Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Виктор Гюго
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Виктор Гюго, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Знаменитый роман Виктора Гюго. Книга, в которой увлекательный, причудливый сюжет – всего лишь прекрасное обрамление для поразительных, потрясающих воображение авторских экскурсов в прошлое Парижа.
«Собор Парижской Богоматери» экранизировали и ставили на сцене десятки раз, однако ни одной из постановок не удалось до конца передать масштаб и величие оригинала Гюго.

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Виктор Гюго

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

At that moment, the mother who was crouching on the pavement, opened her eyes wide.	В эту минуту мать, скорчившаяся на мостовой, широко раскрыла глаза.
Without uttering a cry, she raised herself erect with a terrible expression; then she flung herself upon the hand of the executioner, like a beast on its prey, and bit it.	Она поднялась, лицо ее было страшно; молча, как зверь на добычу, она бросилась на палача и вцепилась зубами в его руку.
It was done like a flash of lightning.	Это произошло молниеносно.
The headsman howled with pain.	Палач взвыл от боли.
Those near by rushed up.	К нему подбежали.
With difficulty they withdrew his bleeding hand from the mother's teeth. She preserved a profound silence.	С трудом высвободили его окровавленную руку Мать хранила глубокое молчание.
They thrust her back with much brutality, and noticed that her head fell heavily on the pavement.	Ее отпихнули Г олова ее тяжело ударилась о мостовую.
They raised her, she fell back again.	Ее приподняли Она упала опять.
She was dead.	Она была мертва.
The executioner, who had not loosed his hold on the young girl, began to ascend the ladder once more.	Палач, не выпустивший девушки из рук, стал снова взбираться по лестнице.
CHAPTER II. THE BEAUTIFUL CREATURE CLAD IN WHITE. (Dante.)	II. La creatura bella bianco vestita (Dante)
When Quasimodo saw that the cell was empty, that the gypsy was no longer there, that while he had been defending her she had been abducted, he grasped his hair with both hands and stamped with surprise and pain; then he set out to run through the entire church seeking his Bohemian, howling strange cries to all the corners of the walls, strewing his red hair on the pavement. It was just at the moment when the king's archers were making their victorious entrance into Notre-Dame, also in search of the gypsy.	Когда Квазимодо увидел, что келья опустела, что цыганки здесь нет, что, пока он защищал ее, она была похищена, он вцепился себе в волосы и затопал ногами от нежданного горя. Затем принялся бегать по всей церкви, разыскивая цыганку, испуская нечеловеческие вопли, усеивая плиты собора своими рыжими волосами Это было как раз в то мгновенье, когда победоносные королевские стрелки вступили в собор и тоже принялись искать цыганку.
Quasimodo, poor, deaf fellow, aided them in their fatal intentions, without suspecting it; he thought that the outcasts were the gypsy's enemies.	Бедняга глухой помогал им, не подозревая, каковы их намерения; он полагал, что врагами цыганки были бродяги.
He himself conducted Tristan l'Hermite to all possible hiding-places, opened to him the secret doors, the double bottoms of the altars, the rear sacristries.	Он сам повел Тристана-Отшельника по всем уголкам собора, отворил ему все потайные двери, проводил за алтарь и в ризницы.
If the unfortunate girl had still been there, it would have been he himself who would have delivered her up.	Если бы несчастная еще находилась в храме, он предал бы ее.
When the fatigue of finding nothing had disheartened Tristan, who was not easily discouraged, Quasimodo continued the search alone.	Когда утомленный бесплодными поисками Тристан, наконец, отступился, а отступался он не так-то легко, - Квазимодо продолжал искать один.
He made the tour of the church twenty times, length and breadth, up and down, ascending and descending, running, calling, shouting, peeping, rummaging, ransacking, thrusting his head into every hole, pushing a torch under every vault, despairing, mad.	Отчаявшийся, обезумевший, он двадцать раз, сто раз обежал собор вдоль и поперек, сверху донизу, то взбираясь, то сбегая по лестницам, зовя, крича, обнюхивая, обшаривая, обыскивая, просовывая голову во все щели, освещая факелом каждый свод.

