Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Виктор Гюго
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Виктор Гюго, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Знаменитый роман Виктора Гюго. Книга, в которой увлекательный, причудливый сюжет – всего лишь прекрасное обрамление для поразительных, потрясающих воображение авторских экскурсов в прошлое Парижа.
«Собор Парижской Богоматери» экранизировали и ставили на сцене десятки раз, однако ни одной из постановок не удалось до конца передать масштаб и величие оригинала Гюго.

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Виктор Гюго

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

He skirted the Pr?-aux-Clercs, took the deserted path which separated it from the Dieu-Neuf, and at last reached the water's edge.	Он направился вдоль Пре-о-Клер, свернул на глухую тропинку, отделявшую Пре-о-Клер от Дье-Неф, и наконец вышел к реке.
There Dom Claude found a boatman, who, for a few farthings in Parisian coinage, rowed him up the Seine as far as the point of the city, and landed him on that tongue of abandoned land where the reader has already beheld Gringoire dreaming, and which was prolonged beyond the king's gardens, parallel to the Ile du Passeur-aux-Vaches.	Там Клод нашел лодочника, - тот за несколько парижских денье довез его вверх по Сене до конца Сите и высадил на пустынной косе, которая тянулась за королевскими садами параллельно островку Коровий перевоз, где читатель однажды видел мечтающего Гренгуара.
The monotonous rocking of the boat and the ripple of the water had, in some sort, quieted the unhappy Claude. When the boatman had taken his departure, he remained standing stupidly on the strand, staring straight before him and perceiving objects only through magnifying oscillations which rendered everything a sort of phantasmagoria to him.	Убаюкивающее покачивание лодки и плеск воды привели несчастного Клода в состояние оцепенения Когда лодочник удалился, он, с бессмысленным видом стоя на берегу, глядел перед собой, воспринимая все словно сквозь волны, увеличивавшие размеры и превращающие все, что его окружало, в какую-то фантасмагорию.
The fatigue of a great grief not infrequently produces this effect on the mind.	Нередко утомление, вызванное великой скорбью, оказывает подобное действие на рассудок.
The sun had set behind the lofty Tour-de-Nesle.	Солнце скрылось за высокой Нельской башней.
It was the twilight hour.	Спустились сумерки.
The sky was white, the water of the river was white. Between these two white expanses, the left bank of the Seine, on which his eyes were fixed, projected its gloomy mass and, rendered ever thinner and thinner by perspective, it plunged into the gloom of the horizon like a black spire. It was loaded with houses, of which only the obscure outline could be distinguished, sharply brought out in shadows against the light background of the sky and the water.	Побледнело небо, потеряла краски река; между этими двумя белесоватыми пятнами левый берег Сены, к которому был прикован его взор, выдавался темной массой и, все сужаясь в перспективе, черной стрелой вонзался в туман далекого горизонта Глаз различал лишь темные силуэты множества домов, четко выступавшие в сумерках на светлом фоне неба и воды.
Here and there windows began to gleam, like the holes in a brazier.	Там и сям вспыхивали окна, словно искры в груде тлеющих углей.
That immense black obelisk thus isolated between the two white expanses of the sky and the river, which was very broad at this point, produced upon Dom Claude a singular effect, comparable to that which would be experienced by a man who, reclining on his back at the foot of the tower of Strasburg, should gaze at the enormous spire plunging into the shadows of the twilight above his head.	Этот гигантский черный обелиск, одиноко тянущийся между белыми плоскостями неба и реки, очень широкий в этом месте, произвел на отца Клода странное впечатление, схожее с тем, которое испытывал бы человек, лежащий навзничь у подножия Страсбургского собора и глядящий, как вздымается над его головой огромный шпиль, вонзаясь в мглу сумерек.
Only, in this case, it was Claude who was erect and the obelisk which was lying down; but, as the river, reflecting the sky, prolonged the abyss below him, the immense promontory seemed to be as boldly launched into space as any cathedral spire; and the impression was the same.	Только здесь Клод стоял, а обелиск лежал; но так как воды реки, отражая небеса, углубляли бездну под ним, огромный мыс, казалось, столь же дерзко устремлялся в пустоту, как и стрела собора; впечатление было тождественно.

