Виктор Гюго - Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты
Тут можно читать онлайн Виктор Гюго - Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты - бесплатно
ознакомительный отрывок.
Жанр: Классическая проза.
Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги
онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть),
предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2,
найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации.
Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.
- Название:Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Виктор Гюго - Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты краткое содержание
Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Виктор Гюго, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru
Один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.
Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Виктор Гюго
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
| The fishwoman of Dumarsais can retort on the herb-seller of Euripides, the discobols Vejanus lives again in the Forioso, the tight-rope dancer. Therapontigonus Miles could walk arm in arm with Vadeboncoeur the grenadier, Damasippus the second-hand dealer would be happy among bric-?-brac merchants, Vincennes could grasp Socrates in its fist as just as Agora could imprison Diderot, Grimod de la Reyni?re discovered larded roast beef, as Curtillus invented roast hedgehog, we see the trapeze which figures in Plautus reappear under the vault of the Arc of l'Etoile, the sword-eater of Poecilus encountered by Apuleius is a sword-swallower on the Pont-Neuf, the nephew of Rameau and Curculio the parasite make a pair, Ergasilus could get himself presented to Cambac?res by d'Aigrefeuille; the four dandies of Rome: Alcesimarchus, Phoedromus, Diabolus, and Argyrippus, descend from Courtille in Labatut's posting-chaise; Aulus Gellius would halt no longer in front of Congrio than would Charles Nodier in front of Punchinello; Marto is not a tigress, but Pardalisca was not a dragon; Pantolabus the wag jeers in the Caf? Anglais at Nomentanus the fast liver, Hermogenus is a tenor in the Champs-?lys?es, and round him, Thracius the beggar, clad like Bob?che, takes up a collection; the bore who stops you by the button of your coat in the Tuileries makes you repeat after a lapse of two thousand years Thesprion's apostrophe: Quis properantem me prehendit pallio? | Рыбная торговка Дюмарсе сумела бы подать реплику эврипидовой зеленщице; дискобол Веян оживает в канатном плясуне Фориозо; воин Ферапонтигон мог бы пройтись под ручку с гренадером Вадебонкером; антикварий Дамасип, наверно, чувствовал бы себя как дома у парижских торговцев старым хламом; Сократ, конечно, был бы брошен в Венсенский замок, а Дидро засажен Агорой в тюрьму; если Куртилусу принадлежит такое изобретение, как жареный еж, то Гримо де ла Реньеру - такое, как ростбиф в сале; в шарообразном куполе арки Звезды мы видим возрожденной трапецию Плавта; повстречавшийся Апулею пожиратель мечей с афинского портика Пойтиле теперь глотает шпаги на Новом мосту; племянник Рамо и прихлебатель Куркульон составили бы превосходную парочку; д'Эгрфэйль не преминул бы познакомить Эргасила с Камбасересом; четырех римских щеголей - Алкесимарха, Федрома, Диабола и Аргириппа - в наши дни можно видеть возвращающимися из Куртиль в почтовой карете Лабатю; Авл Гелий задерживался перед Конгрионом не дольше, чем Шарль Нодье перед Полишинелем; правда, Мартон нельзя назвать неумолимой, но и Пардалиска не была непреклонной; весельчак Пантолаб и сейчас потешается в английском кафе над гулякой Номентаном; Г ермоген стал тенором на Елисейских полях, а плут Фразий, нарядившись Бобешем, расхаживает возле него и собирает пожертвования; назойливый субъект, который останавливает вас в Тюильри, схватив за пуговицу сюртука, заставляет вас через две тысячи лет повторить апострофу Фесприона: Quis properantem me prehendit pallio?(Спешу я. |
