Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Виктор Гюго
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Виктор Гюго, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Знаменитый роман Виктора Гюго. Книга, в которой увлекательный, причудливый сюжет – всего лишь прекрасное обрамление для поразительных, потрясающих воображение авторских экскурсов в прошлое Парижа.
«Собор Парижской Богоматери» экранизировали и ставили на сцене десятки раз, однако ни одной из постановок не удалось до конца передать масштаб и величие оригинала Гюго.

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Виктор Гюго

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

This same representation which had been begun amid so unanimous an acclamation!	На ту самую пьесу, начало которой столь единодушно приветствовала!
Eternal flood and ebb of popular favor!	Вот он, вечный закон прилива и отлива народного благоволения!
To think that they had been on the point of hanging the bailiff’s sergeant!	А за минуту до этого толпа чуть не повесила стражу!
What would he not have given to be still at that hour of honey!	Чего бы не дал Гренгуар, чтобы воротить это сладостное мгновение!
But the usher's brutal monologue came to an end; every one had arrived, and Gringoire breathed freely once more; the actors continued bravely.	Нудный монолог привратника, однако, окончился; все уже собрались, и Гренгуар вздохнул свободно. Комедианты снова мужественно принялись декламировать.
But Master Coppenole, the hosier, must needs rise of a sudden, and Gringoire was forced to listen to him deliver, amid universal attention, the following abominable harangue.	Но тут встает чулочник, мэтр Копеноль, и среди всеобщего напряженного молчания произносит ужасную речь:
"Messieurs the bourgeois and squires of Paris, I don't know, cross of God! what we are doing here.	-Господа горожане и дворяне Парижа! Клянусь богом, я не понимаю, что все мы тут делаем.
I certainly do see yonder in the corner on that stage, some people who appear to be fighting.	Я вижу вон на тех подмостках, в углу, каких-то людей, которые, видимо, собираются драться.
I don't know whether that is what you call a "mystery," but it is not amusing; they quarrel with their tongues and nothing more.	Не знаю, может быть, это и есть то самое, что у вас называется "мистерией", но я не вижу здесь ничего занятного. Эти люди только треплют языком!
I have been waiting for the first blow this quarter of an hour; nothing comes; they are cowards who only scratch each other with insults.	Вот уж четверть часа, как я жду драки, а они ни с места! Это трусы, - они умеют только браниться.
You ought to send for the fighters of London or Rotterdam; and, I can tell you! you would have had blows of the fist that could be heard in the Place; but these men excite our pity.	Вам следовало бы выписать сюда бойцов из Лондона или Роттердама, тогда бы дело пошло как надо. Посыпались бы такие кулачные удары, что их слышно было бы даже на площади! А эти -никудышный народ.
They ought at least, to give us a moorish dance, or some other mummer!	Пусть уж лучше пропляшут какой-нибудь мавританский танец или выкинут что-нибудь забавное.
That is not what was told me; I was promised a feast of fools, with the election of a pope.	Это совсем не похоже на то, что мне говорили. Мне обещали показать празднество шутов и избрание шутовского папы.
We have our pope of fools at Ghent also; we're not behindhand in that, cross of God!	У нас в Генте есть тоже свой папа шутов, в этом мы не отстаем от других, крест истинный!
But this is the way we manage it; we collect a crowd like this one here, then each person in turn passes his head through a hole, and makes a grimace at the rest; time one who makes the ugliest, is elected pope by general acclamation; that's the way it is.	Но мы делаем так. Собирается такая же толпа, как и здесь. Потом каждый по очереди просовывает голову в какое-нибудь отверстие и корчит при этом гримасу. Тот, у кого, по общему мнению, она получится самой безобразной, выбирается папой. Вот и все.
It is very diverting.	Это очень забавно.

