Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Виктор Гюго
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Виктор Гюго, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Знаменитый роман Виктора Гюго. Книга, в которой увлекательный, причудливый сюжет – всего лишь прекрасное обрамление для поразительных, потрясающих воображение авторских экскурсов в прошлое Парижа.
«Собор Парижской Богоматери» экранизировали и ставили на сцене десятки раз, однако ни одной из постановок не удалось до конца передать масштаб и величие оригинала Гюго.

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Виктор Гюго

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Amid so many marvellous engravings, there is one etching in particular, which is supposed to represent Doctor Faust, and which it is impossible to contemplate without being dazzled.	Среди ею чудесных гравюр особо примечателен офорт, изображающий, как полагают, доктора Фауста. На этот офорт нельзя смотреть без глубокого волнения.
It represents a gloomy cell; in the centre is a table loaded with hideous objects; skulls, spheres, alembics, compasses, hieroglyphic parchments.	Перед вами мрачная келья. Посреди нее стол, загроможденный странными предметами: это черепа, глобусы, реторты, циркули, пергаменты, покрытые иероглифами.
The doctor is before this table clad in his large coat and covered to the very eyebrows with his furred cap.	Ученый сидит перед столом, облаченный в широкую мантию; меховая шапка надвинута на самые брови.
He is visible only to his waist.	Видна лишь верхняя половина туловища.
He has half risen from his immense arm-chair, his clenched fists rest on the table, and he is gazing with curiosity and terror at a large luminous circle, formed of magic letters, which gleams from the wall beyond, like the solar spectrum in a dark chamber.	Он привстал со своего огромного кресла, сжатые кулаки его опираются на стол. Он с любопытством и ужасом всматривается в светящийся широкий круг, составленный из каких-то магических букв и горящий на задней стене комнаты, как солнечный спектр в камереобскуре.
This cabalistic sun seems to tremble before the eye, and fills the wan cell with its mysterious radiance.	Это кабалистическое солнце словно дрожит и освещает сумрачную келью таинственным сиянием.
It is horrible and it is beautiful.	Это и жутко и прекрасно!
Something very similar to Faust's cell presented itself to Jehan's view, when he ventured his head through the half-open door.	Нечто похожее на келью доктора Фауста представилось глазам Жеана, когда он осторожно просунул голову в полуотворенную дверь.
It also was a gloomy and sparsely lighted retreat.	Это было такое же мрачное, слабо освещенное помещение.
There also stood a large arm-chair and a large table, compasses, alembics, skeletons of animals suspended from the ceiling, a globe rolling on the floor, hippocephali mingled promiscuously with drinking cups, in which quivered leaves of gold, skulls placed upon vellum checkered with figures and characters, huge manuscripts piled up wide open, without mercy on the cracking corners of the parchment; in short, all the rubbish of science, and everywhere on this confusion dust and spiders' webs; but there was no circle of luminous letters, no doctor in an ecstasy contemplating the flaming vision, as the eagle gazes upon the sun.	И здесь тоже стояло большое кресло и большой стол, те же циркули и реторты, скелеты животных, свисавшие с потолка, валявшийся на полу глобус, на манускриптах, испещренных буквами и геометрическими фигурами, -человеческие и лошадиные черепа вперемежку с бокалами, в которых мерцали пластинки золота, груды огромных раскрытых фолиантов, наваленных один на другой без всякой жалости к ломким углам их пергаментных страниц, - словом, весь мусор науки; и на всем этом хаосе пыль и паутина. Но здесь не было ни круга светящихся букв, ни ученого, который восторженно созерцает огненное видение, подобно орлу, взирающему на солнце.
Nevertheless, the cell was not deserted.	Однако же келья была обитаема.
A man was seated in the arm-chair, and bending over the table.	В кресле, склонившись над столом, сидел человек.

