Джордж Элиот - Мельница на Флоссе - английский и русский параллельные тексты
Тут можно читать онлайн Джордж Элиот - Мельница на Флоссе - английский и русский параллельные тексты - бесплатно
ознакомительный отрывок.
Жанр: Классическая проза.
Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги
онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть),
предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2,
найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации.
Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.
- Название:Мельница на Флоссе - английский и русский параллельные тексты
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Джордж Элиот - Мельница на Флоссе - английский и русский параллельные тексты краткое содержание
Мельница на Флоссе - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Джордж Элиот, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru
«Мельница на Флоссе» справедливо считается лучшим романом Джордж Элиот. В нем наиболее полно проявились сильные стороны писательницы — правдивое изображение действительности, умение показать трагизм обыденной жизни, представить человеческие характеры в развитии и во всем богатстве индивидуальной жизни, мастерство психологического анализа, живой и меткий язык. Здесь же видны довольно отчетливо и слабые стороны художественного метода писательницы, связанные с влиянием позитивизма.
Мельница на Флоссе - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Мельница на Флоссе - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Джордж Элиот
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
| And that was a day of romance; If those robber-barons were somewhat grim and drunken ogres, they had a certain grandeur of the wild beast in them,-they were forest boars with tusks, tearing and rending, not the ordinary domestic grunter; they represented the demon forces forever in collision with beauty, virtue, and the gentle uses of life; they made a fine contrast in the picture with the wandering minstrel, the soft-lipped princess, the pious recluse, and the timid Israelite. | Романтическое то было время! Пусть яти разбойники и пьяницы - бароны - недалеко ушли от свирепых великанов-людоедов, зато в них сохранилось своеобразное величие дикого зверя; это были лесные кабаны с грозными клыками, ни в чем не знающие преграды, а не домашние хряки; они воплощали в себе демонические силы в вечном столкновении с красотой, добродетелью и всеми гуманными началами жизни и служили превосходным фоном для странствующего менестреля, нежноустой принцессы, благочестивого отшельника и робкой израильтянки. |
| That was a time of color, when the sunlight fell on glancing steel and floating banners; a time of adventure and fierce struggle,-nay, of living, religious art and religious enthusiasm; for were not cathedrals built in those days, and did not great emperors leave their Western palaces to die before the infidel strongholds in the sacred East? | То было время ярких красок, когда солнце бросало свои лучи на сверкающую сталь и развевающиеся стяги, время смелых приключений и жестокой борьбы, более того - время живого религиозного искусства и религиозного подъема, ибо разве не в те дни были построены все соборы, разве не в те дни императоры покидали свои дворцы на Западе, дабы сложить головы перед твердынями неверных на священном Востоке? |
| Therefore it is that these Rhine castles thrill me with a sense of poetry; they belong to the grand historic life of humanity, and raise up for me the vision of an echo. | Вот почему эти рейнские замки так волнуют меня, взывая к моему чувству прекрасного: они принадлежат величественной поре в жизни человечества и воскрешают предо мною образ той эпохи. |
| But these dead-tinted, hollow-eyed, angular skeletons of villages on the Rhone oppress me with the feeling that human life-very much of it-is a narrow, ugly, grovelling existence, which even calamity does not elevate, but rather tends to exhibit in all its bare vulgarity of conception; and I have a cruel conviction that the lives these ruins are the traces of were part of a gross sum of obscure vitality, that will be swept into the same oblivion with the generations of ants and beavers. | Но эти тронутые тленом, костлявые, с пустыми глазницами, скелеты деревень на берегах Роны внушают мне тягостную мысль, что человеческая жизнь почти всегда есть прозябание в уродстве и убожестве и даже бедствия не могут возвысить ее, а скорее вскрывают всю таящуюся в ней тривиальность. И как ни жестоко это, я убеждена, что люди, оставившие свой жизненный след в этих развалинах, входят в число тех никому не известных живых созданий, которые канут в вечность так же незаметно, как поколения пчел или бобров. |
