Виктор Гюго - Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты
Тут можно читать онлайн Виктор Гюго - Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты - бесплатно
ознакомительный отрывок.
Жанр: Классическая проза.
Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги
онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть),
предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2,
найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации.
Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.
- Название:Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Виктор Гюго - Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты краткое содержание
Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Виктор Гюго, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru
Один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.
Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Виктор Гюго
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
| Now, can one come in contact incessantly night and day with all this distress, all these misfortunes, and this poverty, without having about one's own person a little of that misery, like the dust of labor? | Но можно ли постоянно, днем и ночью, соприкасаться со всякими невзгодами, со всякими лишениями и нищетой, не приняв на себя какой-то доли всех этих бедствий, не запачкавшись, если можно так выразиться, этой трудовой пылью? |
| Is it possible to imagine a man near a brazier who is not warm? | Можно ли представить себе человека, который, находясь у пылающего костра, не ощущал бы его жара? |
| Can one imagine a workman who is working near a furnace, and who has neither a singed hair, nor blackened nails, nor a drop of sweat, nor a speck of ashes on his face? | Можно ли представить себе постоянно работающего у раскаленной печи человека, у которого не было бы ни одного опаленного волоса, ни одного почерневшего ногтя, ни капли пота, ни пятнышка сажи на лице? |
| The first proof of charity in the priest, in the bishop especially, is poverty. | Первое доказательство милосердия священника, а епископа в особенности, - это его бедность. |
| This is, no doubt, what the Bishop of D-- thought. | По-видимому, именно так думал и епископ Диньский |
| It must not be supposed, however, that he shared what we call the "ideas of the century" on certain delicate points. | Впрочем, не следует предполагать, чтобы по отношению к некоторым щекотливым пунктам он разделял так называемые "идеи века". |
| He took very little part in the theological quarrels of the moment, and maintained silence on questions in which Church and State were implicated; but if he had been strongly pressed, it seems that he would have been found to be an ultramontane rather than a gallican. | Он редко вмешивался в богословские распри своего времени и не высказывался по вопросам, роняющим престиж церкви и государства; однако, если бы оказать на него достаточно сильное давление, он, по всей вероятности, скорее оказался бы ультрамонтаном, нежели галликанцем. |
| Since we are making a portrait, and since we do not wish to conceal anything, we are forced to add that he was glacial towards Napoleon in his decline. | Так как мы пишем портрет с натуры и не имеем желания что-либо скрывать, мы вынуждены добавить, что Мириэль выказал крайнюю холодность к Наполеону в период его заката. |
| Beginning with 1813, he gave in his adherence to or applauded all hostile manifestations. | Начиная с 1813 года он одобрял или даже приветствовал все враждебные императору выступления. |
| He refused to see him, as he passed through on his return from the island of Elba, and he abstained from ordering public prayers for the Emperor in his diocese during the Hundred Days. | Он не пожелал видеть Наполеона, когда тот возвращался с острова Эльбы, и не отдал распоряжение по епархии о служении в церквах молебнов о здравии императора во время Ста дней. |
| Besides his sister, Mademoiselle Baptistine, he had two brothers, one a general, the other a prefect. | Кроме сестры Батистины, у него было два брата: один - генерал, другой префект. |
| He wrote to both with tolerable frequency. | Он довольно часто писал обоим. |
| He was harsh for a time towards the former, because, holding a command in Provence at the epoch of the disembarkation at Cannes, the general had put himself at the head of twelve hundred men and had pursued the Emperor as though the latter had been a person whom one is desirous of allowing to escape. | Однако он несколько охладел к первому после того, как, командуя войсками в Провансе и приняв под свое начало отряд в тысячу двести человек, генерал во время высадки в Канне преследовал императора так вяло, словно желал дать ему возможность ускользнуть. |
| His correspondence with the other brother, the ex-prefect, a fine, worthy man who lived in retirement at Paris, Rue Cassette, remained more affectionate. | Переписка же епископа с другим братом, отставным префектом, достойным и честным человеком, который уединенно жил в Париже на улице Касет, оставалась более сердечной. |
| Thus Monseigneur Bienvenu also had his hour of party spirit, his hour of bitterness, his cloud. | Итак, монсеньора Бьенвеню тоже коснулся дух политических разногласий, у него тоже были свои горькие минуты, свои мрачные мысли. |
| The shadow of the passions of the moment traversed this grand and gentle spirit occupied with eternal things. | Тень страстей, волновавших эпоху, задела и этот возвышенный и кроткий ум, поглощенный тем, что нетленно и вечно. |
| Certainly, such a man would have done well not to entertain any political opinions. | Такой человек бесспорно был бы достоин того, чтобы вовсе не иметь политических убеждений. |
| Let there be no mistake as to our meaning: we are not confounding what is called "political opinions" with the grand aspiration for progress, with the sublime faith, patriotic, democratic, humane, which in our day should be the very foundation of every generous intellect. | Да не поймут превратно нашу мысль, - мы не смешиваем так называемые "политические убеждения" с возвышенным стремлением к прогрессу, с высокой верой в отечество, в народ и в человека, которая в наши дни должна лежать в основе мировоззрения всякого благородного мыслящего существа. |
