Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Виктор Гюго
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Виктор Гюго, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Знаменитый роман Виктора Гюго. Книга, в которой увлекательный, причудливый сюжет – всего лишь прекрасное обрамление для поразительных, потрясающих воображение авторских экскурсов в прошлое Парижа.
«Собор Парижской Богоматери» экранизировали и ставили на сцене десятки раз, однако ни одной из постановок не удалось до конца передать масштаб и величие оригинала Гюго.

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Виктор Гюго

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

There were some people and many soldiers in the Place.	На площади виднелись кучки людей и множество солдат.
A man was dragging a white thing, from which hung something black, along the pavement.	Какой-то мужчина тащил по мостовой что-то белое, за которым волочилось что-то черное.
This man halted at the foot of the gallows.	Этот человек остановился у подножия виселицы.
Here something took place which Quasimodo could not see very clearly.	И тут произошло нечто такое, что Квазимодо не мог хорошо разглядеть.
It was not because his only eye had not preserved its long range, but there was a group of soldiers which prevented his seeing everything.	Не потому, чтобы его единственный глаз утратил зоркость, но потому, что скопление стражи у виселицы мешало ему видеть происходившее.
Moreover, at that moment the sun appeared, and such a flood of light overflowed the horizon that one would have said that all the points in Paris, spires, chimneys, gables, had simultaneously taken fire.	Кроме того, в эту минуту взошло солнце, и такой поток света хлынул с горизонта, что все высокие точки Парижа - шпили, трубы и вышки - запылали одновременно.
Meanwhile, the man began to mount the ladder.	Тем временем человек стал взбираться по лестнице.
Then Quasimodo saw him again distinctly.	Теперь Квазимодо отчетливо разглядел его.
He was carrying a woman on his shoulder, a young girl dressed in white; that young girl had a noose about her neck.	На плече он нес женщину-девушку в белой одежде; на шею девушки была накинута петля.
Quasimodo recognized her.	Квазимодо узнал ее.
It was she.	То была она.
The man reached the top of the ladder.	Человек добрался до конца лестницы.
There he arranged the noose.	Здесь он поправил петлю.
Here the priest, in order to see the better, knelt upon the balustrade.	Священник, чтобы лучше видеть, стал на колени на самой балюстраде.
All at once the man kicked away the ladder abruptly, and Quasimodo, who had not breathed for several moments, beheld the unhappy child dangling at the end of the rope two fathoms above the pavement, with the man squatting on her shoulders.	Внезапно человек резким движением каблука оттолкнул лестницу, и Квазимодо, уже несколько мгновений затаивавший дыхание, увидел, как на конце веревки, на высоте двух туаз над мостовой, закачалось тело несчастной девушки с человеком, вскочившим ей на плечи.
The rope made several gyrations on itself, and Quasimodo beheld horrible convulsions run along the gypsy's body.	Веревка перекрутилась в воздухе, и Квазимодо увидел, как по телу цыганки пробежали страшные судороги.
The priest, on his side, with outstretched neck and eyes starting from his head, contemplated this horrible group of the man and the young girl,-the spider and the fly.	Вытянув шею, с выкатившимися из орбит глазами священник тоже глядел на эту страшную сцену, на мужчину и девушку - на паука и муху.
At the moment when it was most horrible, the laugh of a demon, a laugh which one can only give vent to when one is no longer human, burst forth on the priest's livid face.	Вдруг в самое страшное мгновение сатанинский смех, смех, в котором не было ничего человеческого, исказил мертвенно-бледное лицо священника.
Quasimodo did not hear that laugh, but he saw it.	Квазимодо не слышал этого смеха, но он увидел его.

