Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Виктор Гюго
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Виктор Гюго, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Знаменитый роман Виктора Гюго. Книга, в которой увлекательный, причудливый сюжет – всего лишь прекрасное обрамление для поразительных, потрясающих воображение авторских экскурсов в прошлое Парижа.
«Собор Парижской Богоматери» экранизировали и ставили на сцене десятки раз, однако ни одной из постановок не удалось до конца передать масштаб и величие оригинала Гюго.

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Виктор Гюго

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Claude Frollo had hastily withdrawn the key, and an instant later, he was on the top of the tower, in the gloomy and pensive attitude in which the maidens had seen him.	Клод Фролло поспешно выдернул ключ и минуту спустя стоял уже на верхушке башни в той мрачной и сосредоточенной позе, в которой его и заметили девицы.
There he stood, grave, motionless, absorbed in one look and one thought.	Он стоял там, серьезный, неподвижный, поглощенный одним-единственным зрелищем, одной-единственной мыслью.
All Paris lay at his feet, with the thousand spires of its edifices and its circular horizon of gentle hills-with its river winding under its bridges, and its people moving to and fro through its streets,-with the clouds of its smoke,-with the mountainous chain of its roofs which presses Notre-Dame in its doubled folds; but out of all the city, the archdeacon gazed at one corner only of the pavement, the Place du Parvis; in all that throng at but one figure,-the gypsy.	Весь Париж расстилался у его ног, с множеством шпилей своих стрельчатых зданий, с окружавшим его кольцом мягко очерченных холмов на горизонте, с рекой, змеившейся под мостами, с толпой, переливавшейся по улицам, с облаком своих дымков, с неровной цепью кровель, теснившей Собор Богоматери своими частыми звеньями. Но во всем этом городе архидьякон видел лишь один уголок его мостовой - Соборную площадь; среди всей этой толпы лишь одно существо - цыганку.
It would have been difficult to say what was the nature of this look, and whence proceeded the flame that flashed from it.	Трудно было бы определить, что выражал этот взгляд и чем порожден горевший в нем пламень.
It was a fixed gaze, which was, nevertheless, full of trouble and tumult.	То был взгляд неподвижный и в то же время полный смятения и тревоги.
And, from the profound immobility of his whole body, barely agitated at intervals by an involuntary shiver, as a tree is moved by the wind; from the stiffness of his elbows, more marble than the balustrade on which they leaned; or the sight of the petrified smile which contracted his face,-one would have said that nothing living was left about Claude Frollo except his eyes.	Судя по оцепенению всего тела, по которому лишь изредка, словно по дереву, сотрясаемому ветром, пробегал невольный трепет, по окостенелости локтей, более неподвижных, чем мрамор перил, служивший им опорой, по застывшей улыбке, искажавшей лицо, всякий сказал бы, что в Клоде Фролло в эту минуту жили только глаза.
The gypsy was dancing; she was twirling her tambourine on the tip of her finger, and tossing it into the air as she danced Proven?al sarabands; agile, light, joyous, and unconscious of the formidable gaze which descended perpendicularly upon her head.	Цыганка плясала. Она вертела бубен на кончике пальца и, танцуя провансальскую сарабанду, подбрасывала его в воздух; проворная, легкая, радостная, она не чувствовала тяжести страшного взгляда, падавшего на нее сверху.
The crowd was swarming around her; from time to time, a man accoutred in red and yellow made them form into a circle, and then returned, seated himself on a chair a few paces from the dancer, and took the goat's head on his knees.	Вокруг нее кишела толпа; время от времени какойто мужчина, наряженный в желто-красную куртку, расширял около нее круг, а затем снова усаживался на стул в нескольких шагах от плясуньи, прижимая головку козочки к своим коленям.
This man seemed to be the gypsy's companion.	По-видимому, этот мужчина был спутником цыганки.
Claude Frollo could not distinguish his features from his elevated post.	Клод Фролло не мог ясно разглядеть черты его лица.
From the moment when the archdeacon caught sight of this stranger, his attention seemed divided between him and the dancer, and his face became more and more gloomy.	Как только архидьякон заметил незнакомца, его внимание, казалось, раздвоилось между ним и плясуньей, и с каждой минутой он становился мрачнее.

