Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Виктор Гюго
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Виктор Гюго, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Знаменитый роман Виктора Гюго. Книга, в которой увлекательный, причудливый сюжет – всего лишь прекрасное обрамление для поразительных, потрясающих воображение авторских экскурсов в прошлое Парижа.
«Собор Парижской Богоматери» экранизировали и ставили на сцене десятки раз, однако ни одной из постановок не удалось до конца передать масштаб и величие оригинала Гюго.

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Виктор Гюго

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

But no.	Между тем это не так.
Let us take as an example the Middle Ages, where we see more clearly because it is nearer to us.	Обратимся для примера к средним векам, в которых мы можем легче разобраться, потому что они ближе к нам.
During its first period, while theocracy is organizing Europe, while the Vatican is rallying and reclassing about itself the elements of a Rome made from the Rome which lies in ruins around the Capitol, while Christianity is seeking all the stages of society amid the rubbish of anterior civilization, and rebuilding with its ruins a new hierarchic universe, the keystone to whose vault is the priest-one first hears a dull echo from that chaos, and then, little by little, one sees, arising from beneath the breath of Christianity, from beneath the hand of the barbarians, from the fragments of the dead Greek and Roman architectures, that mysterious Romanesque architecture, sister of the theocratic masonry of Egypt and of India, inalterable emblem of pure catholicism, unchangeable hieroglyph of the papal unity.	Когда теократия в течение первого периода своего существования устанавливает свой порядок в Европе, когда Ватикан объединяет и заново группирует вокруг себя элементы того Рима, который возник из Рима старого, лежащего в развалинах вокруг Капитолия, когда христианство начинает отыскивать среди обломков древней цивилизации все ее общественные слои и воздвигает при помощи этих руин новый иерархический мир, краеугольным камнем которого является священство, тогда в этом хаосе сперва возникает, а затем мало-помалу из-под мусора мертвого греческого и римского зодчества, под дуновением христианства, под натиском варваров, пробивается таинственное романское зодчество, родственное теократическим сооружениям Египта и Индии, -эта неблекнущая эмблема чистого католицизма, этот неизменный иероглиф папского единства.
All the thought of that day is written, in fact, in this sombre, Romanesque style.	И действительно, мысль того времени целиком вписана в мрачный романский стиль.
One feels everywhere in it authority, unity, the impenetrable, the absolute, Gregory VII.; always the priest, never the man; everywhere caste, never the people.	От него веет властностью, единством, непроницаемостью, абсолютизмом, - иначе говоря, папой Г ригорием VII; во всем чувствуется влияние священника и ни в чем - человека; влияние касты, но не народа.
But the Crusades arrive.	Но вот начинаются крестовые походы.
They are a great popular movement, and every great popular movement, whatever may be its cause and object, always sets free the spirit of liberty from its final precipitate.	Это было мощное народное движение, а всякое великое народное движение, независимо от его причины и цели, всегда дает как бы отстой, из которого возникает дух свободолюбия.
New things spring into life every day.	Начинают пробиваться ростки чего-то нового.
Here opens the stormy period of the Jacqueries, Pragueries, and Leagues.	И открывается бурный период "жакерии", "прагерий", "лиг".
Authority wavers, unity is divided.	Власть расшатывается, единовластие раскалывается.
Feudalism demands to share with theocracy, while awaiting the inevitable arrival of the people, who will assume the part of the lion: Quia nominor leo.	Феодализм требует разделения власти с теократией в ожидании неизбежного появления народа, который, как это всегда бывает, возьмет себе львиную долю. Quia nominor leo.
Seignory pierces through sacerdotalism; the commonality, through seignory.	Из-под духовенства начинает пробиваться дворянство, из-под дворянства - городская община.
The face of Europe is changed.	Лик Европы изменился.

