Оноре Бальзак - Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты
Тут можно читать онлайн Оноре Бальзак - Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты - бесплатно
ознакомительный отрывок.
Жанр: Классическая проза.
Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги
онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть),
предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2,
найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации.
Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.
- Название:Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Оноре Бальзак - Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты краткое содержание
Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Оноре Бальзак, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru
Можно ли выиграть, если заключаешь сделку с дьяволом? Этот вопрос никогда не оставлял равнодушными как писателей, так и читателей. Если ты молод, влюблен и честолюбив, но знаешь, что все твои мечты обречены из-за отсутствия денег, то можно ли устоять перед искушением расплатиться сроком собственной жизни за исполнение желаний?
Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Оноре Бальзак
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
| Then you are feverish; I know you are; your hand was moist and burning--Darling, you are young," she added with a shudder, "and you could still get over it if unfortunately--But, no," she cried cheerfully, "there is no 'unfortunately,' the disease is contagious, so the doctors say." | А затем тебя лихорадило, я в этом уверена, - у тебя была влажная и горячая рука... Дорогой мой... Ты еще молод, - добавила она, вздрогнув, -ты еще можешь выздороветь, если, к несчастью... Но нет, - радостно воскликнула она, - никакого несчастья нет: врачи говорят, что эта болезнь заразительна. |
| She flung both arms about Raphael, drawing in his breath through one of those kisses in which the soul reaches its end. | - Обеими руками обняла она Рафаэля и поймала его дыхание тем поцелуем, в котором впиваешь душу. |
| "I do not wish to live to old age," she said. | - Я не хочу жить до старости, - сказала она. |
| "Let us both die young, and go to heaven while flowers fill our hands." | Умрем оба молодыми и перенесемся на небо со снопами цветов в руках. |
| "We always make such designs as those when we are well and strong," Raphael replied, burying his hands in Pauline's hair. | - Такие желания тешат нас, пока мы вполне здоровы, - заметил Рафаэль, играя волосами Полины. |
| But even then a horrible fit of coughing came on, one of those deep ominous coughs that seem to come from the depths of the tomb, a cough that leaves the sufferer ghastly pale, trembling, and perspiring; with aching sides and quivering nerves, with a feeling of weariness pervading the very marrow of the spine, and unspeakable languor in every vein. | Но тут он вдруг закашлялся тем глубоким и гулким кашлем, что как будто исходит из гроба, зловещим кашлем, от которого больные бледнеют и их бросает в дрожь и в пот, - до такой степени напрягаются у них все нервы, сотрясается тело, утомляется спинной мозг и наливаются тяжестью кровеносные сосуды. |
| Raphael slowly laid himself down, pale, exhausted, and overcome, like a man who has spent all the strength in him over one final effort. | Бледный, измученный, Рафаэль медленно откинулся на подушку, - он ослабел так, как будто у него иссякли последние силы. |
| Pauline's eyes, grown large with terror, were fixed upon him; she lay quite motionless, pale, and silent. | Полина пристально взглянула на него широко раскрытыми глазами и замерла бледная, онемевшая от ужаса. |
| "Let us commit no more follies, my angel," she said, trying not to let Raphael see the dreadful forebodings that disturbed her. | - Не надо больше безумствовать, мой ангел, -наконец сказала она, стараясь утаить от Рафаэля свои ужасные предчувствия. |
| She covered her face with her hands, for she saw Death before her-the hideous skeleton. | Она закрыла лицо руками, - перед глазами у нее стоял отвратительный скелет смерти. |
| Raphael's face had grown as pale and livid as any skull unearthed from a churchyard to assist the studies of some scientific man. | Лицо Рафаэля посинело, глаза ввалились, оно напоминало череп, который извлекли из могилы с научной целью. |
| Pauline remembered the exclamation that had escaped from Valentin the previous evening, and to herself she said: | Полине вспомнилось восклицание, вырвавшееся вчера у Валантена, и она подумала: |
| "Yes, there are gulfs that love can never cross, and therein love must bury itself." | "Да, есть бездны, которых даже любовь не преодолеет. Но тогда ей нужно похоронить там себя". |
| On a March morning, some days after this wretched scene, Raphael found himself seated in an armchair, placed in the window in the full light of day. Four doctors stood round him, each in turn trying his pulse, feeling him over, and questioning him with apparent interest. | Однажды мартовским утром, спустя несколько дней после этой тяжелой сцены, Рафаэль находился у себя в спальне, окруженный четырьмя врачами, которые посадили его в кресло у окна, поближе к свету, и по очереди с подчеркнутым вниманием щупали пульс, осматривали его и расспрашивали. |
| The invalid sought to guess their thoughts, putting a construction on every movement they made, and on the slightest contractions of their brows. | Больной старался угадать их мысли, следил за каждым их движением, за малейшей складкой, появлявшейся у них на лбу. |
| His last hope lay in this consultation. | Этот консилиум был его последней надеждой. |
| This court of appeal was about to pronounce its decision-life or death. | Верховный суд должен был вынести ему приговор: жизнь или смерть. |
| Valentin had summoned the oracles of modern medicine, so that he might have the last word of science. | Для того чтобы вырвать у человеческой науки ее последнее слово, и созвал Валантен оракулов современной медицины. |
| Thanks to his wealth and title, there stood before him three embodied theories; human knowledge fluctuated round the three points. | Благодаря его богатству и знатности сейчас перед ним предстали все три системы, между которыми колеблется человеческая мысль. |
| Three of the doctors brought among them the complete circle of medical philosophy; they represented the points of conflict round which the battle raged, between Spiritualism, Analysis, and goodness knows what in the way of mocking eclecticism. | Трое из этих докторов, олицетворявшие борьбу между спиритуализмом, анализом и некиим насмешливым эклектизмом, принесли с собой всю философию медицины. |