| The wine on Sur?ne is a parody of the wine of Alba, the red border of Desaugiers forms a balance to the great cutting of Balatro, P?re-Lachaise exhales beneath nocturnal rains the same gleams as the Esquiliae, and the grave of the poor bought for five years, is certainly the equivalent of the slave's hived coffin. | Кто за плащ хватает?); сюренское вино - подделка албанского, а налитый до краев бокал Дезожье ничем не уступает полной чаше Балатрона; в дождливые ночи от Пер-Лашез исходит такое же свечение, как от Эсквилина; купленная на пять лет могила бедняка стоит взятого напрокат гроба рабов. |
| Seek something that Paris has not. | Попробуйте отыскать что-либо такое, чего бы не было в Париже. |
| The vat of Trophonius contains nothing that is not in Mesmer's tub; Ergaphilas lives again in Cagliostro; the Brahmin V?saphant? become incarnate in the Comte de Saint-Germain; the cemetery of Saint-M?dard works quite as good miracles as the Mosque of Oumoumi? at Damascus. | Содержимое чана Трофония найдется в сосуде Месмера; Эргафил воскресает в Калиостро; брамин Вазафанта воплощается в графа Сен -Жермен; чудеса Сен -Медарского кладбища ничуть не менее поразительны, чем чудеса мечети Умумие в Дамаске. |
| Paris has an AEsop-Mayeux, and a Canidia, Mademoiselle Lenormand. | У Парижа есть свой Эзоп -Майе, своя Канидия -девица Ленорман. |
| It is terrified, like Delphos at the fulgurating realities of the vision; it makes tables turn as Dodona did tripods. | Как некогда Дельфы, и его покой смущают явления светящихся духов, и он занимается верчением столов, как Додона - верчением треножников. |
| It places the grisette on the throne, as Rome placed the courtesan there; and, taking it altogether, if Louis XV. is worse than Claudian, Madame Dubarry is better than Messalina. | Пусть Рим возводил на трон куртизанок, - он возводит на него гризеток; в конце концов если Людовик XV и хуже Клавдия, то г-жа Дюбарри лучше Мессалины. |
| Paris combines in an unprecedented type, which has existed and which we have elbowed, Grecian nudity, the Hebraic ulcer, and the Gascon pun. | Сочетая греческую ясность с еврейской уязвленностью и гасконским краснобайством, Париж создает небывалый тип человека, который, однако, существовал и с которым нам приходилось сталкиваться. |
| It mingles Diogenes, Job, and Jack-pudding, dresses up a spectre in old numbers of the Constitutional, and makes Chodruc Duclos. | Сделав месиво из Диогена, Иова и Паяца, нарядив призрак в старые номера Конституционалиста, он производит на свет божий Шодрюка Дюкло. |
| Although Plutarch says: the tyrant never grows old, Rome, under Sylla as under Domitian, resigned itself and willingly put water in its wine. | Хотя Плутарх и говорит, что "тирана ничто не смягчит", при Сулле и Домициане Рим был смирен и безропотно разбавлял вино водой. |
| The Tiber was a Lethe, if the rather doctrinary eulogium made of it by Varus Vibiscus is to be credited: Contra Gracchos Tiberim habemus, Bibere Tiberim, id est seditionem oblivisci. | Тибр, если верить несколько доктринерской похвале Вара Вибиска, играл в данном случае роль Леты: Contra Gracchos Tiberim habemus. Bibere Tiberim, id est seditionem cbliuisci*,-говорит Вар. |
| Paris drinks a million litres of water a day, but that does not prevent it from occasionally beating the general alarm and ringing the tocsin. | Париж выпивает ежедневно миллион литров воды, что не мешает ему, однако, при случае бить в набат и поднимать тревогу. *"Против Гракхов у нас есть Тибр. Пить из Тибра - значит забывать о мятеже" (лат.). |
| With that exception, Paris is amiable. | А при всем том Париж - добрый малый. |
| It accepts everything royally; it is not too particular about its Venus; its Callipyge is Hottentot; provided that it is made to laugh, it condones; ugliness cheers it, deformity provokes it to laughter, vice diverts it; be eccentric and you may be an eccentric; even hypocrisy, that supreme cynicism, does not disgust it; it is so literary that it does not hold its nose before Basile, and is no more scandalized by the prayer of Tartuffe than Horace was repelled by the "hiccup" of Priapus. | Он царственно приемлет все и не слишком щепетилен в любовных делах; его Венера - из готтентоток; он готов все простить, только бы посмеяться; физическое уродство его веселит, духовное забавляет, порок развлекает; ежели ты затейник - будь хоть мошенник; его не возмущает даже лицемерие - эта последняя степень цинизма; он достаточно начитан, чтобы не зажимать нос при появлении дона Базилио, а молитва Тартюфа шокирует его не больше, чем Горация "икота" Приапа. |
