Жан-Батист Луве де Кувре - Любовные похождения шевалье де Фобласа

Я спросил у маркизы, что значит «заигрывать». Она чистосердечно рассмеялась наивному вопросу и взглянула на меня растроганно.

— Послушайте, — сказала она, — вы женщина, это ясно, а потому ласки, которыми я осыпала вас, были только выражением моих дружеских чувств, но если бы вы действительно были молодым человеком и я, веря этому, обращалась бы с вами так же, как теперь, это значило бы, что я заигрываю с вами, и даже очень сильно.

Я обещал исполнить ее просьбу.

— Прекрасно, улыбайтесь его шуткам, смотрите на него известным образом, но не жмите ему руки, как я, и не целуйте его, как я вас целую: это было бы и неприлично, и неправдоподобно.

В это время подошел маркиз. Он показался мне еще молодым человеком. Господин де Б. был довольно хорошо сложен, но слишком мал ростом и не блистал изяществом манер; лицо его отличалось жизнерадостностью и веселостью, но такой, которая вызывает насмешки.

— Вот мадемуазель дю Портай, — представила меня маркиза (я назвался этим именем). — Она родственница графа, поблагодарите меня за то, что я познакомила вас; она согласна поужинать с нами.

Маркиз нашел, что у меня счастливая наружность 28, и осыпал меня забавными похвалами; я же ответил ему льстивыми комплиментами.

— Я очень счастлив, — сказал он с тупым выражением лица, которое полагал тонким, — что вы делаете мне честь и соглашаетесь отужинать у меня; вы обворожительны, весьма обворожительны, уж поверьте мне на слово, я знаю толк в лицах...

Я ответил ему самой милой улыбкой.

— Дитя мое, — с другой стороны шептала мне маркиза, — вы дали мне слово и слишком любезны, чтобы не сдержать его; кроме того, я освобожу вас от маркиза, когда он станет слишком надоедать. — Она пожала мне руку, и маркиз заметил это.

— О, как бы и мне хотелось, — произнес он, — сжимать одну из этих маленьких ручек!

Я бросил на него неотразимый взгляд.

— Едем же, сударыни, едем! — воскликнул он с победоносным и радостным видом и вышел, чтобы позвать своих людей.

Граф де Розамбер, услышав его слова, подошел к нам и, несмотря на все старания графини де*** удержать его, сказал мне крайне иронически:

— Вероятно, вам очень хорошо в этой одежде и вы не намерены открыть правду маркизе!

Я ответил тем же тоном, но понизив голос:

— Мой дорогой родственник, неужели вы хотели бы так скоро разрушить дело ваших рук?

Тогда он обратился к маркизе:

— Маркиза, я, по совести, считаю своим долгом еще раз предупредить вас, что не госпожа дю Портай будет иметь честь ужинать у вас, а шевалье де Фоблас, мой юный и верный друг.

— А я объявляю вам, — был ответ, — что вы злоупотребляете моим терпением и моим доверием. Прошу вас, прекратите эти дерзкие шутки, или вы больше никогда меня не увидите!

— Я чувствую в себе силы решиться и на то, и на другое; я был бы в отчаянии, если бы моя навязчивость испортила вам удовольствие или если бы я стеснил вас.

В это мгновение вернулся маркиз; он хлопнул графа по плечу и схватил его за руку.

— Как, ты не будешь ужинать с нами? Ты поручаешь нам свою молоденькую кузину? Знаешь, она прехорошенькая и у нее многообещающая физиономия. — Понизив голос, он прибавил: — Но, между нами говоря, мне кажется, это несколько... ветреная особа.

— Да, она очень хороша собой и очень ветрена, — с горечью ответил граф, — и она не одна такая. — Потом, словно предвидя то, что предстояло этому добродушному мужу, он прибавил: — Желаю вам приятной ночи.

— Как, — удивился маркиз, — ты думаешь, я приглашаю твою родственницу для?.. Да если бы она захотела!..

— Приятной ночи! — повторил граф и ушел, громко смеясь.

Маркиза сказала, что Розамбер сошел с ума, а я назвал его невежливым.

— Ничуть, — заговорщически шепнул мне маркиз, — он просто безумно влюблен в вас, увидел, что я ухаживаю за вами, и ревнует.

Через пять минут мы были в доме маркиза; нам сейчас же подали ужин. Я сел между маркизой и ее влюбчивым супругом, который без умолку говорил мне, как ему казалось, очень милые и остроумные вещи. Сначала я был слишком занят едой, ибо мой юношеский аппетит разыгрался от танцев, и потому отвечал ему только взглядами. Но, едва утолив голод, я стал восторгаться всеми глупостями господина де Б. и хвалить его неудачные остроты; мои комплименты восхищали его. Маркиза внимательно смотрела на меня, и ее взгляд заметно оживился; она взяла меня за одну руку; я, желая узнать, до чего простирается сила моих мнимых прелестей, протянул маркизу другую. Он схватил ее с невыразимым волнением. Маркиза, погрузившаяся в молчание, видимо, обдумывала что-то важное; я видел, что она то краснеет, то вздрагивает, пожимая мою правую руку. Моя левая рука оказалась в гораздо менее нежных объятиях; маркиз сжимал ее так, что я чуть не вскрикивал от боли. Он был доволен победой, гордился своим счастьем и удивлялся ловкости, с которою ему удавалось обманывать жену прямо у нее на глазах; эти чувства заставляли его время от времени глубоко и оглушительно вздыхать. Порой он начинал хохотать так, что потолок дрожал; потом, боясь выдать себя и стараясь заглушить свой смех, он, в виде ласки, покусывал мне пальцы.

Наконец маркиза очнулась и сказала:

— Мадемуазель дю Портай, уже поздно; вы должны были оставаться на балу до самого рассвета и вас ждут дома только к восьми или девяти часам утра, не раньше — потому переночуйте у меня. Всякой другой я предложила бы комнату, предназначенную для моих подруг, но вы можете располагать моей комнатой; сегодня, — ласково прибавила она, — я ваша маменька и не хочу, чтобы моя дочь спала где-нибудь в другом месте, кроме моей спальни; я велю поставить рядом вторую кровать...

— Зачем же вторую кровать? — перебил маркиз. — В вашей постели очень хорошо вдвоем. Разве я стесняю вас, когда прихожу к вам? Я сплю отлично, да и вы не жалуетесь.

При этом он сильно толкнул меня коленом и поцарапал меня; на его любезность я ответил таким сильным пинком, что он громко вскрикнул.

Маркиза с испуганным лицом поднялась со стула.

— Ничего-ничего, — проговорил господин де Б., — я просто ударился.

Я задыхался от смеха, маркиза тоже, но громче всех, сам не зная отчего, хохотал ее дорогой супруг.

Когда мы немного успокоились, маркиза опять повторила свое предложение.

— Займите половину постели маркизы, — кричал маркиз, — займите; вам будет очень удобно! Я сейчас вернусь, соглашайтесь же.

Он вышел.

— Сударыня, — сказал я, — ваше предложение льстит мне, это большая честь, но кого вы приглашаете — мадемуазель дю Портай или шевалье де Фобласа?

— Опять та же неуместная шутка, шалунья! Опять вы ее повторяете! Ведь я же сказала, что не верю вам.

— Но, сударыня...

— Довольно, довольно, — приложила она палец к моим губам, — сейчас придет маркиз, я не хочу, чтобы он слышал ваши безумные речи. Милое дитя, — она нежно поцеловала меня, — вы так застенчивы, скромны и вместе с тем очень любите шутить. Идемте же, маленькая проказница, идемте!