Эрих Ремарк - На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Эрих Ремарк - На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Эрих Ремарк
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

5/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
100

1

2

3

4

5

Эрих Ремарк - На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Эрих Ремарк, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

В романе «На Западном фронте без перемен», одном из самых характерных произведений литературы «потерянного поколения», Ремарк изобразил фронтовые будни, сохранившие солдатам лишь элементарные формы солидарности, сплачивающей их перед лицом смерти.

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Эрих Ремарк

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

They arise no more; we are dead and they stand remote on the horizon, they are a mysterious reflection, an apparition, that haunts us, that we fear and love without hope.	Оно уже больше не пробуждается в нас, - мы умерли, и оно отодвинулось куда-то вдаль, оно стало загадочным отблеском чего-то забытого, видением, которое иногда предстает перед нами; мы его боимся и любим его безнадежной любовью.
They are strong and our desire is strong-but they are unattainable, and we know it.	Видения прошлого сильны, и наша тоска по прошлому тоже сильна, но оно недостижимо, и мы это знаем. Вспоминать о нем так же безнадежно, как ожидать, что ты станешь генералом.
And even if these scenes of our youth were given back to us we would hardly know what to do.	И даже если бы нам разрешили вернуться в те места, где прошла наша юность, мы, наверно, не знали бы, что нам там делать.
The tender, secret influence that passed from them into us could not rise again.	Те тайные силы, которые чуть заметными токами текли от них к нам, уже нельзя воскресить.
We might be amongst them and move in them; we might remember and love them and be stirred by the sight of them.	Вокруг нас были бы те же виды, мы бродили бы по тем же местам; мы с любовью узнавали бы их и были бы растроганы, увидев их вновь.
But it would be like gazing at the photograph of a dead comrade; those are his features, it is his face, and the days we spent together take on a mournful life in the memory; but the man himself it is not.	Но мы испытали бы то же самое чувство, которое испытываешь, задумавшись над фотографией убитого товарища: это его черты, это его лицо, и пережитые вместе с ним дни приобретают в памяти обманчивую видимость настоящей жизни, но все-таки это не он сам.
We could never regain the old intimacy with those scenes.	Мы не были бы больше связаны с этими местами, как мы были связаны с ними раньше.
It was not any recognition of their beauty and their significance that attracted us, but the communion, the feeling of a comradeship with the things and events of our existence, which cut us off and made the world of our parents a thing incomprehensible to us-for then we surrendered ourselves to events and were lost in them, and the least little thing was enough to carry us down the stream of eternity.	Ведь нас влекло к ним не потому, что мы сознавали красоту этих пейзажей и разлитое в них особое настроение, - нет, мы просто чувствовали, что мы одно целое со всеми вещами и событиями, составляющими фон нашего бытия, испытывали чувство братской близости к ним, чувство, которое выделяло нас как одно поколение, так что мир наших родителей всегда казался нам немного непонятным. Мы так нежно и самозабвенно любили все окружающее, и каждая мелочь была для нас ступенькой, ведущей в бесконечность.
Perhaps it was only the privilege of our youth, but as yet we recognized no limits and saw nowhere an end. We had that thrill of expectation in the blood which united us with the course of our days.	Быть может, то была привилегия молодости, - нам казалось, что в мире нет никаких перегородок, мы не допускали мысли о том, что все имеет свой конец; мы предчувствовали кровь, и это предчувствие делало каждого из нас одной из струек в потоке жизни.
To-day we would pass through the scenes of our youth like travellers.	Сегодня мы бродили бы по родным местам как заезжие туристы.
We are burnt up by hard facts; like tradesmen we understand distinctions, and like butchers, necessities.	Над нами тяготеет проклятие - культ фактов. Мы различаем вещи, как торгаши, и понимаем необходимость, как мясники.

