Стефан Цвейг - Том 10: Стихотворения; Исторические миниатюры; Публицистика; Кристина Хофленер: Роман из литературного наследия

Рембо приезжает. Верлен с матерью ждут его, Верлен как всегда пьяный; он крайне возбужден от разочарований, от волнения. И едва только Рембо объявляет, что едет обратно, но требует сначала денег, колотит по столу кулаком и требует денег, денег, денег, Верлен внезапно в пьяном угаре выхватывает из ящика стола револьвер и, дважды выстрелив в Рембо, слегка ранит его. Рембо бежит на улицу, Верлен, в ужасе от совершенного, гонится за ним, желая просить прощения, и догоняет на бульваре.

Неправильно понятое движение руки Верлена заставляет Рембо подумать, что тот опять хочет стрелять. Рембо зовет на помощь. Верлена хватают, и тут ничего не помогает — бельгийский закон неумолим. Поля Верлена, величайшего поэта Франции, приговаривают за «нанесение телесных повреждений» к двум годам тюрьмы с отбыванием наказания (1873 — 1875) в Монсе, маленьком валлонском провинциальном городке.

В тюрьме произошла та глубокая метаморфоза, которая, казалось бы, свидетельствовала о том, что Верлен избавился от внутреннего беспокойства. Прежде всего, благотворным оказался запрет пить. Как бы затуманенный парами, угаром вина, мозг теперь освобождается от алкогольного, сумеречного состояния, далекое становится близким, уже кажется ему светлым. В памяти возникают картины детства, мечты о невинности, о молодости, мечты, которые в непривычной тишине формируются в кристальные стихи.

Единственный человек, которого ему разрешено видеть, это священник, и Верлен с той трогательной потребностью в откровенности, которая делает его самым субъективным из всех современных ему поэтов, покинутый всеми, le coeur plus veuf que toutes les veuves [137] Сердце, более вдовое, чем все вдовы (фр ). , с наслаждением отдается проповеди. Наконец может он, кающийся пьяница и сластолюбец, освободиться от всей тяжести своей вины, от всех упреков и обвинений, наконец находит он смысл в своей потерянной жизни, жизни, полной ошибок и заблуждений. Испорченный парижанин Верлен впервые за многие годы исповедуется, принимает причастие и вновь становится верующим.

В белой тюремной камере Монса вступает он в ряды великих католических писателей и в иные мгновения прикасается к мистическим темам. Новая сила сосредоточенности возникает в нём: впервые религиозный экстаз побеждает невротическую слабость, эротика вытесняется религиозным пылом, страстность — любовью к Богу. Стихотворения из сборника «Мудрость», возникающие, как и последние стихи сборника «Романсы без слов», которые он здесь завершил, писались им в самые высокие творческие мгновения жизни, и можно понять поэта, который в более поздних своих произведениях, исполненный тоски, именует тюрьму «волшебным замком», где «была сформирована душа», вновь и вновь возвращается к этим часам чистоты и веры, оплакивает их.

Бесконечно много дарит ему судьба в эти два года, бельгийское же правосудие не подарит ему ни одного дня из определенного судом срока. Шестнадцатого января 1875 года его выпускают из тюрьмы. У ворот его не встречает ни один из друзей, лишь мать, вечно преданная, его старая мать.

Едва попав в мир, едва освободившись от сурового содержания в четырех тюремных стенах, Верлен вновь не знает, что делать. Жена за время его тюремного заключения принудила его к разводу, парижские друзья забыли его; он чувствует, что слишком слаб, чтобы жить одному. Он вновь хочет встретиться с демоном своей жизни, Жаном Артюром Рембо, с которым, несмотря на все происшедшее, состоял в переписке.

Он пишет Рембо, и, по-видимому, в письме была робкая попытка обратить Рембо в католичество, так как Рембо, изучавший тогда в Германии язык, издевательски отвечает, что «Лойола» может посетить его в Штутгарте. Верлен едет туда и пытается привести свой план в исполнение: к сожалению, гостиничный номер — помещение, мало приспособленное для беседы пророков и новообращаемых. Один — неофит, другой — атеист, и общее у них только одно — пристрастие к спиртному, и пьют они до глубокой ночи.

Свидетелей попытки обращения нет: известен лишь весьма трагический конец. Возвращаясь домой, пьяные поэты поссорились и подрались на берегу Неккара при лунном свете — поразительный момент в истории литературы—стали драться палками два величайших поэта Франции. Драка была недолгой. Рембо, сильный юноша атлетического телосложения, легко справился с нервным, едва державшимся на ногах от выпитого Верленом. Удар по голове: Верлен, окровавленный, падает и остается лежать на берегу без сознания.

Это была их последняя встреча. Затем начинается грандиозная одиссея Рембо по всему свету в неведомые части земли, этот бег в состоянии безумия от своей судьбы, пока наконец, через два десятка лет, он не будет, разбитый, выброшен назад, на французский берег.

Верлен же возвращается в Париж, затем едет в Лондон преподавателем языка, потом делает попытку заняться сельским хозяйством, тщетно старается вновь вернуться к добропорядочной жизни, но миру не нужен этот потрепанный жизнью человек. Его шедевр — «Мудрость» — выпускает в 1880 году католик-издатель, вернее, даже торговец церковной утварью Пальме, ни одного человека не интересует его книга, ни литераторов, ни верующих, и постепенно алкоголь вновь вымывает из произведений Верлена его набожность.

Старая мать делает еще одну напрасную попытку спасти его; в 1885 году она покупает участок земли, чтобы начать там с сыном уединенную жизнь. Однако безвольный человек пьет и пьет в деревенских кабаках и пьяный совершает свой последний позорный поступок — грубит семидесятипятилетней матери, угрожает ей побоями. Суд Вулье приговаривает его к месяцу тюремного заключения «за грубость и опасные угрозы».

Когда он на этот раз выходит из тюрьмы, мать его уже не ждет. И она устала от него, и она. Через год она скончается.

И жизнь Поля Верлена быстро идет к концу, он опускается все ниже и ниже. Со смертью матери он теряет последнюю опору. У него нет семьи, нет поддержки. Последние остатки имущества растрачены — et tout te reste est littérature, остается литература.

Скоро он становится характерной фигурой Латинского квартала, старый человек с похотливой улыбкой фавна, со шляпой, косо сидящей на голом черепе, всегда сопровождаемый толпой прихлебателей. Одну ногу он волочит (она у него парализована), порывисто ходит он от кафе к кафе, всегда окруженный проститутками, писаками, студентами. С каждым садится за стоя, каждому предлагает за двадцать франков посвящение в новой книге, каждому за рюмку абсента становится другом.

Уже не священнику, а любому репортеру, любому любопытствующему исповедуется он в своей жизни за столиком кафе, сначала — пока хмель еще в милости к нему — плачет и покаянно грезит, а едва нагрузится как следует — начинает бушевать и плакать, стучать по столу палкой. И время от времени он пишет стихи — о, какие скверные стихи! — именно такие, какие жаждут получить от него, — порнографические, набожно-католические, гомосексуальные, нежные лирические, бежит с ними к издателю Ванье, что на Набережной, тот дает ему аванс — сотню, две сотни серебряных су.