Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Виктор Гюго
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Виктор Гюго, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Знаменитый роман Виктора Гюго. Книга, в которой увлекательный, причудливый сюжет – всего лишь прекрасное обрамление для поразительных, потрясающих воображение авторских экскурсов в прошлое Парижа.
«Собор Парижской Богоматери» экранизировали и ставили на сцене десятки раз, однако ни одной из постановок не удалось до конца передать масштаб и величие оригинала Гюго.

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Виктор Гюго

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Again, it is certain that the archdeacon had been seized with a singular passion for the symbolical door of Notre-Dame, that page of a conjuring book written in stone, by Bishop Guillaume de Paris, who has, no doubt, been damned for having affixed so infernal a frontispiece to the sacred poem chanted by the rest of the edifice.	Достоверно известно также и то, что архидьякон воспылал особенной страстью к символическому порталу Собора Богоматери, к этой странице чернокнижной премудрости, изложенной в каменных письменах и начертанной рукой епископа Парижского Г ильома, который, несомненно, погубил свою душу, дерзнув приделать к этому вечному зданию, к этой божественной поэме кощунственный заголовок.
Archdeacon Claude had the credit also of having fathomed the mystery of the colossus of Saint Christopher, and of that lofty, enigmatical statue which then stood at the entrance of the vestibule, and which the people, in derision, called "Monsieur Legris."	Г оворили, что архидьякон досконально исследовал исполинскую статую святого Христофора и загадочное изваяние, высившееся в те времена у главного портала, которое народ в насмешку называл "господином Легри".
But, what every one might have noticed was the interminable hours which he often employed, seated upon the parapet of the area in front of the church, in contemplating the sculptures of the front; examining now the foolish virgins with their lamps reversed, now the wise virgins with their lamps upright; again, calculating the angle of vision of that raven which belongs to the left front, and which is looking at a mysterious point inside the church, where is concealed the philosopher's stone, if it be not in the cellar of Nicolas Flamel.	Во всяком случае, все могли видеть, как Клод Фролло, сидя на ограде паперти, подолгу рассматривал скульптурные украшения главного портала, словно изучая фигуры неразумных дев с опрокинутыми светильниками, фигуры дев мудрых с поднятыми светильниками, или рассчитывая угол, под которым ворон, изваянный над левым порталом, смотрит в какую-то таинственную точку в глубине собора, где, несомненно, был запрятан философский камень, если его нет в подвале дома Никола Фламеля.
It was, let us remark in passing, a singular fate for the Church of Notre-Dame at that epoch to be so beloved, in two different degrees, and with so much devotion, by two beings so dissimilar as Claude and Quasimodo.	Заметим мимоходом: странная судьба выпала в те времена на долю Собора Богоматери - судьба быть любимым столь благоговейно, но совсем по-разному двумя такими несхожими существами, как Клод и Квазимодо.
Beloved by one, a sort of instinctive and savage half-man, for its beauty, for its stature, for the harmonies which emanated from its magnificent ensemble; beloved by the other, a learned and passionate imagination, for its myth, for the sense which it contains, for the symbolism scattered beneath the sculptures of its front,-like the first text underneath the second in a palimpsest,-in a word, for the enigma which it is eternally propounding to the understanding.	Один из них - подобие получеловека, дикий, покорный лишь инстинкту, любил собор за красоту, за стройность, за гармонию, которую излучало это великолепное целое. Другой, одаренный пылким, обогащенным знаниями воображением, любил в нем его внутреннее значение, скрытый в нем смысл, любил связанную с ним легенду, его символику, таящуюся за скульптурными украшениями фасада, подобно первичным письменам древнего пергамента, скрывающимся под более поздним текстом, -словом, любил ту загадку, какой испокон веков остается для человеческого разума Собор Парижской Богоматери.
Furthermore, it is certain that the archdeacon had established himself in that one of the two towers which looks upon the Gr?ve, just beside the frame for the bells, a very secret little cell, into which no one, not even the bishop, entered without his leave, it was said.	Наконец, достоверно известно также и то, что архидьякон облюбовал в той башне собора, которая обращена к Гревской площади, крошечную потайную келью, непосредственно примыкавшую к колокольной клетке, куда никто, даже сам епископ, как гласила молва, не смел проникнуть без его дозволения.

