Эрих Ремарк - На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Эрих Ремарк - На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Эрих Ремарк
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

5/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
100

1

2

3

4

5

Эрих Ремарк - На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Эрих Ремарк, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

В романе «На Западном фронте без перемен», одном из самых характерных произведений литературы «потерянного поколения», Ремарк изобразил фронтовые будни, сохранившие солдатам лишь элементарные формы солидарности, сплачивающей их перед лицом смерти.

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Эрих Ремарк

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

The others envy me.	Товарищи завидуют мне.
Kat gives me good advice, and tells me I ought to try to get a base-job.	Кат дает ценные советы насчет того, как мне устроить себе "тихую жизнь".
"If you're smart, you'll hang on to it."	- Если не будешь хлопать ушами, ты там зацепишься.
I would rather not have gone for another eight days; we are to stay here that much longer and it is good here.	Собственно говоря, я предпочел бы поехать не сейчас, а лишь через неделю, - ведь это время мы еще пробудем здесь, а здесь не так уж плохо.
Naturally I have to stand the others drinks at the canteen.	В столовой мне, как водится, говорят, что с меня причитается.
We are all a little bit drunk.	Мы все немножко подвыпили.
I become gloomy: I will be away for six weeks-that is lucky, of course, but what may happen before I get back?	Мне становится грустно; я уезжаю отсюда на шесть недель, мне, конечно, здорово повезло, но что будет, когда я вернусь?
Shall I meet all these fellows again?	Свижусь ли я снова со всеми здешними друзьями?
Already Haie and Kemmerich have gone-who will the next be?	Хайе и Кеммериха уже нет в живых; чей черед наступит теперь?
As we drink, I look at each of them in turn.	Мы пьем, и я разглядываю их по очереди.
Albert sits beside me and smokes, he is cheerful, we have always been together;-opposite squats Kat, with his drooping shoulders, his broad thumb, and calm voice- M?ller with the projecting teeth and the booming laugh; Tjaden with his mousey eyes;-Leer who has grown a full beard and looks at least forty.	Рядом со мной сидит и курит Альберт, у него веселое настроение; мы с ним всегда были вместе. Напротив примостился Кат, у него покатые плечи, неуклюжие пальцы и спокойный голос. Вот Мюллер с его выступающими вперед зубами и лающим смехом. Вот Тьяден с его мышиными глазками. Вот Леер, который отпустил себе бороду, так что на вид ему дашь лет сорок.
Over us hangs a dense cloud of smoke.	Над нашими головами висят густые клубы дыма.
Where would a soldier be without tobacco?	Что было бы с солдатом без табака!
The canteen is his refuge, and beer is far more than a drink, it is a token that a man can move his limbs and stretch in safety.	Столовая - это тихая пристань, пиво - не просто напиток, оно сигнализирует о том, что ты в безопасности и можешь спокойно потянуться и расправить члены.
We do it ceremonially, we stretch our legs out in front of us and spit deliberately, that is the only way.	Вот и сейчас мы расселись поудобней, далеко вытянув ноги, и так заплевали все вокруг, что только держись.
How it all rises up before a man when he is going away the next morning!	С каким странным чувством смотришь на все это, если завтра тебе уезжать!
At night we go again to the other side of the canal.	Ночью мы еще раз перебираемся через канал.
I am almost afraid to tell the little brunette that I am going away, and when I return we will be far from here; we will never see one another again.	Мне даже как-то страшно сказать худенькой, смуглой, что я уезжаю, что, когда я вернусь, мы наверняка будем стоять где-нибудь в другом месте, а значит, мы с ней больше не увидимся.
But she merely nods and takes no special notice.	Но, как видно, это ее не очень трогает: она только головой кивает.

