Жан-Батист Луве де Кувре - Любовные похождения шевалье де Фобласа

— Отец, вы видите, не нужда привела меня к вам!

Он снова крепко обнял меня, раз двадцать поцеловал и оросил мое лицо слезами.

— Да, именно об этом я подумал и лишь этого боялся, — признался он. — Мой дорогой сын, мой милый друг, значит, ты и вправду меня любишь? Мне тяжело было думать, что это не так. Фоблас, мой дорогой сын, ты и не знаешь, до чего это мгновение вознаграждает меня за все перенесенные страдания; однако, мой друг, когда-нибудь ты станешь отцом... Пусть же твои дети избавят тебя от мучений, которые выпали на мою долю!

Отец видел, что сердце мое переполнилось раскаянием, а рыдания мешали мне отвечать. Он вытер мое мокрое от наших слез лицо.

— Утешься, милое дитя, я больше не сержусь на тебя, верь, не сержусь! Да, ты покинул меня, но обстоятельства служили тебе оправданием! Много дней я пребывал в страшной тревоге, но ты вернулся по доброй воле! Я никогда не сомневался в доброте твоего сердца, а теперь, кажется, люблю тебя сильнее прежнего. Кто в твоем возрасте не делает ошибок? И кто бы мог лучше загладить свою вину? Какой отец может похвастать лучшим сыном? Мой друг, прошлое забыто, вернись в свою комнату, пользуйся всеми своими правами.

Дю Портай упал в кресло, он смотрел на нас с удовольствием, смешанным с печалью; мы слышали, как несколько раз он прошептал имя своей дочери. В порыве сострадания барон встал, подошел к своему другу, взял его за руку и сказал:

— Твоя дочь найдется, найдется, и мой сын... — Он не договорил и спросил меня: — Фоблас, вы откажетесь от Софи?

— От Софи, отец?

— Да, я требую этого, в этом отношении я всегда буду неумолим! Вы должны дать мне обещание не бывать в монастыре.

— Не бывать в монастыре?

— Мой сын, повторяю, вы должны дать мне это обещание.

— Ну, отец, раз вы уж непременно этого требуете, я даю вам слово, что никогда более не войду в монастырскую приемную.

— Именно этого я и требовал. Иди, мой друг, отдохни.

— Но Аделаида!..

— Да, она беспокоится. — Он написал несколько строк. — Вот название монастыря, в котором она теперь воспитывается, спеши, спеши к ней; ты не представляешь, как она обрадуется.

Я вернулся в свою комнату, переоделся и поехал к сестре. Аделаида очень жалела свою подругу, не догадываясь о ее счастье.

Затем я нанес визит Дерневалю и сообщил ему о перемене моего места жительства, а также объяснил причины, которые заставили меня вернуться к отцу. Он одобрил мое благоразумное решение на всякий случай сохранить за нами флигель и обещал в тот же день сообщить новость Доротее, которая не преминет передать ее Софи. Мы сговорились послезавтра ночью отправиться в монастырь, если будет «хорошая» погода. Известно, что лишь безлунные или дождливые ночи были для нас хороши; известно также, что в этом отношении путешественники и влюбленные никогда не сходятся во мнении.

В тот же вечер ко мне явилась Жюстина.

— Здравствуй, моя милая Жюстина, давненько мы не встречались с тобой наедине.

— О сударь, если бы мы не виделись с вами и пятьдесят лет, я все же попросила бы вас сначала выслушать меня. Маркиза...

— Ты, как всегда, премиленькая.

— Сударь, госпожа прислала меня...

— Госпожа уже знает, что я вернулся?

— Да, сегодня утром вы вошли в дом с парадного подъезда, и ей сейчас же доложили об этом. Довольно, сударь, довольно... вспомните наши условия...

— О каких условиях ты говоришь?

— Неужели вы забыли? Мы договорились, что, когда я буду приходить к вам от имени моей госпожи, вы не станете мешать прежде всего исполнить данное мне поручение.

— Ну, так говори скорее, моя маленькая Жюстина.

— Госпожу очень огорчило ваше бегство... Перестаньте же, сударь.

— Сама перестань! У тебя длинные предисловия, точно у бездарного автора. Твоя госпожа огорчилась, неужели ты воображаешь, что я и сам не догадался?

