не завтра... Я не в силах сразу перейти из объятий мужа в объятия возлюбленного!

Мы провели безрадостный день, но он все равно показался нам слишком коротким. Принесли роковое лекарство, граф с жадностью схватил его, но, сделав один маленький глоток, страшно скривился. Наконец он поставил на камин почти пустой бокал; маркизе не удалось заставить его допить остаток.

Наступило жестокое мгновение разлуки, графиня легла в постель. Я видел, как она залила слезами свою подушку, как украдкой поцеловала то место, на котором два дня назад покоилась моя голова. Моя дорогая Элеонора! Как она прощалась со мной, каким взглядом окинула меня! Моя душа разрывалась на части. Печальный звук ее голоса и жалобный взгляд, казалось, упрекали меня за ужасную жертву. Милая моя Элеонора, она была бледна, она дрожала, как приговоренный преступник. Та ли это женщина, которая полгода тому назад самым решительным тоном сказала своему мужу: «Я так хочу»? Любовь, всемогущая любовь, какую власть имеешь ты над нашими умами и сердцами!

Я вернулся домой в полном отчаянии, барон напрасно старался скрыть участие, которое наполняло его при мысли о моих новых печалях. Какую ночь я провел! О Софи, прости меня, на этот раз не только ты была причиной моей жестокой бессонницы! Не только ты пробуждала мои сожаления и нежное сострадание, я не мог не думать о твоей несчастной сопернице и ее мучениях. Но, когда я проснулся, первая моя мысль понеслась к тебе.

— Отец, вы сказали, что через неделю мы поедем разыскивать мою жену. С тех пор прошло уже больше двух недель.

— У меня, — ответил он смущенным тоном, — много дел, которые мне необходимо закончить. Потерпи еще несколько дней!

— До свидания, отец!

— Куда вы спешите так рано?

— Я иду одеваться, чтобы отправиться к баронессе, а от нее к графине. Вы разрешили мне навестить госпожу де Линьоль. Я, наверное, вернусь к обеду.

Мы не заезжали за Розамбером. Он назначил нам час встречи, и каждый из нас был так точен, что, подъехав к дому де Линьоля, мы с баронессой во дворе встретили карету доктора. Это была арендованная и очень подходящая к случаю карета с большими французскими подножками, узкая и длинная, своего рода допотопная визави 45, запряженная одной лошадью, словом, настоящая докторская коляска. Мы увидели Розамбера, который степенно поднимался по лестнице. Маркиза со слезами на глазах открыла нам дверь в спальню племянницы. Элеонора же, напротив, с живейшим удовольствием бросилась в мои объятия. Я довольно сухо спросил ее, что приводит ее в такой восторг.

— Поздравь меня! — воскликнула она. — Порадуйся! Этот господин де Линьоль ничуть не переменился, и я по-прежнему не его жена! Я твоя и только твоя!

В то же мгновение де Линьоль, вероятно, услышав, что приехал доктор, вошел в комнату и без малейшего смущения заговорил с Розамбером:

— Доктор, равновесие не восстановлено. Что вы скажете на это?

— Что скажу? Скажу, что мое лекарство не виновато и что вы такой гений, каких редко можно встретить.

— К счастью! — воскликнула тетка.

— Неисправимый гений, — продолжал Розамбер, — гений, ум которого будет поражать всегда... но только ум!

— Может быть, мне не следовало оставлять часть напитка, — продолжал граф, показывая на бокал.

— Все равно. То, что было выпито вами, могло бы восстановить равновесие в организмах четырех обыкновенных литераторов. Увы, я не умею обманывать больных: раз мое лекарство не подействовало, значит, вы неисцелимы. Никогда...

— Как? Вы думаете, даже курс лечения...

Граф не договорил, потому что в комнате внезапно появился его брат, виконт де Линьоль, морской капитан. Нетерпеливый моряк ворвался в спальню графини, не дождавшись, чтобы о нем доложили. Мы увидели человека пяти футов и десяти дюймов ростом, широкоплечего, полного и могучего. Он походил на Геркулеса. У него были черные волосы, густые усы и длинная шпага, вид страшный, движения гренадера; в общем, капитан производил впечатление головореза.

Капитан де Линьоль. Здравствуй, брат, здравствуйте, все.

Граф де Линьоль (озабоченным тоном). Здравствуй, мой друг. (Розамберу.) Вы думаете, что равновесие окончательно нарушено?

Капитан. Кто здесь болен?

Розамбер. Ваша невестка.

Капитан. Эта женщина больна? Может быть, все к лучшему! Черт возьми, посмотрим!

Баронесса (Шепотом обращаясь к мадемуазель де Брюмон, которая бросает на капитана угрожающий взгляд). Мне кажется, я говорила вам об этом исполине. Его появление не обещает ничего хорошего. Будьте внимательны и держите себя в руках.