A male who has lost his female is no more roaring nor more haggard.	Самец, потерявший самку, не мог бы рычать и громче и свирепее.
At last when he was sure, perfectly sure that she was no longer there, that all was at an end, that she had been snatched from him, he slowly mounted the staircase to the towers, that staircase which he had ascended with so much eagerness and triumph on the day when he had saved her.	Наконец, когда он убедился, и убедился окончательно, что Эсмеральды нет, что все кончено, что ее украли у него, он медленно стал подниматься по башенной лестнице, той самой лестнице, по которой он с таким торжеством, с таким восторгом взбежал в тот день, когда спас ее.
He passed those same places once more with drooping head, voiceless, tearless, almost breathless.	Он прошел по тем же местам, поникнув головой, молча, без слез, почти не дыша.
The church was again deserted, and had fallen back into its silence.	Церковь вновь опустела и погрузилась в молчание.
The archers had quitted it to track the sorceress in the city.	Стрелки ее покинули, чтобы устроить на колдунью облаву в Сите.
Quasimodo, left alone in that vast Notre-Dame, so besieged and tumultuous but a short time before, once more betook himself to the cell where the gypsy had slept for so many weeks under his guardianship.	Оставшись один в огромном Соборе Богоматери, еще несколько минут назад наполненном шумом осады. Квазимодо направился к келье, в которой цыганка так долго спала под его охраной.
As he approached it, he fancied that he might, perhaps, find her there.	Приближаясь к келье, он вдруг подумал, что, может быть, найдет ее там.
When, at the turn of the gallery which opens on the roof of the side aisles, he perceived the tiny cell with its little window and its little door crouching beneath a great flying buttress like a bird's nest under a branch, the poor man's heart failed him, and he leaned against a pillar to keep from falling.	Когда, огибая галерею, выходившую на крышу боковых приделов, он увидел узенькую келью с маленьким окошком и маленькой дверью, притаившуюся под упорной аркой, словно птичье гнездышко под веткой, у бедняги замерло сердце, и он прислонился к колонне, чтобы не упасть.
He imagined that she might have returned thither, that some good genius had, no doubt, brought her back, that this chamber was too tranquil, too safe, too charming for her not to be there, and he dared not take another step for fear of destroying his illusion.	Он вообразил, что, может быть, она вернулась, что какойнибудь добрый гений привел ее туда, что это мирная, надежная и уютная келья, и она не могла покинуть ее Он не смел двинуться с места, боясь спугнуть свою мечту.
"Yes," he said to himself, "perchance she is sleeping, or praying.	"Да, - говорил он себе, - да, она, вероятно, спит или молится.
I must not disturb her."	Не надо ее беспокоить".
At length he summoned up courage, advanced on tiptoe, looked, entered.	Но наконец, собравшись с духом, он на цыпочках приблизился к двери, заглянул и вошел.
Empty.	Никого!
The cell was still empty.	Келья была по-прежнему пуста.
The unhappy deaf man walked slowly round it, lifted the bed and looked beneath it, as though she might be concealed between the pavement and the mattress, then he shook his head and remained stupefied.	Несчастный глухой медленно обошел ее, приподнял постель, заглянул под нее, словно цыганка могла спрятаться между каменной плитой и тюфяком, затем покачал головой и застыл.

All at once, he crushed his torch under his foot, and, without uttering a word, without giving vent to a sigh, he flung himself at full speed, head foremost against the wall, and fell fainting on the floor.	Вдруг он в ярости затоптал ногою факел и, не вымолвив ни слова, не издав ни единого вздоха, с разбега ударился головою о стену и упал без сознания на пол.
When he recovered his senses, he threw himself on the bed and rolling about, he kissed frantically the place where the young girl had slept and which was still warm; he remained there for several moments as motionless as though he were about to expire; then he rose, dripping with perspiration, panting, mad, and began to beat his head against the wall with the frightful regularity of the clapper of his bells, and the resolution of a man determined to kill himself.	Придя в себя, он бросился на постель и, катаясь по ней, принялся страстно целовать это ложе, где только что спала девушка, и, казалось, еще дышавшее теплом; некоторое время он лежал неподвижно, как мертвый, потом встал и, обливаясь потом, задыхаясь, обезумев, принялся снова биться головой о стену с жуткой мерностью раскачиваемого колокола и упорством человека, решившего умереть.
At length he fell a second time, exhausted; he dragged himself on his knees outside the cell, and crouched down facing the door, in an attitude of astonishment.	Обессилев, он снова упал, потом на коленях выполз из кельи и сел против двери, как олицетворенное изумление.
He remained thus for more than an hour without making a movement, with his eye fixed on the deserted cell, more gloomy, and more pensive than a mother seated between an empty cradle and a full coffin.	Больше часа, не пошевельнувшись, просидел он так, пристально глядя на опустевшую келью, мрачнее и задумчивее матери, сидящей между опустевшей колыбелью и гробиком своего дитяти.
He uttered not a word; only at long intervals, a sob heaved his body violently, but it was a tearless sob, like summer lightning which makes no noise.	Он не произносил ни слова; лишь изредка бурное рыданье сотрясало его тело, но то было рыданье без слез, подобное бесшумно вспыхивающим летним зарницам.
It appears to have been then, that, seeking at the bottom of his lonely thoughts for the unexpected abductor of the gypsy, he thought of the archdeacon.	По-видимому, именно тогда, доискиваясь в горестной своей задумчивости, кто мог быть неожиданным похитителем цыганки, он остановился на архидьяконе.
He remembered that Dom Claude alone possessed a key to the staircase leading to the cell; he recalled his nocturnal attempts on the young girl, in the first of which he, Quasimodo, had assisted, the second of which he had prevented.	Он припомнил, что у одного лишь Клода был ключ от лестницы, ведшей в келью, он припомнил его ночные покушения на девушку - первое, в котором он, Квазимодо, помогал ему, и второе, когда он. Квазимодо, помешал ему.
He recalled a thousand details, and soon he no longer doubted that the archdeacon had taken the gypsy.	Он припомнил множество подробностей и вскоре уже не сомневался более в том, что цыганку у него отнял архидьякон.
Nevertheless, such was his respect for the priest, such his gratitude, his devotion, his love for this man had taken such deep root in his heart, that they resisted, even at this moment, the talons of jealousy and despair.	Однако его уважение к священнику было так велико, его благодарность, преданность и любовь к этому человеку пустили такие глубокие корни в его сердце, что даже и теперь чувства эти противились острым когтям ревности и отчаяния.
He reflected that the archdeacon had done this thing, and the wrath of blood and death which it would have evoked in him against any other person, turned in the poor deaf man, from the moment when Claude Frollo was in question, into an increase of grief and sorrow.	Он думал, что это сделал архидьякон, но кровожадная, смертельная ненависть, которою он проникся бы к любому иному, тут, когда это касалось Клода Фролло, обернулась у несчастного глухого глубочайшей скорбью.