| Without going deeply into questions which are only indirectly connected with the subject of this book, we will simply say this: It would have been well if Monseigneur Bienvenu had not been a Royalist, and if his glance had never been, for a single instant, turned away from that serene contemplation in which is distinctly discernible, above the fictions and the hatreds of this world, above the stormy vicissitudes of human things, the beaming of those three pure radiances, truth, justice, and charity. | Не углубляя вопросов, имеющих лишь косвенное отношение к содержанию данной книги, скажем просто было бы прекрасно, если бы монсеньор Бьенвеню не был роялистом и если бы его взор ни на мгновенье не отрывался от безмятежного созерцания трех чистых светочей -истины, справедливости и милосердия, - ярко сияющих над бурной житейской суетойю. |
| While admitting that it was not for a political office that God created Monseigneur Welcome, we should have understood and admired his protest in the name of right and liberty, his proud opposition, his just but perilous resistance to the all-powerful Napoleon. | Признавая, что бог создал моньсеньора Бьенвеню отнюдь не для политической деятельности, мы тем не менее поняли и приветствовали бы его протест во имя права и свободы, гордый отпор, чреватое опасностями, но справедливое сопротивление всесильному Наполеону. |
| But that which pleases us in people who are rising pleases us less in the case of people who are falling. | Однако то, что похвально по отношению к восходящему светилу, далеко не так похвально по отношению к светилу нисходящему. |
| We only love the fray so long as there is danger, and in any case, the combatants of the first hour have alone the right to be the exterminators of the last. | Борьба привлекает нас тогда, когда она сопряжена с риском, и уж, конечно, право на последний удар имеет лишь тот, кто нанес первый. |
| He who has not been a stubborn accuser in prosperity should hold his peace in the face of ruin. | Тот, кто не выступал с настойчивым обвинением в дни благоденствия, обязан молчать, когда произошел крах. |
| The denunciator of success is the only legitimate executioner of the fall. | Только открытый враг преуспевавшего является законным мстителем после его падения. |
| As for us, when Providence intervenes and strikes, we let it work. | Что касается нас, то, когда вмешивается и наказует провидение, мы уступаем ему поле действия. |
| 1812 commenced to disarm us. | 1812 год начинает нас обезоруживать. |
| In 1813 the cowardly breach of silence of that taciturn legislative body, emboldened by catastrophe, possessed only traits which aroused indignation. And it was a crime to applaud, in 1814, in the presence of those marshals who betrayed; in the presence of that senate which passed from one dunghill to another, insulting after having deified; in the presence of that idolatry which was loosing its footing and spitting on its idol,-it was a duty to turn aside the head. In 1815, when the supreme disasters filled the air, when France was seized with a shiver at their sinister approach, when Waterloo could be dimly discerned opening before Napoleon, the mournful acclamation of the army and the people to the condemned of destiny had nothing laughable in it, and, after making all allowance for the despot, a heart like that of the Bishop of D--, ought not perhaps to have failed to recognize the august and touching features presented by the embrace of a great nation and a great man on the brink of the abyss. | В 1813 году Законодательный корпус, до той поры безмолвный и осмелевший после ряда катастроф, подло нарушил свое молчание: это не могло вызвать ничего, кроме негодования, и рукоплескать ему было бы ошибкой; в 1814 году при виде предателей-маршалов, при виде сената, который, переходя от низости к низости, оскорблял того, кого он обожествлял, при виде идолопоклонников, трусливо пятившихся назад и оплевывавших недавнего идола, каждый счел своим долгом отвернуться; в 1815 году, когда в воздухе появились предвестники страшных бедствий, когда вся Франция содрогалась, чувствуя их зловещее приближение, когда уже можно было различить смутное видение разверстого перед Наполеоном Ватерлоо, в горестных приветствиях армии и народа, встретивших осужденного роком, не было ничего достойного осмеяния, и, при всей неприязни к деспоту, такой человек, как епископ Диньский, пожалуй, не должен был закрывать глаза на все то величественное и трогательное, что таилось в этом тесном объятии великой нации и великого человека на краю бездны. |
| With this exception, he was in all things just, true, equitable, intelligent, humble and dignified, beneficent and kindly, which is only another sort of benevolence. | За этим исключением епископ был и оставался во всем праведным, искренним, справедливым, разумным, смиренным и достойным; он творил добро и был доброжелателен, что является другой формой того же добра. |
| He was a priest, a sage, and a man. | Это был пастырь, мудрец и человек. |
| It must be admitted, that even in the political views with which we have just reproached him, and which we are disposed to judge almost with severity, he was tolerant and easy, more so, perhaps, than we who are speaking here. | Даже в своих политических убеждениях, за которые мы только что упрекали его и которые мы склонны осуждать весьма сурово, он был -этого у него отнять нельзя - снисходителен и терпим, быть может, более, чем мы сами, пишущие эти строки. |
| The porter of the town-hall had been placed there by the Emperor. He was an old non-commissioned officer of the old guard, a member of the Legion of Honor at Austerlitz, as much of a Bonapartist as the eagle. | Привратник диньской ратуши, когда-то назначенный на эту должность самим императором, был старый унтер-офицер старой гвардии, награжденный крестом за Аустерлиц и не менее рьяный бонапартист, чем императорский орел. |
| This poor fellow occasionally let slip inconsiderate remarks, which the law then stigmatized as seditious speeches. | У этого бедняги вырывались порой не совсем обдуманные слова, которые по тогдашним законам считались "бунтовскими речами". |
| After the imperial profile disappeared from the Legion of Honor, he never dressed himself in his regimentals, as he said, so that he should not be obliged to wear his cross. | После того как профиль императора исчез с ордена Почетного легиона, старик никогда не одевался "по уставу" - таково было его выражение, - чтобы не быть вынужденным надевать и свой крест. |
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
Похожие книги на "Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты", Виктор Гюго
Книги похожие на "Отверженные (часть 1) - английский и русский параллельные тексты" читать онлайн бесплатно полные версии.
