Жан-Батист Луве де Кувре - Любовные похождения шевалье де Фобласа

Мне очень хотелось обсудить это приключение с графом Розамбером, от которого я, к моему крайнему удивлению, не получал напрямую никаких известий. Я написал ему письмо на трех больших листах. На первых двух говорилось только о Софи, на третьем я излагал невероятную историю милого привидения.

Я ждал призрака на следующую ночь, но он вернулся лишь через неделю. Страстно желая узнать, какая ночная красавица посещала меня, я спросил привидение, как его зовут (ведь, обнимай меня нимфа или богиня, у нее несомненно имелось имя); я спросил также, давно ли богиня любит меня (ведь я мог льстить себя мыслью, что нравлюсь ей), и наконец, где она меня видела (ведь она обращалась со мной, по крайней мере, как с хорошим знакомым). На все эти вопросы и на множество других, менее затруднительных, я не получил никакого ответа. Тогда изо всех известных средств, которыми обыкновенно заставляют болтать женщин, я выбрал наиболее действенное. Но хитрый демон не проронил ни звука. Я делался тем настойчивее, что невежливое молчание призрака в эту ночь казалось неблагодарностью, а ведь я вел себя так, что заслуживал ее. Все мои усилия пропали втуне, пришлось мне скрепя сердце признать, что хотя женщины с того света и очень чувствительны к хорошему обхождению, но в интересных обстоятельствах не болтают мило и ласково, как большая часть наших земных возлюбленных.

Моя таинственная гостья, не любившая предательского дневного света, не дождалась восхода зари. Когда я услышал, что она собирается меня покинуть, я постарался удержать ее, но она прижала к моим губам указательный палец правой руки, к моему сердцу — левую руку, а на лбу запечатлела два поцелуя. Вздохнув, она исчезла, не знаю каким путем. Мне показалось только, что я различил стук открывавшейся дверки и скрип петель. Вероятно, мне это послышалось, потому что, едва рассвело, я, осмотрев все четыре стены, в простых одноцветных обоях не заметил ни малейшего разрыва, а двери и окна были крепко-накрепко заперты.

В тот же вечер я нашел в моем ночном колпаке вторую записку:

Я вернусь в ночь с воскресенья на понедельник, если шевалье Фоблас поклянется мне честью дворянина не пытаться удержать меня. Пусть он ответит мне немедленно с той же почтой.

— А, понимаю! Почта — это ночной колпак.

На следующий день безмолвный посыльный принял от меня короткую записку: я дал моему призраку обещание, которого он требовал.

Наконец наступило воскресенье, которого я ждал с величайшим нетерпением. И вскоре ночь, оставившая такой след в истории моей жизни, окутала меня своей коварною тенью. Жасмен ушел после обеда, а вернулся в сумерках. Когда я остался с ним наедине, он неожиданно сообщил, что приехал Розамбер. Граф, никого не предупредив, остановился в Люксембурге и оттуда написал Жасмену. Причину такой таинственности он собирался открыть мне лично. Он мог приехать в Хольрис только за час до полуночи и не желал, чтобы кто-нибудь видел, как он войдет в мой дом. Итак, он убедительно просил меня собственноручно открыть ему калитку сада ровно в одиннадцать часов.

Я в точности исполнил данные мне наставленья. Де Белькур немного рассердился, что я ухожу к себе раньше обыкновенного. Депре ответил шуткой, на которую я не обратил тогда никакого внимания. Он заметил:

— Оставьте, пусть наш выздоравливающий уходит; вероятно, он вступил в какие-нибудь тайные сношения с духами.

Я не пошел во флигель, а тихонько пробрался в сад. Розамбер уже ждал у калитки.

— О, здравствуйте, мой друг! Где моя Софи? Что сделалось с маркизой? Знаете ли вы что-нибудь о ее отце? Жив ли еще ее муж? Как поживает моя сестра? Что говорят о нашей дуэли? Что скажете вы о том незнакомце? Что вы думаете о моем привидении? Почему вы мне не писали? Как ваше здоровье?

— Погодите одно мгновение, Нуарваль. Какая живость, какое нетерпение! Вы очень напоминаете мне шевалье де Фобласа, о котором столько толкуют в Париже! Прежде всего давайте сядем на эту скамейку. Теперь, позвольте, я внесу в мои ответы немного больше порядка, чем было в ваших вопросах. Мои бдительные шпионы видели господина дю Портая в Париже, они будут следить за ним, пока не узнают, где скрывается ваша жена. Нам дадут подробный отчет.

— О моя Софи, я тебя увижу!

— Тише, тише, друг, не задушите меня. Госпожа де Б., вероятно, уехала в одно из своих имений. Ее никто не видит ни в обществе, ни при дворе.

— Бедная маркиза, я не увижу ее!

— Все может быть, не печальтесь. Маркиз, рана которого несмертельна, желает поправиться и найти вас во что бы то ни стало. Он уверяет, что повсюду узнает вас.

— Розамбер, а известно, где она?

— Очевидно, в одном из своих имений, мой друг.

— Да не госпожа де Б., а Софи!

— Ах, она, вероятно, в Париже!

— Друг мой, как вы думаете, маркиз способен простить ее?

— Простить маркизу? Почему же нет? Ее приключение, конечно, беспримерно, но проступок самый что ни на есть заурядный. Произошло, правда, немного больше шума, чем всегда. О, маркиза женщина необыкновенная, она сумеет уговорить мужа.

— Розамбер, скажите откровенно, вы думаете, можно заставить его отдать ее мне?

— Как, заставить маркиза отдать вам его жену?

— О нет, мой друг, я говорю о моей жене и о дю Портае.

— Конечно, очень легко заставить господина дю Портая вернуть вам вашу жену.

— Я никогда не увижу ее, я никогда больше ее не увижу!

— Напротив, раз его заставят вернуть вашу...

— Нет, мой друг, я думал об этой несчастной женщине...

— Сударь, я вижу, вы все тот же, женитьба не изменила вас. Но позвольте мне, в свою очередь, задать вам несколько вопросов. Насколько я могу судить, вы почти поправились.

— Надежда вскоре увидеть мою Софи...

— Да-да, вашу Софи и потом эту несчастную женщину...

— Маркизу? Уверяю вас, я вовсе не намерен разыскивать ее. Правда, иногда невольно думаю о ней, но это потому, что...

— О шевалье, я вас понимаю, человек не управляет своими мыслями, и вежливый юноша всегда помнит доброту красивой и молодой женщины, просветившей его.

— Розамбер, вы как всегда шутите. Скажите лучше, не слышали ли вы случайно о маленькой Жюстине?

— Как, горничная тоже дорога вам? Ах да, ведь она ваша воспитанница! Но мне помнится, вы говорили, что Ла Жёнес...

— Нет, на сей раз, Розамбер, я неправ, не будем говорить о Жюстине.

— Хорошо, мой дорогой Фоблас, поговорим лучше о призраке.

— Да, Розамбер, как вы находите мое привидение? Не странная ли женщина? Она никогда не говорит ни слова, а между тем ведет себя так мило. И каким надо быть демоном, чтобы проникать ко мне бог весть как?

— Фоблас, он бывает у вас каждую ночь?

— Нет.

— Нет?

— Но как раз сегодня я его жду.

— Тем лучше, мы раскроем чудесную тайну. Мы узнаем все. Одна беда: в гостинице я не ужинал, а писал письма. Шевалье, я умираю от голода.