| Perhaps something akin to this oppressive feeling may have weighed upon you in watching this old-fashioned family life on the banks of the Floss, which even sorrow hardly suffices to lift above the level of the tragi-comic. | Возможно, вас тяготили такие же чувства, когда вы наблюдали эту старозаветную жизнь на берегах Флосса - жизнь, которую даже страдание не в силах поднять над уровнем трагикомедии. |
| It is a sordid life, you say, this of the Tullivers and Dodsons, irradiated by no sublime principles, no romantic visions, no active, self-renouncing faith; moved by none of those wild, uncontrollable passions which create the dark shadows of misery and crime; without that primitive, rough simplicity of wants, that hard, submissive, ill-paid toil, that childlike spelling-out of what nature has written, which gives its poetry to peasant life. | Жалкая жизнь, скажете вы, у этих Талливеров и Додсонов - не озаренная ни возвышенными идеями, ни романтическими мечтами, ни деятельной самоотверженной верой, не колеблемая ни одной из тех диких, необузданных страстей, что заводят в мрачные глубины несчастья и преступления, без той примитивной, грубой простоты желаний, того тяжкого, смиренного, неблагодарного труда, тех усилий прочесть письмена природы, которые вносят свою поэзию в жизнь селянина. |
| Here one has conventional worldly notions and habits without instruction and without polish, surely the most prosaic form of human life; proud respectability in a gig of unfashionable build; worldliness without side-dishes. | Светские понятия, условности и привычки без образованности и без лоска - может ли быть более прозаическая форма человеческого существования? Гордая респектабельность в старомодной двуколке, этикет без нескольких перемен к обеду. |
| Observing these people narrowly, even when the iron hand of misfortune has shaken them from their unquestioning hold on the world, one sees little trace of religion, still less of a distinctively Christian creed. | Близко наблюдая этих людей, мы даже тогда, когда железная рука несчастья выбивает их из седла жизни, почти не видим следов веры, еще меньше - следов христианского вероучения. |
| Their belief in the Unseen, so far as it manifests itself at all, seems to be rather a pagan kind; their moral notions, though held with strong tenacity, seem to have no standard beyond hereditary custom. | Их почитание Невидимого в той степени, в какой оно проявляется, носит скорее языческий характер; их моральные убеждения, хотя они их держатся весьма стойко, основываются, по-видимому, исключительно на семейных традициях. |
| You could not live among such people; you are stifled for want of an outlet toward something beautiful, great, or noble; you are irritated with these dull men and women, as a kind of population out of keeping with the earth on which they live,-with this rich plain where the great river flows forever onward, and links the small pulse of the old English town with the beatings of the world's mighty heart. | Вы бы не смогли жить среди таких людей; вы задыхаетесь, отгороженные глухой стеной от всего прекрасного, великого и благородного; вас раздражают эти унылые мужчины и женщины, так не гармонирующие с тем уголком земли, где они живут, - этой благодатной равниной, по которой полноводный Флосс стремится все дальше и дальше к морю, смыкая медленный пульс старинного английского городка с биением могучего сердца всего мира. |
| A vigorous superstition, that lashes its gods or lashes its own back, seems to be more congruous with the mystery of the human lot, than the mental condition of these emmet-like Dodsons and Tullivers. | Идолопоклонники, яростно бичующие своих богов или собственные спины, и те, кажется, больше отвечают высокому предназначению человека, чем эти подобные муравьям Додсоны и Талливеры. |
| I share with you this sense of oppressive narrowness; but it is necessary that we should feel it, if we care to understand how it acted on the lives of Tom and Maggie,-how it has acted on young natures in many generations, that in the onward tendency of human things have risen above the mental level of the generation before them, to which they have been nevertheless tied by the strongest fibres of their hearts. | Я разделяю с вами то гнетущее чувство, которое вызывает в вас их убогий мирок, но нам надобно претерпеть это если мы хотим понять, каково было его воздействие на жизнь Тома и Мэгги - на многие поколения юных существ, поднявшихся в извечном стремлении человека вперед над духовным уровнем своих отцов и дедов, с которыми при всем том их связывали крепчайшие душевные узы. |