This impression had even one stronger and more profound point about it, that it was indeed the tower of Strasbourg, but the tower of Strasbourg two leagues in height; something unheard of, gigantic, immeasurable; an edifice such as no human eye has ever seen; a tower of Babel.	Оно было тем более странным и глубоким, что мыс действительно походил на шпиль Страсбургского собора, но шпиль вышиною в два лье, - это было нечто неслыханное, огромное, неизмеримое; это было сооружение, на которое еще никогда не взирало человеческое око; это была Вавилонская башня.
The chimneys of the houses, the battlements of the walls, the faceted gables of the roofs, the spire of the Augustines, the tower of Nesle, all these projections which broke the profile of the colossal obelisk added to the illusion by displaying in eccentric fashion to the eye the indentations of a luxuriant and fantastic sculpture.	Дымовые трубы домов, зубцы оград, резные коньки кровель, стрела Августинцев, Нельская башня - все эти выступы и зазубрины на колоссальном профиле обелиска усиливали иллюзию, представляясь глазам деталями пышной и причудливой скульптуры.
Claude, in the state of hallucination in which he found himself, believed that he saw, that he saw with his actual eyes, the bell tower of hell; the thousand lights scattered over the whole height of the terrible tower seemed to him so many porches of the immense interior furnace; the voices and noises which escaped from it seemed so many shrieks, so many death groans.	Клод, поддавшись этому обману чувств, вообразил, что видит воочию колокольню ада. Мириады огней, рассеянных на всех этажах чудовищной башни, казались ему множеством отверстий огромной внутренней печи; голоса и шум, вырывавшиеся оттуда, - воплями и хриплыми стонами.
Then he became alarmed, he put his hands on his ears that he might no longer hear, turned his back that he might no longer see, and fled from the frightful vision with hasty strides.	Ему стало страшно, он заткнул уши, чтобы ничего не слышать, повернулся, чтобы ничего не видеть, и большими шагами устремился прочь от ужасающего видения.
But the vision was in himself.	Но видение было в нем самом.
When he re-entered the streets, the passers-by elbowing each other by the light of the shop-fronts, produced upon him the effect of a constant going and coming of spectres about him.	Когда он очутился на улицах города, прохожие, толкавшиеся у освещенных лавочных витрин, казались ему непрерывно кружившимся около него хороводом призраков.
There were strange noises in his ears; extraordinary fancies disturbed his brain.	Странный грохот стоял у него в ушах. Необычайные образы смущали его разум.
He saw neither houses, nor pavements, nor chariots, nor men and women, but a chaos of indeterminate objects whose edges melted into each other.	Он не видел ни домов, ни мостовой, ни повозок, ни мужчин, ни женщин, перед ним был лишь хаос сливавшихся неопределенных предметов.
At the corner of the Rue de la Barillerie, there was a grocer's shop whose porch was garnished all about, according to immemorial custom, with hoops of tin from which hung a circle of wooden candles, which came in contact with each other in the wind, and rattled like castanets.	На углу Бочарной улицы находилась бакалейная лавка, над входной дверью которой был навес, со всех сторон украшенный, по обычаю незапамятных времен, жестяными обручиками, с которых и свисали деревянные свечи, раскачиваемые ветром и стучавшие, как кастаньеты.
He thought he heard a cluster of skeletons at Montfau?on clashing together in the gloom.	Ему показалось, что это в темноте стучат друг о друга скелеты повешенных на Монфоконе.
"Oh!" he muttered, "the night breeze dashes them against each other, and mingles the noise of their chains with the rattle of their bones!	- О, это ночной ветер бросает их друг на друга! -пробормотал он. Стук их цепей сливается со стуком костей!
Perhaps she is there among them!"	Быть может, она уже среди них!

In his state of frenzy, he knew not whither he was going.	Полный смятения, он сам не знал, куда шел.
After a few strides he found himself on the Pont Saint-Michel.	Пройдя несколько шагов, он очутился у моста Сен-Мишель.
There was a light in the window of a ground-floor room; he approached.	В нижнем этаже одного из домов светилось окно.
Through a cracked window he beheld a mean chamber which recalled some confused memory to his mind.	Он приблизился к нему и сквозь треснувшие стекла увидел отвратительную комнату, пробудившую в нем смутное воспоминание.
In that room, badly lighted by a meagre lamp, there was a fresh, light-haired young man, with a merry face, who amid loud bursts of laughter was embracing a very audaciously attired young girl; and near the lamp sat an old crone spinning and singing in a quavering voice.	В комнате, скудно освещенной тусклой лампой, сидел белокурый здоровый и веселый юноша и, громко смеясь, целовал девушку в нескромном наряде. А подле лампы сидела за прялкой старуха, певшая дрожащим голосом.
As the young man did not laugh constantly, fragments of the old woman's ditty reached the priest; it was something unintelligible yet frightful,-"Gr?ve, aboie, Gr?ve, grouille!	Когда юноша переставал смеяться, обрывки песни долетали до слуха священника. Это были какие-то непонятные и страшные слова: Грев, лай, Грев, урчи!
File, file, ma quenouille, File sa corde au bourreau, Qui siffle dans le pre au,	Прялка, пряди! Кудель, сучись! Ты, прялка, кудель для петли предназначь! Свистит в ожиданье веревки палач.
Gr?ve, aboie, Gr?ve, grouille!	Грев, лай, Грев, урчи!
"La belle corde de chanvre!	Хороша веревка из крепкой пеньки!
Semez d'Issy jusqu'? Vanvre Du chanvre et non pas du bleu. Le voleur n'a pas vole	Засевай не зерном - коноплей, мужики, От Исси до Ванвра свои поля, Поделом чтобы вору мука была.
La belle corde de chanvre.	Хороша веревка из крепкой пеньки!
"Gr?ve, grouille, Gr?ve, aboie!	Грев, лай. Грев, урчи!
Pour voir la fille de joie, Prendre au gibet chassieux, Les fen?tres sont des yeux.	Чтобы видеть, как девка ногами сучит И как будет потом в петле оползать, Станут окна домов, как живые глаза.
Gr?ve, grouille, Gr?ve, aboie!"	Грев, лай. Грев, урчи!
Thereupon the young man laughed and caressed the wench.	А молодой человек хохотал и ласкал девицу.
The crone was la Falourdel; the girl was a courtesan; the young man was his brother Jehan.	Старуха была Фалурдель, девица - уличная девка, юноша - его брат Жеан.
He continued to gaze.	Архидьякон продолжал смотреть в окно.
That spectacle was as good as any other.	Не все ли равно, на что смотреть!
He saw Jehan go to a window at the end of the room, open it, cast a glance on the quay, where in the distance blazed a thousand lighted casements, and he heard him say as he closed the sash,-	Жеан подошел к другому окну, в глубине комнаты, распахнул его, взглянул на набережную, где вдали сверкали огни, и сказал, закрывая окно:
"'Pon my soul! How dark it is; the people are lighting their candles, and the good God his stars."	-Клянусь душой, вот уже и ночь! Горожане зажигают свечи, а господь бог - звезды.