Маргарет Митчелл - Унесенные ветром. Том 1 - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Маргарет Митчелл - Унесенные ветром. Том 1 - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Унесенные ветром. Том 1 - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Маргарет Митчелл
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

5/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
100

1

2

3

4

5

Маргарет Митчелл - Унесенные ветром. Том 1 - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Унесенные ветром. Том 1 - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Маргарет Митчелл, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

«Унесенные ветром» — единственный роман Маргарет Митчелл (1900—1949). Ее жизнь рано оборвалась из-за трагической случайности, но образам Скарлетт О'Хара и Ретта Батлера, рожденным воображением «маленькой смелой женщины» — как называли писательницу американские критики, — суждено жить вечно.
Это книга о любви и о войне, о предательстве и верности, о жестокости и о красоте самой жизни. Это одна из тех книг, к которым возвращаешься снова спустя годы и испытываешь радость от встречи...

Унесенные ветром. Том 1 - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Унесенные ветром. Том 1 - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Маргарет Митчелл

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Widows could never chatter vivaciously or laugh aloud.	Вдова ни в коем случае не должна оживленно болтать или громко смеяться.
Even when they smiled, it must be a sad, tragic smile.	Она может позволить себе улыбнуться, но лишь печальной, трагической улыбкой.
And, most dreadful of all, they could in no way indicate an interest in the company of gentlemen.	И что ужаснее всего, вдова не может проявлять ни малейшего интереса к обществу мужчин.
And should a gentleman be so ill bred as to indicate an interest in her, she must freeze him with a dignified but well-chosen reference to her dead husband.	А если кто-нибудь из джентльменов окажется столь невоспитан, что проявит к ней интерес, с достоинством по месту упомянутое имя покойного супруга должно немедленно превратить наглеца я соляной столб.
Oh, yes, thought Scarlett, drearily, some widows do remarry eventually, when they are old and stringy. Though Heaven knows how they manage it, with their neighbors watching.	"Конечно, - мрачно думала Скарлетт, - бывает все же, что вдовы выходят замуж вторично - чаще всего уже превратившись в жилистых старух, но одному только богу известно, как им это удается под неусыпным оком добрых соседей.
And then it's generally to some desperate old widower with a large plantation and a dozen children.	И притом на них свалится обычно какой-нибудь доведенный до отчаяния вдовец с большой плантацией и дюжиной ребятишек".
Marriage was bad enough, but to be widowed-oh, then life was over forever!	Брак сам по себе был достаточно тяжким испытанием, во вдовство означало, что жизнь кончена навсегда!
How stupid people were when they talked about what a comfort little Wade Hampton must be to her, now that Charles was gone.	Как глупо рассуждают те, кто говорит, что маленький Уэйд Хэмптон должен служить для нее огромным утешением теперь, когда Чарльза не стало.
How stupid of them to say that now she had something to live for!	Как нелепо их утверждение, что у нее появилась цель жизни!
Everyone talked about how sweet it was that she had this posthumous token of her love and she naturally did not disabuse their minds.	Все в один голос кричат, как это прекрасно, что он оставил ей залог своей любви. Она, конечно, не пытается поколебать их иллюзий.
But that thought was farthest from her mind.	Но сколь же все они далеки от истины!
She had very little interest in Wade and sometimes it was difficult to remember that he was actually hers.	Уэйд меньше всего занимает ее мысли, и порой они даже с трудом вспоминает о том, что он - ее сын.
Every morning she woke up and for a drowsy moment she was Scarlett O'Hara again and the sun was bright in the magnolia outside her window and the mockers were singing and the sweet smell of frying bacon was stealing to her nostrils.	Каждое утро в полудреме, предшествующей пробуждению, она снова была прежней Скарлетт О'Хара, и солнце играло в зелени магнолии за ее окном, и пересмешники свиристели, и аппетитный запах жареной грудинки щекотал ей ноздри.
She was carefree and young again.	И она снова была молода и беззаботна.
Then she heard the fretful hungry wail and always-always there was a startled moment when she thought:	А потом раздавался жалобный крик крошечного проголодавшегося существа, и всякий раз в первый миг было только удивление, и мелькала мысль:
"Why, there's a baby in the house!"	"Что это - у нас в доме ребенок?"