At first I am at a loss to understand, then it suddenly dawns on me.	Сначала это мне кажется непонятным, но потом я соображаю, в чем тут дело.
Yes, Leer is right: if I were going up to the front, then she would have called me again "pauvre gar?on"; but merely going on leave-she does not want to hear about that, that is not nearly so interesting.	Леер, пожалуй, прав: если бы меня снова отправили на фронт, тогда я опять услышал бы от нее "pauvre garcon", но отпускник это для них не так интересно.
May she go to the devil with her chattering talk.	Ну и пошла она к черту с ее воркованием и болтовней.
A man dreams of a miracle and wakes up to loaves of bread.	Ожидаешь чудес, а потом все сводится к буханке хлеба.
Next morning, after I have been de-loused, I go to the rail head.	На следующее утро, пройдя дезинфекцию, я шагаю к фронтовой узкоколейке.
Albert and Kat come with me.	Альберт и Кат провожают меня.
At the halt we learn that it will be a couple of hours yet before the train leaves.	На станции нам говорят, что поезда придется ждать, по-видимому, еще несколько часов.
The other two have to go back to duty.	Кату и Альберту надо возвращаться в часть.
We take leave of one another.	Мы прощаемся!
"Good luck, Kat: good luck, Albert."	- Счастливо, Кат! Счастливо, Альберт!
They go off and wave once or twice.	Они уходят и еще несколько раз машут мне рукой.
Their figures dwindle.	И фигуры становятся меньше.
I know their every step and movement; I would recognize them at any distance.	Их походка, каждое их движение - все это знакомо мне до мелочей. Я даже издали узнал бы их.
Then they disappear.	Вот они уже исчезли вдали.
I sit down on my pack and wait.	Я сажусь на свой ранец и жду.
Suddenly I become filled with a consuming impatience to be gone.	Мною вдруг овладевает жгучее нетерпение, - мне хочется поскорее уехать отсюда.
I lie down on many a station platform; I stand before many a soup-kitchen; I squat on many a bench; -then at last the landscape becomes disturbing, mysterious, and familiar.	Я уже потерял счет вокзалам, очередям у котлов на продовольственных пунктах, жестким скамейкам в вагонах; но вот передо мной замелькали до боли знакомые виды, от которых начинает щемить сердце.
It glides past the western windows with its villages, their thatched roofs like caps, pulled over the whitewashed, half-timbered houses, its corn-fields, gleaming like mother-ofpearl in the slanting light, its orchards, its barns and old lime trees.	Они проплывают в красных от заката окнах вагона: деревни с соломенными крышами, нависающими над белеными стенами домов", как надвинутые на самый лоб шапки, ржаные поля, отливающие перламутром в косых лучах вечернего солнца, фруктовые сады, амбары и старые липы.
The names of the stations begin to take on meaning and my heart trembles.	За названиями станций встают образы, от которых все внутри трепещет.
The train stamps and stamps onward. I stand at the window and hold on to the frame.	Колеса все грохочут и грохочут, я стою у окна и крепко держусь за косяки рамы.

These names mark the boundaries of my youth.	Эти названия - пограничные столбы моей юности.
Smooth meadows, fields, farm-yards; a solitary team moves against the sky-line along the road that runs parallel to the horizon-a barrier, before which peasants stand waiting, girls waving, children playing on the embankment, roads, leading into the country, smooth roads without artillery.	Заливные луга, поля, крестьянские дворы; по дороге, идущей вдоль линии горизонта, одиноко тащится подвода, точно по небу едет. Ждущие у шлагбаума крестьяне, махающие вслед поезду девочки, играющие на полотне дети, уходящие вглубь дороги, гладкие, не разбитые дороги, на которых не видно артиллерии.
It is evening, and if the train did not rattle I should cry out.	Вечер. Если бы не стук колес, я наверно не смог бы сдержать крик.
The plain unfolds itself. In the distance, the soft, blue silhouette of the mountain ranges begins to appear.	Равнина разворачивается во всю ширь; вдали, на фоне бледной синевы, встают силуэты горных отрогов.
I recognize the characteristic outline of the Dolbenberg, a jagged comb, springing up precipitously from the limits of the forests.	Я узнаю характерные очертания Дольбенберга с его зубчатым гребнем, резко обрывающимся там, где кончаются макушки леса.
Behind it should lie the town.	За ним должен показаться город.
But now the sun streams through the world, dissolving everything in its golden-red light, the train swings round one curve and then another;-far away, in a long line one behind the other, stand the poplars, unsubstantial, swaying and dark, fashioned out of shadow, light, and desire.	А пока что все вокруг залито уже меркнущим золотисто-алым светом; поезд громыхает на кривой, еще один поворот, - и что же? - там, далеко-далеко, окутанные дымкой, темные, завиднелись и в самом деле тополи, выстроившиеся в длинный ряд тополи, видение, сотканное из света, тени и тоски.
The field swings round as the train encircles it, and the intervals between the trees diminish; the trees become a block and for a moment I see one only-then they reappear from behind the foremost tree and stand out a long line against the sky until they are hidden by the first houses.	Поле медленно поворачивается вместе с ними; поезд огибает их, промежутки между стволами уменьшаются, кроны сливаются в сплошной клин, и на мгновение я вижу одно-единственное дерево; затем задние снова выдвигаются из-за передних, и на небе долго еще маячат их одинокие силуэты, пока их не закрывают первые дома.
A street-crossing.	Железнодорожный переезд.
I stand by the window, I cannot drag myself away.	Я стою у окна, не в силах оторваться.
The others put their baggage ready for getting out.	Соседи, готовясь к выходу, собирают вещи.
I repeat to myself the name of the street that we cross over-Bremer-strasse-Bremerstrasse-	Я тихонько повторяю название улицы, которую мы пересекаем: Бремер штрассе... Бремерштрассе...
Below there are cyclists, lorries, men; it is a grey street and a grey subway;-it affects me as though it were my mother.	Там, внизу, - велосипедисты, автомобили, люди; серый виадук, серая улица, но она берет меня за душу, как будто я вижу свою мать.
Then the train stops, and there is the station with noise and cries and signboards.	Затем поезд останавливается, и вот я вижу вокзал с его шумом, криками и надписями.
I pick up my pack and fasten the straps, I take my rifle in my hand and stumble down the steps.	Я закидываю за спину свой ранец, пристегиваю крючки, беру в руку винтовку и неловко спускаюсь по ступенькам.