The bellringer retreated several paces behind the archdeacon, and suddenly hurling himself upon him with fury, with his huge hands he pushed him by the back over into the abyss over which Dom Claude was leaning.	Звонарь отступил на несколько шагов за спиной архидьякона и внезапно, в порыве ярости кинувшись на него, своими могучими руками столкнул его в бездну, над которой наклонился Клод.
The priest shrieked: "Damnation!" and fell.	- Проклятье! - крикнул священник и упал вниз.
The spout, above which he had stood, arrested him in his fall. He clung to it with desperate hands, and, at the moment when he opened his mouth to utter a second cry, he beheld the formidable and avenging face of Quasimodo thrust over the edge of the balustrade above his head.	Водосточная труба, над которой он стоял, задержала его падение В отчаянии он обеими руками уцепился за нее, и в тот миг, когда он открыл рот, чтобы крикнуть еще раз, он увидел над краем балюстрады, над своей головой, наклонившееся страшное, дышавшее местью лицо Квазимодо.
Then he was silent.	И он онемел.
The abyss was there below him.	Под ним зияла бездна.
A fall of more than two hundred feet and the pavement.	До мостовой было более двухсот футов.
In this terrible situation, the archdeacon said not a word, uttered not a groan. He merely writhed upon the spout, with incredible efforts to climb up again; but his hands had no hold on the granite, his feet slid along the blackened wall without catching fast.	В этом страшном положении архидьякон не вымолвил ни слова, не издал ни единого стона Он лишь извивался, делая нечеловеческие усилия взобраться по желобу до балюстрады Но его руки скользили по граниту, его ноги, царапая почерневшую стену, тщетно искали опоры.
People who have ascended the towers of Notre-Dame know that there is a swell of the stone immediately beneath the balustrade.	Тем, кому приходилось взбираться на башни Собора Богоматери, известно, что под балюстрадой находится каменный карниз.
It was on this retreating angle that miserable archdeacon exhausted himself.	На ребре этого скошенного карниза бился несчастный архидьякон.
He had not to deal with a perpendicular wall, but with one which sloped away beneath him.	Под ним была не отвесная, а ускользавшая от него вглубь стена.
Quasimodo had but to stretch out his hand in order to draw him from the gulf; but he did not even look at him.	Чтобы вытащить его из бездны, Квазимодо достаточно было протянуть руку, но он даже не смотрел на Клода.
He was looking at the Gr?ve.	Он смотрел на Гревскую площадь.
He was looking at the gallows.	Он смотрел на виселицу.
He was looking at the gypsy.	Он смотрел на цыганку.
The deaf man was leaning, with his elbows on the balustrade, at the spot where the archdeacon had been a moment before, and there, never detaching his gaze from the only object which existed for him in the world at that moment, he remained motionless and mute, like a man struck by lightning, and a long stream of tears flowed in silence from that eye which, up to that time, had never shed but one tear.	Глухой облокотился на балюстраду в том месте, где до него стоял архидьякон. Он не отрывал взгляда от того единственного, что в этот миг существовало для него на свете, он был неподвижен и нем, как человек, пораженный молнией, и слезы непрерывным потоком тихо струились из его глаза, который до сей поры пролил одну-единственную слезу.
Meanwhile, the archdeacon was panting.	Архидьякон изнемогал.

His bald brow was dripping with perspiration, his nails were bleeding against the stones, his knees were flayed by the wall.	По его лысому лбу катился пот, из-под ногтей на камни сочилась кровь, колени были в ссадинах.
He heard his cassock, which was caught on the spout, crack and rip at every jerk that he gave it.	Он слышал, как при каждом усилии, которое он делал, его сутана, зацепившаяся за желоб, трещала и рвалась.
To complete his misfortune, this spout ended in a leaden pipe which bent under the weight of his body. The archdeacon felt this pipe slowly giving way. The miserable man said to himself that, when his hands should be worn out with fatigue, when his cassock should tear asunder, when the lead should give way, he would be obliged to fall, and terror seized upon his very vitals.	В довершение несчастья желоб оканчивался свинцовой трубой, гнувшейся под тяжестью его тела Архидьякон чувствовал, что труба медленно подается Несчастный сознавал, что, когда усталость сломит его руки, когда его сутана разорвется, когда свинцовая труба сдаст, падение неминуемо, и ужас леденил его сердце.
Now and then he glanced wildly at a sort of narrow shelf formed, ten feet lower down, by projections of the sculpture, and he prayed heaven, from the depths of his distressed soul, that he might be allowed to finish his life, were it to last two centuries, on that space two feet square.	Порой он устремлял блуждающий взгляд на тесную площадку футов на десять ниже, образуемую архитектурным украшением, и молил небо из глубины своей отчаявшейся души послать ему милость - окончить свой век на этом пространстве в два квадратных фута, даже если ему суждено прожить сто лет.
Once, he glanced below him into the Place, into the abyss; the head which he raised again had its eyes closed and its hair standing erect.	Один раз он взглянул вниз на площадь, в бездну; когда он поднял голову, веки его были сомкнуты, а волосы стояли дыбом.
There was something frightful in the silence of these two men.	Было что-то страшное в молчании этих двух человек.
While the archdeacon agonized in this terrible fashion a few feet below him, Quasimodo wept and gazed at the Gr?ve.	В то время как архидьякон в нескольких футах от Квазимодо погибал лютой смертью. Квазимодо плакал и смотрел на Гревскую площадь.
The archdeacon, seeing that all his exertions served only to weaken the fragile support which remained to him, decided to remain quiet.	Архидьякон, видя, что все его попытки только расшатывают его последнюю хрупкую опору, решил больше не шевелиться.
There he hung, embracing the gutter, hardly breathing, no longer stirring, making no longer any other movements than that mechanical convulsion of the stomach, which one experiences in dreams when one fancies himself falling.	Обхватив желоб, он висел едва дыша, неподвижно, чувствуя лишь судорожное сокращение мускулов живота, подобное тому, какое испытывает человек во сне, когда ему кажется, что он падает.
His fixed eyes were wide open with a stare.	Его остановившиеся глаза были болезненно и изумленно расширены.
He lost ground little by little, nevertheless, his fingers slipped along the spout; he became more and more conscious of the feebleness of his arms and the weight of his body.	Но почва постепенно уходила из-под него, пальцы скользили по желобу, руки слабели, тело становилось тяжелее.
The curve of the lead which sustained him inclined more and more each instant towards the abyss.	Поддерживавшая его свинцовая труба все ниже и ниже склонялась над бездной.
He beheld below him, a frightful thing, the roof of Saint-Jean le Rond, as small as a card folded in two.	Он видел под собой - и это было ужасно - кровлю Сен-Жан-ле-Рон, казавшуюся такой маленькой, точно перегнутая пополам карта.