Борис Виан - Сердцедёр

Клементина дышала медленно и глубоко. Надо проползти по стене, как муха. Три метра. Только три метра. Это всего лишь в два раза больше ее роста.

Если всмотреться повнимательнее, можно все же увидеть некоторые шероховатости, неровности. Главное, нужно смотреть с достаточно близкого расстояния; но слишком вглядываться тоже нельзя, иначе поймешь, что эти шероховатости не спасут тебя от падения. Она стала цепляться за эти неверные опоры и с первыми шагами справилась.

Сквозь тонкую шершавую ткань брюк ее колено ощущало прикосновение скалы. Теперь она стояла на тридцать сантиметров выше зеленой полосы растений.

Глубоко вздохнув, Клементина осмотрелась и поползла дальше. Через десять минут она уже стояла на выступе, отдыхая перед последним броском. Лоб ее взмок, тонкие волосы прилипли к вискам. Клементина вдыхала биологический запах своего собственного пота. Но двигаться было опасно, так как на выступе умещались только ступни. Осторожно повернув голову, Клементина увидела Морячка и кайму пены вокруг него под совершенно необычным для себя углом зрения. Солнце стояло уже высоко и поднимало облака блесток вокруг узловатых рифов побережья.

Подняв голову, она увидела вершину Землячка, похожую на корешок вертикально стоящей, на три четверти приоткрытой, да еще и наклоненной навстречу пустоте книги. Острый угол, на который ей предстояло взобраться, круто уходил ввысь.

Клементина откинула голову назад, посмотрела вверх и тихонько заурчала от удовольствия. Между ног у нее стало влажно.

Трое пачкунов весело скакали на четвереньках в комнате, куда их запирали перед трехчасовым кормлением. Они уже не спали целые дни напролет и поняли, как приятно бывает размять задние конечности. Жоэль и Ноэль повизгивали. Ситроен, держась с большим достоинством, медленно ползал вокруг маленького низкого столика.

Жакмор наблюдал за ними. Теперь, когда они стали все-таки больше походить на живых существ, чем на личинок, Жакмор частенько заходил к ним. Благодаря хорошему климату и неустанным заботам, дети были на редкость развиты для своего возраста. У близнецов волосы были гладкие и очень светлого, платинового оттенка. А вот у Ситроена они остались вьющимися и черными, как при рождении. Он казался на год старше своих братьев.

И конечно же, они пускали слюни. После каждой их остановки на ковре возникало мокрое пятнышко. Какое-то мгновение оно в виде прозрачной, тягучей, хрупкой струйки свисало с губ малыша и тут же падало на пол.

Жакмор следил за Ситроеном. Тот, опустив голову, уже еле-еле ползал от усталости. Наконец, обессилев, он сел. Взгляд его упал на круглый столик.

— Что же ты задумал? — спросил Жакмор.

— Га! — сказал Ситроен и потянулся к столику. Слишком далеко. Тогда он подполз к нему и, смело ухватившись за край, встал на ножки.

— Ты победил. Именно так и надо поступать, — сказал Жакмор.

— О, га! — ответил Ситроен, но перестал держаться и упал на попку. Вид у него при этом был крайне удивленный.

— Ну вот, не надо было отпускать. Это нетрудно. Представляешь, через семь лет ты пойдешь к первому причастию, через двадцать закончишь учиться, а еще через пять женишься, — сказал Жакмор.

Ситроен не очень уверенно покачал головой и снова легко встал.

— Хорошо, молодец, нужно будет предупредить сапожника и кузнеца. Знаешь, здесь довольно сурово воспитывают детей. Но, с другой стороны, лошадей же подковывают, и им от этого не становится хуже. Впрочем, как мать пожелает, так и будет.

Он потянулся. Ну и жизнь. И совершенно некого подвергнуть психоанализу. Служанка не уступала по-прежнему. На этом фронте ни малейшего продвижения.

— И к кузнецу сведу вас, ребятки, а то что-то давненько не был в деревне, — сказал Жакмор.

Ситроен продолжал вертеться вокруг столика, но теперь он не ползал, а ходил.

— Подумать только, как ты быстро учишься. Кто знает, может разовьешься быстрее намеченных мною сроков. По крайней мере, будет с кем бродить по окрестностям.

Ноэль и Жоэль закапризничали, и Жакмор взглянул на часы.

— Так и есть, время кормления пропущено. Что же вы хотите, ведь каждому иногда случается опаздывать.

Жоэль заплакал. Ноэль вторил ему. Третий брат, не двигаясь, холодно посматривал на них.

Была уже половина четвертого, когда пришла Клементина. Жакмор по-прежнему сидел в детской. Казалось, происходящее совершенно не трогало его, он будто и не слышал дикого рева близнецов. Ситроен тоже не выказывал ни малейшего беспокойства. Устроившись у Жакмора на коленях, он забавлялся его бородой.

— Наконец-то! — сказал Жакмор.

Левая штанина брюк Клементины была совсем разорвана. На скуле багровел огромный синяк.

— Я смотрю, вы неплохо развлекались, — сказал Жакмор.

— Да, ничего, — холодно ответила она, — а вы?

Уверенный тон ее голоса резко контрастировал с физическим возбуждением, которое еще трепетало во всем ее теле.

— Ну и галдеж, — спокойно заметила она минуту спустя.

— Ясное дело, они голодны. Вам известно, что дети нуждаются в вас ничуть не меньше, чем ваши любимые камни?

— Раньше прийти я не могла, — ответила она. — Так, сначала накормим самого спокойного.

Она взяла Ситроена с колен Жакмора и устроилась в кресле. Психиатр скромно отвернулся. Ему было неловко смотреть, как она кормит, из-за сеточки голубых вен, покрывавших очень белую кожу. И потом, он считал, что кормление несовместимо с истинным назначением груди.

— Знаете, а он ходит, — внезапно сказал психиатр.

Клементина вздрогнула, и сосок выпал изо рта ребенка... Тот не заплакал, а стал терпеливо ждать.

— Ходит?

Она положила ребенка на пол.

— А ну-ка!

Ситроен схватился за брюки Клементины и встал. Слегка сбитая с толку, она снова взяла его на руки. Жоэль и Ноэль, рыдая, ползли к ней на четвереньках.

— А они? — спросила Клементина.

— Они — нет, — ответил психиатр.

— Хорошо, — удовлетворенно сказала она.

— Вы, по-моему, недовольны, что он пошел? — спросил Жакмор.

— Слава Богу, пока они еще не могут уйти далеко, мои птенчики, — прошептала она.

Ситроен насытился. Клементина подхватила Жоэля и Ноэля и устроила их у груди. Жакмор поднялся.

— Но вы ведь по-прежнему любите их, правда? — спросил он.

— О, они такие славненькие, — ответила Клементина, — и так нуждаются во мне. Вы куда-нибудь собираетесь?

— Нет, хочу немного отдохнуть.

— Но потом обязательно зайдите к кузнецу. По поводу Ситроена, — сказала Клементина.

— Почему вы хотите воспитать их как деревенских мальчишек?

— А почему бы и нет? — сухо промолвила она. — Вы что-то имеете против?

— Имею, — ответил Жакмор.

— Какой вы, однако, сноб! Мои дети будут такими как все. Жакмор вышел из комнаты. Ситроен следил за ним, и лицо его было мрачным, как у каменного святого после бомбежки.