We are no longer untroubled-we are indifferent.	Мы перестали быть беспечными, мы стали ужасающе равнодушными.
We might exist there; but should we really live there?	Допустим, что мы останемся в живых; но будем ли мы жить?
We are forlorn like children, and experienced like old men, we are crude and sorrowful and superficial-I believe we are lost.	Мы беспомощны, как покинутые дети, и многоопытны, как старики, мы стали черствыми, и жалкими, и поверхностными, - мне кажется, что нам уже не возродиться.
My hands grow cold and my flesh creeps; and yet the night is warm.	У меня мерзнут руки, а по коже пробегает озноб, хотя ночь теплая.
Only the mist is cold, this mysterious mist that trails over the dead and sucks from them their last, creeping life.	Холодок чувствуется только от тумана, этого жуткого тумана, который обволакивает лежащих перед нашими окопами мертвецов и высасывает из них последние, притаившиеся где-то внутри остатки жизни.
By morning they will be pale and green and their blood congealed and black.	Завтра они станут бледными и зелеными, а их кровь застынет и почернеет.
Still the parachute-rockets shoot up and cast their pitiless light over the stony landscape, which is full of craters and frozen lights like a moon.	Осветительные ракеты все еще взлетают в небо и бросают свой беспощадный свет на окаменевший пейзаж - облитые холодным сиянием кратеры, как на луне.
The blood beneath my skin brings fear and restlessness into my thoughts.	В мои мысли закрадываются страх и беспокойство, их занесла туда бегущая под кожей кровь.
They become feeble and tremble, they want warmth and life.	Мысли слабеют и дрожат, им хочется тепла и жизни.
They cannot persist without solace, without illusion, they are disordered before the naked picture of despair.	Им не выдержать без утешения и обмана, они путаются при виде неприкрытого лика отчаяния.
I hear the rattle of the mess-tins and immediately feel a strong desire for warm food; it would do me good and comfort me.	Я слышу побрякивание котелков и сразу же ощущаю острую потребность съесть чего-нибудь горячего, - от этого мне станет лучше, это успокоит меня.
Painfully I force myself to wait until I am relieved.	Я с трудом заставляю себя дождаться смены.
Then I go into the dug-out and find a mug of barley.	Затем я иду в блиндаж, где мне оставлена миска с перловой кашей.
It is cooked in fat and tastes good, I eat it slowly.	Каша вкусная, с салом, я ем ее не торопясь.
I remain quiet, though the others are in a better mood, for the shelling has died down.	Но я ни с кем не говорю, хотя все повеселели, потому что огонь смолк.
The days go by and the incredible hours follow one another as a matter of course.	Проходит день за днем, и каждый час кажется чем-то непостижимым и в то же время обыденным.
Attacks alternate with counter-attacks and slowly the dead pile up in the field of craters between the trenches.	Атаки чередуются с контратаками, и на изрытом воронками поле между двумя линиями окопов постепенно скапливается все больше убитых.

We are able to bring in most of the wounded that do not lie too far off.	Раненых, которые лежат неподалеку, нам обычно удается вынести.
But many have long to wait and we listen to them dying.	Однако некоторым приходится лежать долго, и мы слышим, как они умирают.
For one of them we search two days in vain.	Одного из них мы тщетно разыскиваем целых двое суток.
He must be lying on his belly and unable to turn over.	По всей вероятности, он лежит на животе и не может перевернуться.
Otherwise it is hard to understand why we cannot find him; for it is only when a man has his mouth close to the ground that it is impossible to gauge the direction of his cry.	Ничем другим нельзя объяснить, почему мы никак не можем найти его, - ведь если не удается установить, откуда слышится крик, то это может быть только оттого, что раненый кричит, прижавшись ртом к самой земле.
He must have been badly hit-one of those nasty wounds neither so severe that they exhaust the body at once and a man dreams on in a half-swoon, nor so light that a man endures the pain in the hope of becoming well again.	Должно быть, у бедняги какая-то особенно болезненная рана; видно, это один из тех скверных случаев, когда ранение не настолько тяжелое, чтобы человек быстро обессилел и угас, почти не приходя в сознание, но и не настолько легкое, чтобы он мог переносить боль, утешая себя надеждой на выздоровление.
Kat thinks he has either a broken pelvis or a shot through the spine.	Кат считает, что у раненого либо раздроблен таз, либо поврежден позвоночник.
His chest cannot have been injured otherwise he would not have such strength to cry out.	Грудь, очевидно, цела, - иначе у него не хватило бы сил так долго кричать.
And if it were any other kind of wound it would be possible to see him moving.	Кроме того, при других ранениях он смог бы ползти, и мы увидели бы его.
He grows gradually hoarser.	Его крик постепенно становится хриплым.
The voice is so strangely pitched that it seems to be everywhere.	На беду, по звуку голоса никак нельзя сказать, откуда он слышится.
The first night some of our fellows go out three times to look for him.	В первую ночь люди из нашей части трижды отправляются на поиски.
But when they think they have located him and crawl across, next time they hear the voice it seems to come from somewhere else altogether.	Порой им кажется, что они засекли место, и они начинают ползти туда, но стоит им прислушаться опять, как голос каждый раз доносится совсем с другой стороны.
We search in vain until dawn.	Мы ищем до самого рассвета, но поиски наши безрезультатны.
We scrutinized the field all day with glasses, but discover nothing.	Днем местность осматривают через бинокли; нигде ничего не видно.
On the second day the calls are fainter; that will be because his lips and mouth have become dry.	На второй день раненый кричит тише; должно быть, губы и рот у него пересохли.
Our Company Commander has promised next turn of leave with three days extra to anyone who finds him.	Тому, кто его найдет, командир роты обещал предоставить внеочередной отпуск, да еще три дня дополнительно.