Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Виктор Гюго
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Виктор Гюго, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Знаменитый роман Виктора Гюго. Книга, в которой увлекательный, причудливый сюжет – всего лишь прекрасное обрамление для поразительных, потрясающих воображение авторских экскурсов в прошлое Парижа.
«Собор Парижской Богоматери» экранизировали и ставили на сцене десятки раз, однако ни одной из постановок не удалось до конца передать масштаб и величие оригинала Гюго.

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Виктор Гюго

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

CHAPTER IV. MASTER JACQUES COPPENOLE.	IV. Мэтр Жак Копеноль
While the pensioner of Ghent and his eminence were exchanging very low bows and a few words in voices still lower, a man of lofty stature, with a large face and broad shoulders, presented himself, in order to enter abreast with Guillaume Rym; one would have pronounced him a bull-dog by the side of a fox.	Когда первый сановник города Гента и его высокопреосвященство, отвешивая друг другу глубокие поклоны, обменивались произносимыми вполголоса любезностями, какой-то человек высокого роста, широколицый и широкоплечий, выступил вперед, намереваясь войти вместе с Г ильомом Римом; он напоминал бульдога в паре с лисой.
His felt doublet and leather jerkin made a spot on the velvet and silk which surrounded him.	Его войлочная шляпа и кожаная куртка казались грязным пятном среди окружавших его шелка и бархата.
Presuming that he was some groom who had stolen in, the usher stopped him.	Полагая, что это какой-нибудь случайно затесавшийся сюда конюх, привратник преградил ему дорогу:
"Hold, my friend, you cannot pass!"	- Эй, приятель! Сюда нельзя!
The man in the leather jerkin shouldered him aside.	Человек в кожаной куртке оттолкнул его плечом.
"What does this knave want with me?" said he, in stentorian tones, which rendered the entire hall attentive to this strange colloquy. "Don't you see that I am one of them?"	- Чего этому болвану от меня нужно? - спросил он таким громким голосом, что вся зала обратила внимание на этот странный разговор. - Ты что, не видишь, кто я такой?
"Your name?" demanded the usher.	- Ваше имя? - спросил привратник.
"Jacques Coppenole."	- Жак Копеноль.
"Your titles?"	- Ваше звание?
"Hosier at the sign of the 'Three Little Chains,' of Ghent."	- Чулочник в Генте, владелец лавки под вывеской "Три цепочки".
The usher recoiled.	Привратник попятился.
One might bring one's self to announce aldermen and burgomasters, but a hosier was too much.	Докладывать о старшинах, о бургомистрах еще куда ни шло; но о чулочнике - это уж чересчур!
The cardinal was on thorns.	Кардинал был как на иголках.
All the people were staring and listening.	Толпа прислушивалась и глазела.
For two days his eminence had been exerting his utmost efforts to lick these Flemish bears into shape, and to render them a little more presentable to the public, and this freak was startling.	Целых два дня ею преосвященство старался, как только мог, обтесать этих фламандских бирюков, чтобы они имели более представительный вид, и вдруг эта грубая, резкая выходка!
But Guillaume Rym, with his polished smile, approached the usher. "Announce Master Jacques Coppenole, clerk of the aldermen of the city of Ghent," he whispered, very low.	Между тем Г ильом Рим приблизился к привратнику и с тонкой улыбкой еле слышно шепнул ему: - Доложите: мэтр Жак Копеноль, секретарь совета старшин города Гента.
"Usher," interposed the cardinal, aloud, "announce Master Jacques Coppenole, clerk of the aldermen of the illustrious city of Ghent."	- Привратник! - повторил кардинал громким голосом. - Доложите: мэтр Жак Копеноль, секретарь совета старшин славного города Гента.
This was a mistake.	Это была оплошность.