— Еще минуточку.

— Послушай, я терпеть не могу вступлений, тем более в таких обстоятельствах! К делу, Жюстина, к делу.

— Госпожа мне поручила передать, что ваша тайная любовь...

— Наша тайная любовь? Что она хочет этим сказать?

— Но ваша любовь с ней, мне кажется, не явная?

— Ты права. Да-да...

— Итак, она говорит, что вашей любви грозит большая опасность. Она предвидит одно неприятное событие, которое раскроет тайну вашего переодевания.

— Но ведь тогда моя прелестная возлюбленная погибнет?

— Поэтому-то она и приходит в отчаяние, плачет, стонет и говорит: «Если бы, по крайней мере, я могла хоть изредка видеть его!..»

— Где же она? Куда надо спешить?

— Каков! Только что торопил меня, а теперь хочет покинуть.

— Ах, Жюстина, извини, но ты же сама сказала, что твоя госпожа в отчаянии. Объясни скорей, что так ее пугает?

— Не знаю. Завтра в десять утра она сама вам все расскажет у своей модистки. Вы придете туда, не правда ли?

— Конечно, я не оставлю маркизу в беде. Ну, детка, ты исполнила данное тебе поручение?

Я давно не имел удовольствия оставаться наедине со смазливой горничной, а потому читатели не удивятся, что она провела со мной четверть часа.

Положение ее госпожи было так печально! Нет ничего удивительного в том, что на следующей день в десять утра я с нетерпением помчался на свидание.

Когда я вошел в будуар, маркиза поспешно спрятала платок, которым вытирала глаза.

— Сударь, — сказала она, — прошу извинить за надоедливость, я не стану злоупотреблять вашей любезностью, попрошу только выслушать меня. Не буду говорить о важной услуге, которую я вам оказала, вспоминать о том, какой неблагодарностью вы отплатили мне, или спрашивать, где вы провели время между вашим бегством и возвращением к барону. Я понимаю, что мне теперь не пристало проявлять интерес к вашему поведению, и чувствую, что жалобы, упреки и вопросы были бы одинаково бесполезны. Я потеряла всякое право на ваше сердце, но хочу, по крайней мере, сохранить ваше уважение; нам обоим угрожает опасность, я желаю указать вам на нее, чтобы помочь избежать. Сударь, взгляните вместе со мной на прошлое, думаю, нет нужды оправдывать мою нежность к вам. И если вы и дальше сохраните ко мне дружеское чувство... Ради бога, не перебивайте меня!.. Если только вы сохраните ко мне дружеское чувство и будете в безопасности, я хладнокровно взгляну в глаза всему, что грозит моей чести и, может быть, жизни.

Вы, конечно, помните, каким образом случайность, которая шла об руку с вашей хитростью, бросила вас в мою постель? Увы, вы не забыли, что за тем последовало... Но вы извините мою слабость, понимая, что на моем месте не устояла бы ни одна женщина. Однако, когда на следующий день я поняла, что почти незнакомый молодой человек завладел моим сердцем и всем моим существом, я пришла в ужас. Но этот юноша блистал столькими качествами! Его красота поразила меня, ум очаровал, он казался таким нежным, и ему не минуло еще и шестнадцати лет! Я надеялась привлечь его нежную душу, сформировать его податливое сердце. Я осмеливалась надеяться навсегда привязать его к себе, я ничего не жалела, чтобы укрепить узы, слишком быстро связавшие нас, я стремилась сделать их неразрывными. Я ошиблась во всех своих надеждах — у меня была соперница, увы, я слишком поздно узнала об этом. Напрасно старалась я завоевать его любовь. Он томился в неволе, я осмелилась освободить его. Моя неосторожность докажет ему мою любовь, моя смелость, может быть, вернет мне возлюбленного, — вот как я думала. Я привела в исполнение план, о котором не посмела бы даже помыслить другая женщина. Увы, я действовала только в интересах соперницы. Конечно, неблагодарный был с ней... конечно, ради нее коварный мне изменил! Ах, простите, от горя я заговариваюсь! Я не должна употреблять такие выражения. Я должна говорить о другом... Вы меня бросили; иная женщина, может быть, возненавидела бы вас, я же прошу вашего расположения и дружбы.