Then she remembered that it was her baby.	И тут же она спохватывалась: "Да это же мой сын!"
It was all very bewildering.	И внезапное возвращение к действительности было тягостным.
And Ashley!	А затем - Эшли!
Oh, most of all Ashley!	О, каждый миг снова Эшли, Эшли!
For the first time in her life, she hated Tara, hated the long red road that led down the hill to the river, hated the red fields with springing green cotton.	Впервые В жизни она возненавидела Тару, возненавидела длинную красную дорогу, ведущую с холма к реке, возненавидела красные поля с прозеленью хлопка.
Every foot of ground, every tree and brook, every lane and bridle path reminded her of him.	Каждая пядь земли, каждое дерево и каждый ручей, каждая тропинка и верховая тропа напоминали ей о нем.
He belonged to another woman and he had gone to the war, but his ghost still haunted the roads in the twilight, still smiled at her from drowsy gray eyes in the shadows of the porch.	Он принадлежал другой женщине и ушел на войну, но его призрак все еще незримо бродил в сумерках по дорогам, и мечтательные серые глаза улыбались ей из затененного угла веранды.
She never heard the sound of hooves coming up the river road from Twelve Oaks that for a sweet moment she did not think-Ashley!	И если на дороге, ведущей от Двенадцати Дубов вдоль реки, раздавался стук подков, сердце ее сладко замирало на миг - Эшли!
She hated Twelve Oaks now and once she had loved it.	Она возненавидели теперь и Двенадцать Дубов, которые когда-то так любила.
She hated it but she was drawn there, so she could hear John Wilkes and the girls talk about him-hear them read his letters from Virginia.	Она и ненавидела эту усадьбу, и против воли стремилась туда, чтобы услышать, как Джон Уилкс и его дочки говорят об Эшли, как они читают вслух его письма из Виргинии.
They hurt her but she had to hear them.	Ей было больно, но она не могла не слушать.
She disliked the stiffnecked India and the foolish prattling Honey and knew they disliked her equally, but she could not stay away from them.	Ей Претили чопорность Индии и тупая болтовня Милочки, и она знала, что они ее тоже терпеть не могут, но не ездить к ним было выше ее сил.
And every time she came home from Twelve Oaks, she lay down on her bed morosely and refused to get up for supper.	И всякий раз, вернувшись из Двенадцати Дубов, она угрюмо бросалась на постель, и отказывалась спуститься к ужину.
It was this refusal of food that worried Ellen and Mammy more than anything else.	Именно эти отказы от пищи больше всего беспокоили Эллин и Мамушку.
Mammy brought up tempting trays, insinuating that now she was a widow she might eat as much as she pleased, but Scarlett had no appetite.	Последняя появлялась в ее комнате с подносом, уставленным соблазнительными яствами, вкрадчиво давая понять, что теперь, став вдовой, она может есть сколько ее душеньке угодно. Но у Скарлетт не было аппетита.
When Dr. Fontaine told Ellen gravely that heartbreak frequently led to a decline and women pined away into the grave, Ellen went white, for that fear was what she had carried in her heart.	Доктор Фонтейн с сумрачным ведом сказал однажды Эллин, что есть примеры, когда от безутешной скорби женщины начинали чахнуть и сходили в могилу, - Эллин побледнела: та же цель глодала и ее.
"Isn't there anything to be done, Doctor?"	- Что же нам делать, доктор?

"A change of scene will be the best thing in the world for her," said the doctor, only too anxious to be rid of an unsatisfactory patient.	- Перемена обстановки была бы для нее лучшим лекарством, - сказал доктор, больше всего озабоченный тем, чтобы сбыть с рук трудную пациентку.
So Scarlett, unenthusiastic, went off with her child, first to visit her O'Hara and Robillard relatives in Savannah and then to Ellen's sisters, Pauline and Eulalie, in Charleston.	И вот Скарлетт вместе с младенцем отправилась, хотя и без особой охоты, навестить своих родственников О'Хара и Робийяров в Саванне, а затем сестер Эллин - Полин и Евлалия - в Чарльстоне.
But she was back at Tara a month before Ellen expected her, with no explanation of her return.	Но совершенно неожиданно для Эллин, ожидавшей ее на месяц позже, она без всяких объяснений возвратилась домой.
They had been kind in Savannah, but James and Andrew and their wives were old and content to sit quietly and talk of a past in which Scarlett had no interest.	В Саванне Скарлетт был оказан самый радушный прием, но какая скука сидеть смирненько с этими стариками - Джеймсом и Эндрю и их женами - и слушать, как они вспоминают былое, которое ничуть не интересовало Скарлетт!
It was the same with the Robillards, and Charleston was terrible, Scarlett thought.	То же повторилось и у Робийяров, а Чарльстон, по мнению Скарлетт, был омерзителен.
Aunt Pauline and her husband, a little old man, with a formal, brittle courtesy and the absent air of one living in an older age, lived on a plantation on the river, far more isolated than Tara.	Тетушка Полин и ее супруг, маленький, хрупкий, церемонно-вежливый старичок с отсутствующим взглядом, бродивший мыслями где-то в прошлом веке, жили на плантации, еще более уединенной, чем Тара, на берегу реки.
Their nearest neighbor was twenty miles away by dark roads through still jungles of cypress swamp and oak.	До ближайшего поместья было добрых двадцать миль сумрачными дорогами, через пустынные дубовые рощи, заросли кипариса я болота.
The live oaks with their waving curtains of gray moss gave Scarlett the creeps and always brought to her mind Gerald's stories of Irish ghosts roaming in shimmering gray mists.	При взгляде на виргинские дубы, оплетенные серой бахромой мха, Скарлетт пробирала дрожь: они пробуждали в ней воспоминания об ирландских духах, бродящих в мерцающем сером тумане, о которых часто рассказывал ей в детстве Джералд.
There was nothing to do but knit all day and at night listen to Uncle Carey read aloud from the improving works of Mr. Bulwer-Lytton.	Заняться здесь было совершенно нечем, к целыми днями она вязала, а вечерами слушала, как дядюшка Кари читал вслух нравоучительные творения Булвер-Литтона.
Eulalie, hidden behind a high-walled garden in a great house on the Battery in Charleston, was no more entertaining.	В Чарльстоне, в большом доме тетушки Евлалии, скрытом от глаз за высокой оградой и садом, было так же тоскливо.
Scarlett, accustomed to wide vistas of rolling red hills, felt that she was in prison.	Скарлетт, привыкшей к свободным просторам полей и пологих красных холмов, все время казалось, что она в тюрьме.
There was more social life here than at Aunt Pauline's, but Scarlett did not like the people who called, with their airs and their traditions and their emphasis on family.	Жили здесь не столь замкнуто, как у тетушки Полин, но Скарлетт не нравились посещавшие этот дом люди - их чопорность, приверженность традициям, подчеркнутая кастовость.