Guillaume Rym alone might have conjured away the difficulty, but Coppenole had heard the cardinal.	Гильом Рим, действуя самостоятельно, сумел бы уладить дело, но Копеноль услышал слова кардинала.
"No, cross of God?" he exclaimed, in his voice of thunder, "Jacques Coppenole, hosier.	- Нет, крест истинный, нет! - громовым голосом воскликнул он. - Жак Копеноль, чулочник!
Do you hear, usher?	Слышишь, привратник?
Nothing more, nothing less.	Именно так, а не иначе!
Cross of God! hosier; that's fine enough. Monsieur the Archduke has more than once sought his gant* in my hose." * Got the first idea of a timing.	Чулочник! Чем это плохо?
Laughter and applause burst forth.	Раздался взрыв хохота и рукоплесканий.
A jest is always understood in Paris, and, consequently, always applauded.	Парижане умеют сразу понять шутку и оценить ее по достоинству.
Let us add that Coppenole was of the people, and that the auditors which surrounded him were also of the people.	Вдобавок Копеноль был простолюдин, как и те, что его окружали.
Thus the communication between him and them had been prompt, electric, and, so to speak, on a level.	Поэтому сближение между ними установилось молниеносно и совершенно естественно.
The haughty air of the Flemish hosier, by humiliating the courtiers, had touched in all these plebeian souls that latent sentiment of dignity still vague and indistinct in the fifteenth century.	Высокомерная выходка фламандского чулочника, унизившего придворных вельмож, пробудила в этих простых душах чувство собственного достоинства, столь смутное и неопределенное в XV веке.
This hosier was an equal, who had just held his own before monsieur the cardinal. A very sweet reflection to poor fellows habituated to respect and obedience towards the underlings of the sergeants of the bailiff of Sainte-Genevi?ve, the cardinal's train-bearer.	Он был им ровня, этот чулочник, дающий отпор кардиналу, - сладостное утешение для бедняг, приученных с уважением подчиняться даже слуге судебного пристава, подчиненного судье, в свою очередь подчиненного настоятелю аббатства святой Женевьевы - шлейфоносцу кардинала!
Coppenole proudly saluted his eminence, who returned the salute of the all-powerful bourgeois feared by Louis XI.	Копеноль гордо поклонился его высокопреосвященству, а тот вежливо отдал поклон всемогущему горожанину, внушавшему страх даже Людовику XI.

Then, while Guillaume Rym, a "sage and malicious man," as Philippe de Comines puts it, watched them both with a smile of raillery and superiority, each sought his place, the cardinal quite abashed and troubled, Coppenole tranquil and haughty, and thinking, no doubt, that his title of hosier was as good as any other, after all, and that Marie of Burgundy, mother to that Marguerite whom Coppenole was to-day bestowing in marriage, would have been less afraid of the cardinal than of the hosier; for it is not a cardinal who would have stirred up a revolt among the men of Ghent against the favorites of the daughter of Charles the Bold; it is not a cardinal who could have fortified the populace with a word against her tears and prayers, when the Maid of Flanders came to supplicate her people in their behalf, even at the very foot of the scaffold; while the hosier had only to raise his leather elbow, in order to cause to fall your two heads, most illustrious seigneurs, Guy d'Hymbercourt and Chancellor Guillaume Hugonet.	Гильом Рим, "человек проницательный и лукавый", как отзывался о нем Филипп де Комин, насмешливо и с чувством превосходства следил, как они отправлялись на свои места: смущенный и озабоченный кардинал, спокойный и надменный Копеноль. Последний, конечно, размышлял о том, что в конце концов звание чулочника ничем не хуже любого иного и что Мария Бургундская, мать той самой Маргариты, которую он, Копеноль, сейчас выдавал замуж, гораздо менее опасалась бы его, будь он кардиналом, а не чулочником. Ведь не кардинал взбунтовал жителей Гента против фаворитов дочери Карла Смелого; не кардинал несколькими словами вооружил толпу против принцессы Фландрской, со слезами и мольбами явившейся к самому подножию эшафота просить свой народ пощадить ее любимцев. А торговец чулками только поднял руку в кожаном нарукавнике, и ваши головы, достопочтенные сеньоры Гюи д'Эмберкур и канцлер Гильом Гугоне, слетели с плеч!
Nevertheless, all was over for the poor cardinal, and he was obliged to quaff to the dregs the bitter cup of being in such b.ad company.	Однако неприятности многострадального кардинала еще не кончились, и ему пришлось до дна испить чашу горечи, попав в столь дурное общество.
The reader has, probably, not forgotten the impudent beggar who had been clinging fast to the fringes of the cardinal's gallery ever since the beginning of the prologue.	Читатель, быть может, еще не забыл нахального нищего, который, едва только начался пролог, вскарабкался на карниз кардинальского помоста.
The arrival of the illustrious guests had by no means caused him to relax his hold, and, while the prelates and ambassadors were packing themselves into the stalls-like genuine Flemish herrings-he settled himself at his ease, and boldly crossed his legs on the architrave.	Прибытие именитых гостей не заставило его покинуть свой пост, и в то время как прелаты и послы набились на возвышении, точно настоящие фламандские сельди в бочонке, он устроился поудобнее и спокойно скрестил ноги на архитраве.
The insolence of this proceeding was extraordinary, yet no one noticed it at first, the attention of all being directed elsewhere.	То была неслыханная дерзость, но в первую минуту никто не заметил этого, так как все были заняты другим.
He, on his side, perceived nothing that was going on in the hall; he wagged his head with the unconcern of a Neapolitan, repeating from time to time, amid the clamor, as from a mechanical habit,	Казалось, нищий тоже не замечал происходящего в зале и беспечно, как истый неаполитанец, покачивая головой среди всеобщего шума, тянул по привычке:
"Charity, please!"	"Подайте милостыню!"
And, assuredly, he was, out of all those present, the only one who had not deigned to turn his head at the altercation between Coppenole and the usher.	Нет сомнения, что только он один из всего собрания не соблаговолил повернуть голову к препиравшимся привратнику и Копенолю.