Well! the face of architecture is changed also.	И что же? Изменяется и облик зодчества.
Like civilization, it has turned a page, and the new spirit of the time finds her ready to write at its dictation.	Оно, как и цивилизация, перевернуло страницу, и новый дух эпохи находит его готовым к тому, чтобы писать под свою диктовку.
It returns from the crusades with the pointed arch, like the nations with liberty.	Из крестовых походов оно вынесло стрельчатый свод, как народы - свободолюбие.
Then, while Rome is undergoing gradual dismemberment, Romanesque architecture dies.	И тогда вместе с постепенным распадом Рима умирает и романское зодчество.
The hieroglyph deserts the cathedral, and betakes itself to blazoning the donjon keep, in order to lend prestige to feudalism.	Иероглиф покидает собор и переходит в гербы на замковых башнях, чтобы придать престиж феодализму.
The cathedral itself, that edifice formerly so dogmatic, invaded henceforth by the bourgeoisie, by the community, by liberty, escapes the priest and falls into the power of the artist.	Самый храм, это некогда столь верное догме сооружение, захваченное отныне средним сословием, городской общиной, свободой, ускользает из рук священника и поступает в распоряжение художника.
The artist builds it after his own fashion.	Художник строит его по собственному вкусу.
Farewell to mystery, myth, law.	Прощайте, тайна, предание, закон!
Fancy and caprice, welcome.	Да здравствует фантазия и каприз!
Provided the priest has his basilica and his altar, he has nothing to say.	Лишь бы священнослужитель имел свой храм и свой алтарь, - ничего другого он и не требует.
The four walls belong to the artist.	А стенами распоряжается художник.
The architectural book belongs no longer to the priest, to religion, to Rome; it is the property of poetry, of imagination, of the people.	Отныне книга зодчества не принадлежит больше духовенству, религии и Риму; она во власти фантазии, поэзии и народа.
Hence the rapid and innumerable transformations of that architecture which owns but three centuries, so striking after the stagnant immobility of the Romanesque architecture, which owns six or seven.	Отсюда стремительные и бесчисленные превращения этого имеющего всего триста лет от роду зодчества, - превращения, так поражающие нас после устойчивой неподвижности романской архитектуры, насчитывающей шесть или семь веков.
Nevertheless, art marches on with giant strides.	Между тем искусство движется вперед -гигантскими шагами.
Popular genius amid originality accomplish the task which the bishops formerly fulfilled.	Народный гений во всем своеобразии своего творчества выполняет задачу, которую до него выполняли епископы.
Each race writes its line upon the book, as it passes; it erases the ancient Romanesque hieroglyphs on the frontispieces of cathedrals, and at the most one only sees dogma cropping out here and there, beneath the new symbol which it has deposited.	Каждое поколение мимоходом заносит свою строку на страницу этой книги; оно соскребает древние романские иероглифы с церковных фасадов, и лишь с большим трудом удается различить под наново нанесенными символами кое-где пробивающуюся догму.
The popular drapery hardly permits the religious skeleton to be suspected.	Религиозный остов еле различим сквозь завесу народного творчества.

One cannot even form an idea of the liberties which the architects then take, even toward the Church.	Трудно вообразить, какие вольности разрешали себе зодчие даже тогда, когда дело касалось церквей.
There are capitals knitted of nuns and monks, shamelessly coupled, as on the hall of chimney pieces in the Palais de Justice, in Paris. There is Noah's adventure carved to the last detail, as under the great portal of Bourges. There is a bacchanalian monk, with ass's ears and glass in hand, laughing in the face of a whole community, as on the lavatory of the Abbey of Bocherville.	Вот витые капители в виде непристойно обнявшихся монахов и монахинь, как, например, в Каминной зале Дворца правосудия в Париже; вот история посрамления Ноя, высеченная резцом со всеми подробностями на главном портале собора в Бурже; вот пьяный монах с ослиными ушами, держащий чашу с вином и хохочущий прямо в лицо всей братии, как на умывальнике в Бошервильском аббатстве.
There exists at that epoch, for thought written in stone, a privilege exactly comparable to our present liberty of the press.	В ту эпоху мысль, высеченная на камне, пользовалась привилегией, сходной с нашей современной свободой печати.
It is the liberty of architecture.	Это было время свободы зодчества.
This liberty goes very far.	Свобода эта заходила очень далеко.
Sometimes a portal, a fa?ade, an entire church, presents a symbolical sense absolutely foreign to worship, or even hostile to the Church.	Порой символическое значение какого-нибудь фасада, портала и даже целого собора было не только чуждо, но даже враждебно религии и церкви.
In the thirteenth century, Guillaume de Paris, and Nicholas Flamel, in the fifteenth, wrote such seditious pages.	Г ильом Парижский в XIII веке и Никола Фламель в XV оставили несколько таких исполненных соблазна страниц.
Saint-Jacques de la Boucherie was a whole church of the opposition.	Церковь СенЖак-де-ла-Бушри в целом являлась воплощением духа оппозиции.
Thought was then free only in this manner; hence it never wrote itself out completely except on the books called edifices.	Будучи свободной лишь в области зодчества, мысль целиком высказывалась только в тех книгах, которые назывались зданиями.
Thought, under the form of edifice, could have beheld itself burned in the public square by the hands of the executioner, in its manuscript form, if it had been sufficiently imprudent to risk itself thus; thought, as the door of a church, would have been a spectator of the punishment of thought as a book.	В этой форме она могла бы лицезреть собственное сожжение на костре от руки палача, если бы по неосторожности отважилась принять вид рукописи; мысль, воплощенная в церковном портале, присутствовала бы при казни мысли, воплощенной в книге.
Having thus only this resource, masonry, in order to make its way to the light, flung itself upon it from all quarters.	Вот почему, не имея иного пути, кроме зодчества, чтобы пробить себе дорогу, она и стремилась к нему отовсюду.
Hence the immense quantity of cathedrals which have covered Europe-a number so prodigious that one can hardly believe it even after having verified it.	Только этим и можно объяснить невероятное обилие храмов, покрывших всю Европу, - их число так велико, что, даже проверив его, с трудом можно себе его вообразить.
All the material forces, all the intellectual forces of society converged towards the same point: architecture.	Все материальные силы, все интеллектуальные силы общества сошлись в одной точке - в зодчестве.
In this manner, under the pretext of building churches to God, art was developed in its magnificent proportions.	Таким образом, искусство, под предлогом возведения божьих храмов, достигло великолепного развития.