| No trait of the universal face is lacking in the profile of Paris. | Чело Парижа повторяет все черты вселенского лика. |
| The bal Mabile is not the polymnia dance of the Janiculum, but the dealer in ladies' wearing apparel there devours the lorette with her eyes, exactly as the procuress Staphyla lay in wait for the virgin Planesium. | Разумеется, бал в саду Мабиль - не полимнийские пляски на Яникулейском холме, но торговка галантереей вразнос выслеживает там лоретку, точь-в-точь как сводня Стафила - девственницу Планесию. |
| The Barri?re du Combat is not the Coliseum, but people are as ferocious there as though Caesar were looking on. | Разумеется, застава Боев не Колизей, но и там проявляют кровожадность, как некогда в присутствии Цезаря. |
| The Syrian hostess has more grace than Mother Saguet, but, if Virgil haunted the Roman wine-shop, David d'Angers, Balzac and Charlet have sat at the tables of Parisian taverns. | Надо думать, что сирийские трактирщицы отличались большей миловидностью, чем тетушка Саге; однако если Вергилий был завсегдатаем римских трактиров, то Давид д'Анже, Бальзак и Шарле сиживали за столиками парижских кабачков. |
| Paris reigns. | Париж царит. |
| Geniuses flash forth there, the red tails prosper there. | Здесь блещут гении и процветают шуты. |
| Adona? passes on his chariot with its twelve wheels of thunder and lightning; Silenus makes his entry there on his ass. | Здесь на своей колеснице о двенадцати колесах в громах и молниях проносится Адонай, и сюда же въезжает на своей ослице Силен. |
| For Silenus read Ramponneau. | Силен - читай Рампоно. |
| Paris is the synonym of Cosmos, Paris is Athens, Sybaris, Jerusalem, Pantin. | Париж - синоним космоса. Париж - это Афины, Рим, Сибарис, Иерусалим, Пантен. |
| All civilizations are there in an abridged form, all barbarisms also. | Здесь частично представлены все виды культур и все виды варварства. |
| Paris would greatly regret it if it had not a guillotine. | Отнять у Парижа гильотину - значило бы сильно его раздосадовать. |
| A little of the Place de Gr?ve is a good thing. What would all that eternal festival be without this seasoning? | Гревская площадь в небольшой дозе не вредна, Мог ли такой вечный праздник без подобной приправы быть в праздник? |
| Our laws are wisely provided, and thanks to them, this blade drips on this Shrove Tuesday. | Наши законы мудро это предусмотрели, и кровь с ножа гильотины капля по капле стекает на этот нескончаемый карнавал. |
| CHAPTER XI-TO SCOFF, TO REIGN | Глава одиннадцатая ГЛУМЯСЬ, ВЛАСТВОВАТЬ |
| There is no limit to Paris. | Границ Парижа не укажешь, их нет. |
| No city has had that domination which sometimes derides those whom it subjugates. | Из всех городов лишь ему удавалось утверждать господство над своими подъяремными, осмеивая их. |
| To please you, O Athenians! exclaimed Alexander. | "Понравиться вам, о афиняне!" - воскликнул Александр. |
| Paris makes more than the law, it makes the fashion; Paris sets more than the fashion, it sets the routine. | Париж не только создает законы, он создает нечто большее - моду; и еще нечто большее, чем мода, -он создает рутину. |
| Paris may be stupid, if it sees fit; it sometimes allows itself this luxury; then the universe is stupid in company with it; then Paris awakes, rubs its eyes, says: | Вздумается ему, и он вдруг становится глупым; он разрешает себе иногда такую роскошь, и тогда весь мир глупеет вместе с ним; а потом Париж просыпается, протирает глаза, восклицает: |
| "How stupid I am!" and bursts out laughing in the face of the human race. | "Ну не дурак ли я!" -и разражается оглушительным смехом прямо в лицо человечеству. |
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
Похожие книги на "Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты", Виктор Гюго
Книги похожие на "Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты" читать онлайн бесплатно полные версии.