| The suffering, whether of martyr or victim, which belongs to every historical advance of mankind, is represented in this way in every town, and by hundreds of obscure hearths; and we need not shrink from this comparison of small things with great; for does not science tell us that its highest striving is after the ascertainment of a unity which shall bind the smallest things with the greatest? | В каждом городе у сотен семейных очагов мы находим таких страдальцев: это мученики или жертвы, без которых невозможен ни один этап исторического развития человека; и не нужно бояться подобного сравнения ничтожного с великим - разве наука не говорит нам, что ее главная цель - установить единство между самым малым и самым большим? |
| In natural science, I have understood, there is nothing petty to the mind that has a large vision of relations, and to which every single object suggests a vast sum of conditions. | В естествознании, как я понимаю, ничто не кажется слишком незначительным уму, который способен видеть широкие связи явлений и которого каждый единичный объект наводит на мысль о совокупности огромного числа сопутствующих ему условий. |
| It is surely the same with the observation of human life. | Несомненно, это относится и; к наблюдениям над человеческой жизнью. |
| Certainly the religious and moral ideas of the Dodsons and Tullivers were of too specific a kind to be arrived at deductively, from the statement that they were part of the Protestant population of Great Britain. | Спору нет, религиозные и моральные взгляды Додсонов и Талливеров носили слишком своеобразный характер, чтобы их можно было уяснить себе чисто дедуктивным путем, исходя лишь из того, что эти семейства принадлежали к той части населения Великобритании, которая исповедует протестантизм. |
| Their theory of life had its core of soundness, as all theories must have on which decent and prosperous families have been reared and have flourished; but it had the very slightest tincture of theology. | Их взгляды на жизнь были, по сути своей, вполне здравы, как это и положено взглядам, на которых взращены приличные и преуспевающие семьи, достигшие полного благосостояния; но их знакомство с религиозными доктринами было весьма поверхностным. |
| If, in the maiden days of the Dodson sisters, their Bibles opened more easily at some parts than others, it was because of dried tulip-petals, which had been distributed quite impartially, without preference for the historical, devotional, or doctrinal. | И если у сестер Додсон в их девические годы Библия чаще раскрывалась на определенных страницах, причиной тому были сухие лепестки тюльпана, заложенные куда придется, а отнюдь не особое пристрастие к истории церкви, молитвам или догматам. |
| Their religion was of a simple, semi-pagan kind, but there was no heresy in it,-if heresy properly means choice,-for they didn't know there was any other religion, except that of chapel-goers, which appeared to run in families, like asthma. | Религия их носила простой, полуязыческий характер, но им совершенно чужда была ересь -если понимать под ней отступление от общепринятой веры, - поскольку они даже понятия не имели о том, что наряду с англиканской церковью существуют другие вероучения, если не считать учения нонконформистов, которое в иных семьях передавалось по наследству, как астма. |
| How should they know? | Откуда им было это знать? |
| The vicar of their pleasant rural parish was not a controversialist, but a good hand at whist, and one who had a joke always ready for a blooming female parishioner. | Викарий их славного сельского прихода гораздо лучше умел играть в вист или пошутить с хорошенькой прихожанкой, чем выступать в религиозных спорах. |
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
Похожие книги на "Мельница на Флоссе - английский и русский параллельные тексты", Джордж Элиот
Книги похожие на "Мельница на Флоссе - английский и русский параллельные тексты" читать онлайн бесплатно полные версии.
![Джордж Мередит - Испытание Ричарда Феверела [английский и русский параллельные тексты]](/books/1102319/dzhordzh-meredit-ispytanie-richarda-feverela-anglijs.webp)