Жан-Батист Луве де Кувре - Любовные похождения шевалье де Фобласа

— Отец, не обвиняйте меня, не выслушав моих оправданий. Вы сомневаетесь в моих чувствах к Софи. Хорошо же, соблаговолите нас соединить. Позвольте мне назвать ее своей женой.

— И вы хотите таким образом распорядиться Софи и собой? А родители Софи де Понти вас знают? Или вы их знаете? Почему вы так уверены, что такой союз они сочтут удачным? Почему думаете, что это понравится мне, что я захочу вас женить в ваши лета? Едва выйдя из детского возраста, вы домогаетесь чести стать отцом семейства!

— Да, я чувствую, что для вас так же легко согласиться на мой брак с Софи, как мне трудно отказаться от любви к ней.

— А между тем вам придется от нее отказаться. Я запрещаю вам бывать в монастыре без меня или без моего позволения и объявляю вам: если вы не измените поведения, я отдам вас в смирительный дом.

— Ах, отец, если бы всех влюбленных не женили, а запирали в смирительные дома, меня не было бы на свете, а вы сидели бы в тюрьме.

Барон моего ответа не слышал или сделал вид, что не слышал, он ушел, а я удержал дю Портая, собиравшегося последовать за ним. Я просил его сделаться посредником между отцом и мной и, главное, умолить барона отменить жестокое приказание, запрещавшее мне бывать в монастыре. Господин дю Портай заметил, что отец принял весьма разумные предосторожности.

— Разумные! Так всегда говорят люди бесстрастные. Рассудок у них на первом плане. Когда вы обожали Лодоиску, когда жестокосердный Пулавский лишил вас счастья видеться с ней, я думаю, вы не находили его предосторожности благоразумными.

— Но, мой юный друг, есть разница...

— Никакой. Во Франции, как и в Польше, влюбленный только и думает о любимом существе, только и живет им, самое страшное для него — разлука. Предосторожности моего отца вам кажутся благоразумными, я же нахожу их жестокими и сделаю все возможное, чтобы обойти их. Софи узнает о моей любви, узнает вопреки всем стараниям отца; она будет счастлива, и, несмотря на него, на вас, на весь мир, мы поженимся, объявляю вам прямо, а вы можете повторить мои слова барону.

— Я не сделаю этого, мой друг, я не хочу раздражать вашего отца и огорчать вас. В данную минуту ваш ум разгорячен; подумайте, и я уверен, что завтра же вы станете благоразумнее.

— Благоразумие! Благоразумие! Только этого слова я и ждал!

Оставшись один, я стал отыскивать возможность обойти запрет барона или нарушить его. Суровый читатель, порицающий меня за непокорность, мне жаль вас. Если ради первой из ваших возлюбленных или ради той, которую вы любили особенно сильно, вам никогда не приходилось совершать проступки, это значит, вы никогда не любили по-настоящему.

Поразмыслив, я понял, что, как ни было тяжело мое положение, я не мог считать его безвыходным. Я стал надеяться, что Розамбер пожалеет своего друга и поможет ему. Кроме того, Жасмен был мне предан; я также достаточно хорошо знал моего гувернера и мог предполагать, что с помощью золота сделаю с ним все что угодно. Казалось, дю Портай хотел остаться в стороне; значит, у меня был всего один противник — отец. Барон, занятый своей интригой, каждый вечер уезжал; значит, он не мог слишком бдительно следить за мной. Вот каким разумным размышлениям я предавался; конечно, не о таком благоразумии говорил мне дю Портай. Но его я не обманывал, я честно предупредил друга моего отца.

Однако не следовало с первых же дней открыто ослушаться барона. В течение некоторого времени я из предосторожности воздерживался от посещений монастыря. Но как переслать письмо Софи? Я непременно хотел передать его ей. Кто отнесет записку моей милой кузине? Я не видел возможности выйти из этого затруднения. И за время этих размышлений я и не вспомнил о дружбе Аделаиды.

Ко мне пришла старуха и принесла записку; я открыл ее; в конце письма стояла подпись «Фоблас». Ах, моя дорогая сестра! Я поцеловал подпись и прочитал:

Боюсь, что поступила неосторожно. Брат мой, я рассказала отцу, что вы обещали мне принести лекарство, которое излечит мою милую подругу; он рассердился и сказал, что вы приготовляете для Софи яд. Яд! Брат мой, я не поверила, несмотря на то, что это сказал наш отец.

Я передала все случившееся моей милой подруге, которая с нетерпением ждала вашего рецепта. «Аделаида, — заметила она, — напрасно ты доверилась барону. Может быть, лекарство твоего брата не очень действенно, но мы бы хоть посмотрели, в чем оно заключается». Впрочем, брат мой, не тревожьтесь, она тоже не верит, что вы хотели ее отравить.

Я видела, что она сгорала от желания получить ваш рецепт, и предложила ей послать к вам за ним, но она опять повторила слова, которые так печалят меня: «Аделаида, Аделаида, какая ты счастливая!»

Однако я уверена, что она будет очень рада, если получит от вас лекарство. Пришлите мне рецепт сейчас же, мой брат, я его передам и, уверяю вас, никому ничего не скажу.

Дайте женщине, которая принесет вам эту записку, три ливра: 83 она сказала, что, когда ей дают деньги, она держит язык за зубами. Ваша сестра и пр.

Я с восторгом подбежал к старухе.

— Вот шесть франков 84. Я дам вам ответ, подождите немного.

Я возвратился в кабинет и сел за секретер; передо мной лежало начатое письмо к Софи, еще мокрое от слез. Увы, здесь плакала маркиза. Что она выслушала! Что она прочла! Бедный виконт де Флорвиль, сколько горя мы тебе причинили! Мысленно произнося эти слова, я поцеловал бумагу, над которой так рыдала маркиза, и чувство, наполнившее меня, было не такое горячее, как любовь, но все же более теплое, чем жалость.

Я пришел в себя и подумал о Софи. Как же отослать запятнанную бумагу? Мне предстояло снова переписать уже трижды написанное письмо, а впрочем, зачем? При одном имени милой кузины мои глаза наполнились слезами; о, я буду писать, и слезы потекут по моим щекам. Откуда Софи знать, что над письмом плакали двое? Разве сам я отличу слезы, упавшие из глаз маркизы, от моих собственных? Такие размышления заставили меня решиться: я не стал переписывать письмо, а просто закончил его.

Софи, я живу только тобой. А между тем ты жалуешься, вздыхаешь, обвиняешь меня в неблагодарности и жестокости! Как ты можешь думать, что на свете существует хоть одна женщина, которая может сравниться с тобой, что можно любить кого-то, зная Софи?

О моя милая кузина, с каким восторгом я узнал о вашем расположении ко мне! Но с каким горем я услышал, что черная печаль сжигает вашу душу, портит ваше юное личико, угрожает вашей жизни. Вашей жизни!

Ах, Софи, если Фоблас вас погубит, он последует за вами в могилу.

Моя сестра невольно открыла мне ваши тайные чувства и сказала, что вы не хотите видеть меня. О Софи, если это правда, моя жизнь, став для меня невыносимой, недолго протянется. А вы... Однако обратимся лучше к сладостным мечтам: нас ждет счастливое будущее. Я надеюсь, что моя милая кузина вскоре станет моей женой и мы, соединенные навеки, никогда не перестанем любить друг друга. Примите выражение моего почтения и любви. Ваш кузен,