Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Виктор Гюго
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Виктор Гюго, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Знаменитый роман Виктора Гюго. Книга, в которой увлекательный, причудливый сюжет – всего лишь прекрасное обрамление для поразительных, потрясающих воображение авторских экскурсов в прошлое Парижа.
«Собор Парижской Богоматери» экранизировали и ставили на сцене десятки раз, однако ни одной из постановок не удалось до конца передать масштаб и величие оригинала Гюго.

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Виктор Гюго

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

The physician, to whom the soldiers of the watch had carried him at the first moment, had feared for his life during the space of a week, and had even told him so in Latin.	Почтенный лекарь, к которому ночной дозор, не мешкая, отнес Феба, опасался восемь дней за его жизнь и даже высказал ему это по-латыни.
But youth had gained the upper hand; and, as frequently happens, in spite of prognostications and diagnoses, nature had amused herself by saving the sick man under the physician's very nose.	Однако молодость взяла свое; как это нередко бывает, вопреки всем прогнозам и диагнозам, природа вздумала потешиться, и больной выздоровел, наставив нос врачу.
It was while he was still lying on the leech's pallet that he had submitted to the interrogations of Philippe Lheulier and the official inquisitors, which had annoyed him greatly.	Филипп Лелье и следователь духовного суда допрашивали его как раз тогда, когда он лежал на одре болезни у лекаря, и порядком ему наскучили.
Hence, one fine morning, feeling himself better, he had left his golden spurs with the leech as payment, and had slipped away.	Поэтому в одно прекрасное утро, почувствовав себя уже несколько окрепшим, он оставил аптекарю в уплату за лекарства свои золотые шпоры и сбежал.
This had not, however, interfered with the progress of the affair.	Впрочем, это обстоятельство не внесло ни малейшего беспорядка в ход следствия.
Justice, at that epoch, troubled itself very little about the clearness and definiteness of a criminal suit. Provided that the accused was hung, that was all that was necessary.	В то время правосудие очень мало заботилось о ясности и четкости уголовного судопроизводства Лишь бы обвиняемый был повешен - это все, что требовалось суду.
Now the judge had plenty of proofs against la Esmeralda.	Кроме того, судьи имели достаточно улик против Эсмеральды.
They had supposed Phoebus to be dead, and that was the end of the matter.	Они полагали, что Феб умер, и этого им было довольно.
Phoebus, on his side, had not fled far.	Что же касается Феба, то он убежал недалеко.
He had simply rejoined his company in garrison at Queue-en-Brie, in the Isle-de-France, a few stages from Paris.	Он просто-напросто отправился в свой отряд, стоявший в Ке-ан-Бри, в Иль-де-Франс, на расстоянии нескольких почтовых станций от Парижа.
After all, it did not please him in the least to appear in this suit.	В конце концов его нисколько не привлекала мысль предстать перед судом.
He had a vague feeling that he should play a ridiculous figure in it.	Он смутно чувствовал, что будет смешон.
On the whole, he did not know what to think of the whole affair.	В сущности он и сам не знал, что думать обо всем этом деле.
Superstitious, and not given to devoutness, like every soldier who is only a soldier, when he came to question himself about this adventure, he did not feel assured as to the goat, as to the singular fashion in which he had met La Esmeralda, as to the no less strange manner in which she had allowed him to divine her love, as to her character as a gypsy, and lastly, as to the surly monk.	Он был не больше чем солдат, - неверующий, но суеверный. Поэтому, когда он пытался разобраться в своем приключении, его смущало все - и коза, и странные обстоятельства его встречи с Эсмеральдой, еще более странный способ, каким она дала угадать ему свою любовь, и то, что она цыганка, и, наконец, монах-привидение.

He perceived in all these incidents much more magic than love, probably a sorceress, perhaps the devil; a comedy, in short, or to speak in the language of that day, a very disagreeable mystery, in which he played a very awkward part, the role of blows and derision.	Во всем этом он усматривал больше колдовства, чем любви. Возможно, цыганка была действительно ведьмой или даже самим дьяволом. А может быть, все это просто комедия или, говоря языком того времени, пренеприятная мистерия, в которой он сыграл незавидную роль, роль побитого и осмеянного героя.
The captain was quite put out of countenance about it; he experienced that sort of shame which our La Fontaine has so admirably defined,-	Капитан был посрамлен, он ощущал тот род стыда, для которого наш Лафонтен нашел такое превосходное сравнение.
Ashamed as a fox who has been caught by afowl.	Пристыженный, как лис, наседкой взятый в плен.
Moreover, he hoped that the affair would not get noised abroad, that his name would hardly be pronounced in it, and that in any case it would not go beyond the courts of the Tournelle.	Он надеялся все же, что эта история не получит широкой огласки, что его имя, раз он отсутствует, будет там только упомянуто и во всяком случае не выйдет за пределы залы Турнель.
In this he was not mistaken, there was then no	В этом он не ошибался.
"Gazette des Tribunaux;" and as not a week passed which had not its counterfeiter to boil, or its witch to hang, or its heretic to burn, at some one of the innumerable justices of Paris, people were so accustomed to seeing in all the squares the ancient feudal Themis, bare armed, with sleeves stripped up, performing her duty at the gibbets, the ladders, and the pillories, that they hardly paid any heed to it.	В то время не существовало еще Судебных ведомостей, а так как не проходило недели, чтобы не сварили фальшивомонетчика, не повесили ведьму или не сожгли еретика на каком-нибудь из бесчисленных "лобных мест" Парижа, то народ до такой степени привык встречать на всех перекрестках дряхлую феодальную Фемиду с обнаженными руками и засученными рукавами, делавшую свое дело у виселиц, плах и позорных столбов, что почти не обращал на это внимания.
Fashionable society of that day hardly knew the name of the victim who passed by at the corner of the street, and it was the populace at the most who regaled themselves with this coarse fare.	Высший свет не интересовался именами осужденных, которых вели по улице, а простонародье смаковало эту грубую пищу.
An execution was an habitual incident of the public highways, like the braising-pan of the baker or the slaughter-house of the knacker.	Казнь была обыденным явлением уличной жизни, таким же, как жаровня пирожника или бойня живодера.
The executioner was only a sort of butcher of a little deeper dye than the rest.	Палач был тот же мясник, только более искусный.
Hence Phoebus's mind was soon at ease on the score of the enchantress Esmeralda, or Similar, as he called her, concerning the blow from the dagger of the Bohemian or of the surly monk (it mattered little which to him), and as to the issue of the trial.	Итак, Феб довольно скоро перестал думать о чаровнице Эсмеральде, или Симиляр, как он ее называл, об ударе кинжалом, нанесенном ему не то цыганкой, не то монахом-привидением (его не интересовало, кем именно), и об исходе процесса.
But as soon as his heart was vacant in that direction, Fleur-de-Lys returned to it. Captain Phoebus's heart, like the physics of that day, abhorred a vacuum.	Как только сердце его стало свободным, образ Флер-де-Лис вновь там поселился Сердце капитана Феба, как и физика того времени, не терпело пустоты.