Would you like to make your pope after the fashion of my country?	Не желаете ли избрать папу шутов по обычаю моей родины?
At all events, it will be less wearisome than to listen to chatterers.	В всяком случае это будет повеселее, чем слушать этих болтунов.
If they wish to come and make their grimaces through the hole, they can join the game.	Если же они захотят погримасничать, то можно и их принять в игру.
What say you, Messieurs les bourgeois?	Как вы думаете, граждане?
You have here enough grotesque specimens of both sexes, to allow of laughing in Flemish fashion, and there are enough of us ugly in countenance to hope for a fine grinning match."	Среди нас достаточно причудливых образчиков обоего пола, чтобы посмеяться над ними по-фламандски, и изрядное количество уродов, от которых можно ожидать отменных гримас!
Gringoire would have liked to retort; stupefaction, rage, indignation, deprived him of words.	Гренгуар собрался было ответить, но изумление, гнев и негодование сковали ему язык.
Moreover, the suggestion of the popular hosier was received with such enthusiasm by these bourgeois who were flattered at being called "squires," that all resistance was useless.	К тому же предложение уже ставшего популярным чулочника было так восторженно встречено толпой, польщенной титулом "дворяне", что всякое сопротивление было бы бесполезно.
There was nothing to be done but to allow one's self to drift with the torrent.	Ему ничего не оставалось делать, как отдаться течению.
Gringoire hid his face between his two hands, not being so fortunate as to have a mantle with which to veil his head, like Agamemnon of Timantis.	Гренгуар закрыл лицо руками - у него не было плаща, которым он мог бы покрыть голову наподобие Агамемнона Тиманта.
CHAPTER V. QUASIMODO.	V. Квазимодо
In the twinkling of an eye, all was ready to execute Coppenole's idea.	В одно мгновение все в зале было готово для осуществления затеи Копеноля.
Bourgeois, scholars and law clerks all set to work.	Горожане, школяры и судебные писцы принялись за дело.
The little chapel situated opposite the marble table was selected for the scene of the grinning match.	Маленькая часовня, расположенная против мраморного стола, была избрана сценой для показа гримас.
A pane broken in the pretty rose window above the door, left free a circle of stone through which it was agreed that the competitors should thrust their heads.	Соискатели должны были просовывать головы в каменное кольцо в середине прекрасного окна-розетки над входом, откуда выбили стекло.
In order to reach it, it was only necessary to mount upon a couple of hogsheads, which had been produced from I know not where, and perched one upon the other, after a fashion.	Чтобы добраться до него, достаточно было влезть на две бочки, неизвестно откуда взявшиеся и кое-как установленные одна на другую.
It was settled that each candidate, man or woman (for it was possible to choose a female pope), should, for the sake of leaving the impression of his grimace fresh and complete, cover his face and remain concealed in the chapel until the moment of his appearance.	Условились, что каждый участник, будь то мужчина или женщина (могли избрать и папессу), дабы не нарушать цельности и силы впечатления от своей гримасы, будет находиться в часовне с закрытым лицом, пока не придет время показаться в отверстии.
In less than an instant, the chapel was crowded with competitors, upon whom the door was then closed.	Часовня вмиг наполнилась кандидатами в папы, и дверь за ними захлопнулась.

Coppenole, from his post, ordered all, directed all, arranged all.	Копеноль со своего места отдавал приказания, всем руководил, все устраивал.
During the uproar, the cardinal, no less abashed than Gringoire, had retired with all his suite, under the pretext of business and vespers, without the crowd which his arrival had so deeply stirred being in the least moved by his departure.	В разгар этой суматохи кардинал, не менее ошеломленный, чем Гренгуар, под предлогом неотложных дел и предстоящей вечерни, удалился в сопровождении своей свиты, и толпа, которую так взволновало его прибытие, не обратила теперь ни малейшего внимания на его уход.
Guillaume Rym was the only one who noticed his eminence's discomfiture.	Единственным человеком, заметившим бегство его высокопреосвященства, был Гильом Рим.
The attention of the populace, like the sun, pursued its revolution; having set out from one end of the hall, and halted for a space in the middle, it had now reached the other end.	Внимание толпы, подобно солнцу, совершало свой кругооборот: возникнув на одном конце залы и продержавшись одно мгновение в центре, оно перешло теперь к противоположному концу.
The marble table, the brocaded gallery had each had their day; it was now the turn of the chapel of Louis XI.	И мраморный стол и обтянутое золотой парчой возвышение уже успели погреться в его лучах, очередь была за часовней Людовика XI.
Henceforth, the field was open to all folly.	Наступило раздолье для бесчинств.
There was no one there now, but the Flemings and the rabble.	В зале остались только фламандцы и всякий сброд.
The grimaces began.	Начался показ гримас.
The first face which appeared at the aperture, with eyelids turned up to the reds, a mouth open like a maw, and a brow wrinkled like our hussar boots of the Empire, evoked such an inextinguishable peal of laughter that Homer would have taken all these louts for gods.	Первая появившаяся в отверстии рожа, с вывороченными веками, разинутым наподобие звериной пасти ртом и собранным в складки лбом, напоминавшим голенище гусарского сапога времен Империи, вызвала у присутствующих такой неудержимый хохот, что Гомер принял бы всю эту деревенщину за богов.
Nevertheless, the grand hall was anything but Olympus, and Gringoire's poor Jupiter knew it better than any one else.	А между тем большая зала менее всего напоминала Олимп, и бедный гренгуаров Юпитер понимал это лучше всех.
A second and third grimace followed, then another and another; and the laughter and transports of delight went on increasing.	На смену первой гримасе явилась вторая, третья, потом еще и еще; одобрительный хохот и топот усиливались.
There was in this spectacle, a peculiar power of intoxication and fascination, of which it would be difficult to convey to the reader of our day and our salons any idea.	В этом зрелище было что-то головокружительное, какая-то опьяняющая колдовская сила, действие которой трудно описать читателю наших дней.
Let the reader picture to himself a series of visages presenting successively all geometrical forms, from the triangle to the trapezium, from the cone to the polyhedron; all human expressions, from wrath to lewdness; all ages, from the wrinkles of the new-born babe to the wrinkles of the aged and dying; all religious phantasmagories, from Faun to Beelzebub; all animal profiles, from the maw to the beak, from the jowl to the muzzle.	Представьте себе вереницу лиц, изображающих все геометрические фигуры - от треугольника до трапеции, от конуса до многогранника; выражения всех человеческих чувств, начиная от гнева и кончая похотливостью; все возрасты - от морщин новорожденного до морщин умирающей старухи; все фантастические образы, придуманные религией, от Фавна до Вельзевула; все профили животных - от пасти до клюва, от рыла до мордочки.