| The fourth doctor was Horace Bianchon, a man of science with a future before him, the most distinguished man of the new school in medicine, a discreet and unassuming representative of a studious generation that is preparing to receive the inheritance of fifty years of experience treasured up by the Ecole de Paris, a generation that perhaps will erect the monument for the building of which the centuries behind us have collected the different materials. | Четвертый врач был Орас Бьяншон , всесторонне образованный ученый, с большим будущим, пожалуй, крупнейший из новых врачей, умный и скромный представитель трудолюбивой молодежи, которая готовится унаследовать сокровища, за пятьдесят лет собранные Парижским университетом, и, быть может, воздвигнет, наконец, памятник из множества разнообразных материалов, накопленных предшествующими веками. |
| As a personal friend of the Marquis and of Rastignac, he had been in attendance on the former for some days past, and was helping him to answer the inquiries of the three professors, occasionally insisting somewhat upon those symptoms which, in his opinion, pointed to pulmonary disease. | Друг маркиза и Растиньяка, он уже несколько дней лечил Рафаэля, а теперь помогал ему отвечать на вопросы трех профессоров и порой с некоторой настойчивостью обращал их внимание на симптомы, свидетельствовавшие, по его мнению, о чахотке. |
| "You have been living at a great pace, leading a dissipated life, no doubt, and you have devoted yourself largely to intellectual work?" queried one of the three celebrated authorities, addressing Raphael. He was a square-headed man, with a large frame and energetic organization, which seemed to mark him out as superior to his two rivals. | - Вы, вероятно, позволяли себе излишества, вели рассеянную жизнь? Или же много занимались умственным трудом? - спросил Рафаэля один из трех знаменитых докторов, у которого высокий лоб, широкое лицо и внушительное телосложение, казалось, говорили о более мощном даровании, чем у его противников. |
| "I made up my mind to kill myself with debauchery, after spending three years over an extensive work, with which perhaps you may some day occupy yourselves," Raphael replied. | - Три года занял у меня один обширный труд, которым вы, может быть, когда-нибудь займетесь, а потом я решил истребить себя, прожигая жизнь... |
| The great doctor shook his head, and so displayed his satisfaction. | Великий врач в знак удовлетворения кивнул головой, как бы говоря: |
| "I was sure of it," he seemed to say to himself. He was the illustrious Brisset, the successor of Cabanis and Bichat, head of the Organic School, a doctor popular with believers in material and positive science, who see in man a complete individual, subject solely to the laws of his own particular organization; and who consider that his normal condition and abnormal states of disease can both be traced to obvious causes. | "Я так и знал! " Это был знаменитый Бриссе, глава органической школы, преемник наших Кабанисов и наших Биша, один из тех позитивных, материалистически мыслящих умов, которые смотрят на всякого человека как на существо, раз навсегда определившееся, подчиненное исключительно законам своей собственной организации, так что для них причины нормального состояния здоровья, а равно и смертельных аномалий, всегда очевидны. |
| After this reply, Brisset looked, without speaking, at a middle-sized person, whose darkly flushed countenance and glowing eyes seemed to belong to some antique satyr; and who, leaning his back against the corner of the embrasure, was studying Raphael, without saying a word. | Получив ответ, Бриссе молча посмотрел на человека среднего роста, своим багровым лицом и горящими глазами напоминавшего античных сатиров, - тот, прислонившись к углу амбразуры, молча и внимательно разглядывал Рафаэля. |
| Doctor Cameristus, a man of creeds and enthusiasms, the head of the "Vitalists," a romantic champion of the esoteric doctrines of Van Helmont, discerned a lofty informing principle in human life, a mysterious and inexplicable phenomenon which mocks at the scalpel, deceives the surgeon, eludes the drugs of the pharmacopoeia, the formulae of algebra, the demonstrations of anatomy, and derides all our efforts; a sort of invisible, intangible flame, which, obeying some divinely appointed law, will often linger on in a body in our opinion devoted to death, while it takes flight from an organization well fitted for prolonged existence. | Человек экзальтированный и верующий, доктор Камеристус, глава виталистов, выспренний защитник абстрактных доктрин Ван-Гельмонта, считал жизнь человеческую некиим высшим началом, необъяснимым феноменом, который глумится над хирургическим ножом, обманывает хирургию, ускользает от медикаментов, от алгебраических иксов, от анатомического изучения и издевается над нашими усилиями, -считал своего рода пламенем, неосязаемым и невидимым, которое подчинено некоему божественному закону и нередко продолжает гореть в теле, обреченном, по общему мнению, на скорую смерть, а в то же время угасает в организме самом жизнеспособном. |
| A bitter smile hovered upon the lips of the third doctor, Maugredie, a man of acknowledged ability, but a Pyrrhonist and a scoffer, with the scalpel for his one article of faith. He would consider, as a concession to Brisset, that a man who, as a matter of fact, was perfectly well was dead, and recognize with Cameristus that a man might be living on after his apparent demise. | Сардоническая улыбка играла на устах у третьего - доктора Могреди, чрезвычайно умного, но крайнего скептика и насмешника, который верил только в скальпель, допускал вместе с Бриссе, что человек цветущего здоровья может умереть, и признавал вместе с Камеристусом, что человек может жить и после смерти. |
| He found something sensible in every theory, and embraced none of them, claiming that the best of all systems of medicine was to have none at all, and to stick to facts. | В каждой теории он признавал известные достоинства, но ни одну из них не принимал, считая лучшей медицинской системой - не иметь никакой системы и придерживаться только фактов. |
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
Похожие книги на "Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты", Оноре Бальзак
Книги похожие на "Шагреневая кожа - английский и русский параллельные тексты" читать онлайн бесплатно полные версии.