All at once he rose upright, and a quiver ran through his whole body:	Внезапно он выпрямился, и по его телу пробежала дрожь.
"Who is that man?" he muttered between his teeth: "I have always seen her alone before!"	- Что это за человек? - пробормотал он сквозь зубы. - Я всегда видел ее одну!
Then he plunged down beneath the tortuous vault of the spiral staircase, and once more descended.	Скрывшись под извилистыми сводами винтовой лестницы, он спустился вниз.
As he passed the door of the bell chamber, which was ajar, he saw something which struck him; he beheld Quasimodo, who, leaning through an opening of one of those slate penthouses which resemble enormous blinds, appeared also to be gazing at the Place.	Толкнув приотворенную дверь звонницы, он заметил нечто, поразившее его: он увидел Квазимодо, который через щель одного из шиферных навесов, напоминающих громадные жалюзи, наклонившись, тоже смотрел на площадь.
He was engaged in so profound a contemplation, that he did not notice the passage of his adopted father.	Он настолько ушел в созерцание, что даже не заметил, как мимо прошел его приемный отец.
His savage eye had a singular expression; it was a charmed, tender look.	Обычно угрюмый взгляд звонаря приобрел какое-то странное выражение. То был восхищенный и нежный взгляд.
"This is strange!" murmured Claude. "Is it the gypsy at whom he is thus gazing?"	- Странно! - пробормотал Клод. - Неужели он так смотрит на цыганку?
He continued his descent.	Он продолжал спускаться.
At the end of a few minutes, the anxious archdeacon entered upon the Place from the door at the base of the tower.	Через несколько минут озабоченный архидьякон вышел на площадь через дверь у подножия башни.
"What has become of the gypsy girl?" he said, mingling with the group of spectators which the sound of the tambourine had collected.	- А куда же делась цыганка? - спросил он, смешавшись с толпой зрителей, привлеченных звуками бубна.
"I know not," replied one of his neighbors, "I think that she has gone to make some of her fandangoes in the house opposite, whither they have called her."	- Не знаю, - ответил ему ближайший из них, -куда-то исчезла. Наверно, пошла плясать фанданго вон в тот дом напротив, откуда ее кликнули.
In the place of the gypsy, on the carpet, whose arabesques had seemed to vanish but a moment previously by the capricious figures of her dance, the archdeacon no longer beheld any one but the red and yellow man, who, in order to earn a few testers in his turn, was walking round the circle, with his elbows on his hips, his head thrown back, his face red, his neck outstretched, with a chair between his teeth.	Вместо цыганки на том самом ковре, арабески которого еще за минуту перед тем исчезали под капризным узором ее пляски, архидьякон увидел человека, одетого в красное и желтое; он тоже хотел заработать несколько серебряных монет и с этой целью прохаживался по кругу, упершись руками в бока, запрокинув голову, с багровым лицом, вытянутой шеей и держа в зубах стул.
To the chair he had fastened a cat, which a neighbor had lent, and which was spitting in great affright.	К этому стулу он привязал взятую напрокат у соседки кошку, громко выражавшую испуг и неудовольствие.
"Notre-Dame!" exclaimed the archdeacon, at the moment when the juggler, perspiring heavily, passed in front of him with his pyramid of chair and his cat, "What is Master Pierre Gringoire doing here?"	- Владычица! - воскликнул архидьякон, когда фигляр, на лбу которого выступили крупные капли пота, проносил мимо него пирамиду из кошки и стула. - Чем занимается здесь Пьер Гренгуар?

The harsh voice of the archdeacon threw the poor fellow into such a commotion that he lost his equilibrium, together with his whole edifice, and the chair and the cat tumbled pell-mell upon the heads of the spectators, in the midst of inextinguishable hootings.	Строгий голос архидьякона привел в такое замешательство бедного малого, что он со всем своим сооружением потерял равновесие, и стул с кошкой обрушился на головы кричавших истошными голосами зрителей.
It is probable that Master Pierre Gringoire (for it was indeed he) would have had a sorry account to settle with the neighbor who owned the cat, and all the bruised and scratched faces which surrounded him, if he had not hastened to profit by the tumult to take refuge in the church, whither Claude Frollo had made him a sign to follow him.	Весьма вероятно, что Пьеру Гренгуару (это был он) пришлось бы дорого поплатиться и за кошку и за ушибы и царапины, которые из-за него получили зрители, если бы он не поторопился, воспользовавшись суматохой, скрыться в церкви, куда Клод Фролло знаком пригласил его следовать за собой.
The cathedral was already dark and deserted; the side-aisles were full of shadows, and the lamps of the chapels began to shine out like stars, so black had the vaulted ceiling become.	Внутри собора было пусто и сумрачно. Боковые приделы погрузились во тьму, лампады мерцали, как звезды, - так глубок был мрак, окутывавший своды.
Only the great rose window of the fa?ade, whose thousand colors were steeped in a ray of horizontal sunlight, glittered in the gloom like a mass of diamonds, and threw its dazzling reflection to the other end of the nave.	Лишь большая розетка фасада, разноцветные стекла которой купались в лучах заката, искрилась в темноте, словно груда алмазов, отбрасывая свой ослепительный спектр на другой конец нефа.
When they had advanced a few paces, Dom Claude placed his back against a pillar, and gazed intently at Gringoire.	Пройдя немного вперед, отец Клод прислонился к одной из колонн и пристально посмотрел на Гренгуара.
The gaze was not the one which Gringoire feared, ashamed as he was of having been caught by a grave and learned person in the costume of a buffoon.	Но это не был взгляд, которого боялся Гренгуар, пристыженный тем, что такая важная и ученая особа застала его в наряде фигляра.
There was nothing mocking or ironical in the priest's glance, it was serious, tranquil, piercing.	Во взоре священника не чувствовалось ни насмешки, ни иронии: он был серьезен, спокоен и проницателен.
The archdeacon was the first to break the silence.	Архидьякон первый нарушил молчание:
"Come now, Master Pierre. You are to explain many things to me.	- Послушайте, мэтр Пьер, вы многое должны мне объяснить.
And first of all, how comes it that you have not been seen for two months, and that now one finds you in the public squares, in a fine equipment in truth! Motley red and yellow, like a Caudebec apple?"	Прежде всего, почему вас не было видно почти два месяца, а теперь вы появляетесь на перекрестках и в премилом костюме, - нечего сказать! - наполовину желтом, наполовину красном, словно кодебекское яблоко?
"Messire," said Gringoire, piteously, "it is, in fact, an amazing accoutrement. You see me no more comfortable in it than a cat coiffed with a calabash.	- Ваше высокопреподобие! - жалобным голосом заговорил Гренгуар, - это действительно необычный наряд, и я чувствую себя в нем ничуть не лучше кошки, которой надели бы на голову тыкву.
'Tis very ill done, I am conscious, to expose messieurs the sergeants of the watch to the liability of cudgelling beneath this cassock the humerus of a Pythagorean philosopher.	Я сознаю, что с моей стороны очень скверно подвергать сержантов городской стражи риску обработать палками плечи философа-пифагорийца, скрывающегося под этой курткой.