Queue-en-Brie was a very insipid place to stay at then, a village of farriers, and cow-girls with chapped hands, a long line of poor dwellings and thatched cottages, which borders the grand road on both sides for half a league; a tail (queue), in short, as its name imports.	К тому же пребывание в Ке-ан-Бри было прескучным. Эта деревушка, населенная кузнецами и коровницами с потрескавшимися руками, представляла собой всего лишь длинный ряд лачуг и хижин, тянувшихся на пол-лье по обе стороны дороги, - одним словом, настоящий "хвост" провинции Бри.
Fleur-de-Lys was his last passion but one, a pretty girl, a charming dowry; accordingly, one fine morning, quite cured, and assuming that, after the lapse of two months, the Bohemian affair must be completely finished and forgotten, the amorous cavalier arrived on a prancing horse at the door of the Gondelaurier mansion.	Флер-де-Лис, его предпоследняя страсть, была прелестная девушка с богатым приданым. Итак, в одно великолепное утро, совершенно оправившись от болезни и полагая не без оснований, что за истекшие два месяца дело цыганки уже окончено и забыто, влюбленный кавалер, гарцуя, подскакал к дверям дома Гонделорье.
He paid no attention to a tolerably numerous rabble which had assembled in the Place du Parvis, before the portal of Notre-Dame; he remembered that it was the month of May; he supposed that it was some procession, some Pentecost, some festival, hitched his horse to the ring at the door, and gayly ascended the stairs to his beautiful betrothed.	Он не обратил внимания на довольно густую толпу, собравшуюся на площади перед Собором Богоматери Был май месяц, и Феб решил, что это, вероятно, какая-нибудь процессия. Троицын день или другой праздник, он привязал лошадь к кольцу подъезда и весело взбежал наверх, к своей красавице-невесте.
She was alone with her mother.	Он застал ее одну с матерью.
The scene of the witch, her goat, her cursed alphabet, and Phoebus's long absences, still weighed on Fleur-de-Lys's heart.	У Флер-де-Лис все время камнем на сердце лежало воспоминание о сцене с колдуньей, с ее козой и ее проклятой азбукой; беспокоило ее и длительное отсутствие Феба.
Nevertheless, when she beheld her captain enter, she thought him so handsome, his doublet so new, his baldrick so shining, and his air so impassioned, that she blushed with pleasure.	Но когда она увидела своего капитана, его лицо показалось ей таким красивым, его куртка такой нарядной и новой, его портупея такой блестящей и таким страстным его взгляд, что она покраснела от удовольствия.
The noble damsel herself was more charming than ever. Her magnificent blond hair was plaited in a ravishing manner, she was dressed entirely in that sky blue which becomes fair people so well, a bit of coquetry which she had learned from Colombe, and her eyes were swimming in that languor of love which becomes them still better.	Благородная девица и сама казалась прелестнее чем когда-либо Ее чудесные белокурые волосы были восхитительно заплетены в косы, платье было небесноголубого цвета, который так к лицу блондинкам, - этому ухищрению кокетства ее научила Коломба, - а глаза подернуты поволокой неги, которая еще больше красит женщин.
Phoebus, who had seen nothing in the line of beauty, since he left the village maids of Queue-en-Brie, was intoxicated with Fleur-de-Lys, which imparted to our officer so eager and gallant an air, that his peace was immediately made.	Феб, уже давно не видевший красавиц, кроме разве доступных красоток Ке-ан-Бри, был опьянен Флер-деЛис, и это придало такую любезность и галантность манерам капитана, что мир был тотчас же заключен.
Madame de Gondelaurier herself, still maternally seated in her big arm-chair, had not the heart to scold him.	Даже у самой г-жи Гонделорье, по-прежнему материнским взглядом взиравшей на них из глубины своего кресла, не достало духу бранить его.
As for Fleur-de-Lys's reproaches, they expired in tender cooings.	Что касается Флер-де-Лис, то ее упреки заглушало нежное воркование.