Jehan, to whom his back was turned, could see only his shoulders and the back of his skull; but he had no difficulty in recognizing that bald head, which nature had provided with an eternal tonsure, as though desirous of marking, by this external symbol, the archdeacon's irresistible clerical vocation.	Жеан, к которому человек что сидел спиной, мог видеть лишь его плечи и затылок, но ему нетрудно было узнать эту лысую голову, на которой сама природа выбрила вечную тонзуру, как бы желая этим внешним признаком отметить неизбежность его духовного призвания.
Jehan accordingly recognized his brother; but the door had been opened so softly, that nothing warned Dom Claude of his presence.	Итак, Жеан узнал брата. Но дверь распахнулась так тихо, что Клод не догадался о присутствии Жеана.
The inquisitive scholar took advantage of this circumstance to examine the cell for a few moments at his leisure.	Любопытный школяр воспользовался этим, чтобы не спеша оглядеть комнату.
A large furnace, which he had not at first observed, stood to the left of the arm-chair, beneath the window.	Большой очаг, которого он в первую минуту не заметил, находился влево от кресла под слуховым окном.
The ray of light which penetrated through this aperture made its way through a spider's circular web, which tastefully inscribed its delicate rose in the arch of the window, and in the centre of which the insect architect hung motionless, like the hub of this wheel of lace.	Дневной свет, проникавший в это отверстие, пронизывал круглую паутину, которая изящно вычерчивала свою тончайшую розетку на стрельчатом верхе слухового оконца; в середине ее неподвижно застыл архитектор-паук, точно ступица этого кружевного колеса.
Upon the furnace were accumulated in disorder, all sorts of vases, earthenware bottles, glass retorts, and mattresses of charcoal.	На очаге в беспорядке были навалены всевозможные сосуды, глиняные пузырьки, стеклянные двугорлые реторты, колбы с углем.
Jehan observed, with a sigh, that there was no frying-pan.	Жеан со вздохом отметил, что сковородки там не было.
"How cold the kitchen utensils are!" he said to himself.	"Вот так кухонная посуда, нечего сказать!" -подумал он.
In fact, there was no fire in the furnace, and it seemed as though none had been lighted for a long time.	Впрочем, в очаге не было огня; казалось, что его давно уже здесь не разводили.
A glass mask, which Jehan noticed among the utensils of alchemy, and which served no doubt, to protect the archdeacon's face when he was working over some substance to be dreaded, lay in one corner covered with dust and apparently forgotten.	В углу, среди прочей утвари алхимика, валялась забытая и покрытая пылью стеклянная маска, которая, по всей вероятности, должна была предохранять лицо архидьякона, когда он изготовлял какое-нибудь взрывчатое вещество.
Beside it lay a pair of bellows no less dusty, the upper side of which bore this inscription incrusted in copper letters: SPIRA SPERA.	Рядом лежал не менее запыленный поддувальный мех, на верхней доске которого медными буквами была выведена надпись: SPIRA, SPERA.
Other inscriptions were written, in accordance with the fashion of the hermetics, in great numbers on the walls; some traced with ink, others engraved with a metal point.	На стенах, по обычаю герметиков, также были начертаны многочисленные надписи: одни -написаны чернилами, другие - выцарапанные металлическим острием.
There were, moreover, Gothic letters, Hebrew letters, Greek letters, and Roman letters, pell-mell; the inscriptions overflowed at haphazard, on top of each other, the more recent effacing the more ancient, and all entangled with each other, like the branches in a thicket, like pikes in an affray.	Буквы готические, еврейские, греческие, римские, романские перемешивались между собой, надписи покрывали одна другую, более поздние наслаивались на более ранние, и все это переплеталось, словно ветви кустарника, словно пики во время схватки.

It was, in fact, a strangely confused mingling of all human philosophies, all reveries, all human wisdom.	Это было столкновение всех философий, всех чаяний, скопление всей человеческой мудрости.
Here and there one shone out from among the rest like a banner among lance heads.	То тут, то там выделялась какая-нибудь из этих надписей, блистая, словно знамя среди леса копий.
Generally, it was a brief Greek or Roman device, such as the Middle Ages knew so well how to formulate.-Unde?	Чаще всего это были краткие латинские или греческие изречения, которые так хорошо умели составлять в средние века: Unde? Inde?
Inde?-Homo homini monstrurn-Ast'ra, castra, nomen, numen.-Meya Bibklov, ueya xaxov.-Sapere aude. Fiat ubi vult-etc.; sometimes a word devoid of all apparent sense, Avayxoqpayia, which possibly contained a bitter allusion to the regime of the cloister; sometimes a simple maxim of clerical discipline formulated in a regular hexameter Coelestem dominum terrestrem dicite dominum.	Homo homim monstrum - Astra, castra, nomen, numen - Meya piaslov, uteya xaxov - Sapere aude -Flat ubi vult и пр. Встречалось и, по-видимому, лишенное смысла слово 'Ауаyoyiа, которое, быть может, таило в себе горький намек на монастырский устав; или какое-нибудь простое правило духовной жизни, изложенное гекзаметром: Caelestem dominum, terrestrem dicito damnum.
There was also Hebrew jargon, of which Jehan, who as yet knew but little Greek, understood nothing; and all were traversed in every direction by stars, by figures of men or animals, and by intersecting triangles; and this contributed not a little to make the scrawled wall of the cell resemble a sheet of paper over which a monkey had drawn back and forth a pen filled with ink.	Местами попадалась какая-то тарабарщина на древнееврейском языке, в котором Жеан, не особенно сильный и в греческом, ничего не понимал; и все это, где только можно, перемежалось звездами, фигурами людей и животных, пересекающимися треугольниками, что придавало этой измазанной стене сходство с листом бумаги, по которому обезьяна водила пером, пропитанным чернилами.
The whole chamber, moreover, presented a general aspect of abandonment and dilapidation; and the bad state of the utensils induced the supposition that their owner had long been distracted from his labors by other preoccupations.	Общий вид каморки производил впечатление заброшенности и запустения, а скверное состояние приборов заставляло предполагать, что хозяин ее уже давно отвлечен от своих трудов иными заботами.
Meanwhile, this master, bent over a vast manuscript, ornamented with fantastical illustrations, appeared to be tormented by an idea which incessantly mingled with his meditations.	А между тем хозяина, склонившегося над большой рукописью, украшенной странными рисунками, казалось, терзала какая-то неотступная мысль.
That at least was Jehan's idea, when he heard him exclaim, with the thoughtful breaks of a dreamer thinking aloud,-	Так по крайней мере заключил Жеан, услышав, как его брат в раздумье, с паузами, словно мечтатель, грезящий наяву, восклицал:
"Yes, Manou said it, and Zoroaster taught it! the sun is born from fire, the moon from the sun; fire is the soul of the universe; its elementary atoms pour forth and flow incessantly upon the world through infinite channels!	- Да, Ману говорит это, и Зороастр учит тому же: солнце рождается от огня, луна - от солнца. Огонь - душа вселенной. Его первичные атомы, непрерывно струясь бесконечными потоками, изливаются на весь мир.
At the point where these currents intersect each other in the heavens, they produce light; at their points of intersection on earth, they produce gold. Light, gold; the same thing!	В тех местах, где эти потоки скрещиваются на небе, они производят свет; в точках своего пересечения на земле они производят золото. -Свет и золото одно и то же.