This tiny cell had formerly been made almost at the summit of the tower, among the ravens' nests, by Bishop Hugo de Besan?on who had wrought sorcery there in his day.	Эта келья, находившаяся почти на самом верху башни, среди вороньих гнезд, была когда-то устроена епископом Безансонским Гюго, который занимался там колдовством.
What that cell contained, no one knew; but from the strand of the Terrain, at night, there was often seen to appear, disappear, and reappear at brief and regular intervals, at a little dormer window opening upon the back of the tower, a certain red, intermittent, singular light which seemed to follow the panting breaths of a bellows, and to proceed from a flame, rather than from a light.	Никто не знал, что таила в себе эта келья; но нередко по ночам с противоположного берега Сены видели, как в слуховом окошечке с задней стороны башни то вспыхивал, то потухал через короткие и равномерные промежутки, словно от прерывистого дыхания кузнечного меха, неровный, багровый, странный свет, скорее походивший на отсвет очага, нежели светильника.
In the darkness, at that height, it produced a singular effect; and the goodwives said:	Во мраке и на такой высоте этот огонь производил странное впечатление, и кумушки говорили:
"There's the archdeacon blowing! hell is sparkling up yonder!"	"Опять архидьякон орудует мехами! Там полыхает сама преисподняя".
There were no great proofs of sorcery in that, after all, but there was still enough smoke to warrant a surmise of fire, and the archdeacon bore a tolerably formidable reputation.	Впрочем, во всем этом еще не было неопровержимых доказательств колдовства, но нет дыму без огня, тем более что архидьякон вообще пользовался далеко не доброй славой.
We ought to mention however, that the sciences of Egypt, that necromancy and magic, even the whitest, even the most innocent, had no more envenomed enemy, no more pitiless denunciator before the gentlemen of the officialty of Notre-Dame.	А между тем мы должны признать, что все науки Египта - некромантия, магия, не исключая даже самой невинной из них, белой магии, - не имели более заклятого врага, более беспощадного обличителя перед судьями консистории Собора Богоматери, чем архидьякон Клод Фролло.
Whether this was sincere horror, or the game played by the thief who shouts, "stop thief!" at all events, it did not prevent the archdeacon from being considered by the learned heads of the chapter, as a soul who had ventured into the vestibule of hell, who was lost in the caves of the cabal, groping amid the shadows of the occult sciences.	Быть может, это было искренним отвращением, быть может лишь уловкой вора, кричащего "держи вора! ", однако это не мешало ученым мужам капитула смотреть на архидьякона как на душу, дерзнувшую вступить в преддверие ада, затерянную в дебрях каббалистики и блуждающую во мраке оккультных наук.
Neither were the people deceived thereby; with any one who possessed any sagacity, Quasimodo passed for the demon; Claude Frollo, for the sorcerer.	Народ тоже не заблуждался на этот счет: каждый мало-мальски проницательный человек считал Квазимодо дьяволом, а Клода Фролло - колдуном.
It was evident that the bellringer was to serve the archdeacon for a given time, at the end of which he would carry away the latter's soul, by way of payment.	Было совершенно ясно, что звонарь обязался служить архидьякону до известного срока, а затем, в виде платы за свою службу, он унесет его душу в ад.
Thus the archdeacon, in spite of the excessive austerity of his life, was in bad odor among all pious souls; and there was no devout nose so inexperienced that it could not smell him out to be a magician.	Вот почему архидьякон, невзирая на чрезмерную строгость своего образа жизни, пользовался дурной славой среди христиан, и не было ни одного неискушенного святоши, нос которого не чуял бы здесь чернокнижника.
And if, as he grew older, abysses had formed in his science, they had also formed in his heart.	И если с течением времени в познаниях Клода Фролло разверзались бездны, то такие же бездны вырыли годы в его сердце.